Восемь ночей Сан-Челесте — страница 23 из 46

Мы просидели здесь большую часть дня.

А потом пришел Марко.

Прибежал. Запыхавшийся, весь в мыле. Видно было, что очень торопился и всю дорогу бегом.

— Пина! Ты мне очень нужна! Идем скорее!

Первый встал Рой.

— Что случилось? — спросил он.

— Сейчас… — Марко пытался восстановить дыхание, наклонился, уперев ладони в колени. Мокрые волосы липли ко лбу. — Там игры на арене, — выдохнул он. — Мне очень нужно это видеть. Но не пускают. Тебя же пустят, Пина? Билеты наверняка есть. И меня с тобой. Там двое наших парней записались, вечером будут драться. И Бруно, я еще поверю, что по своей воле, он может. А Чече — он даже ни в одном бою не был, на штабной должности, с разными поручениями. Недоразумение, а не оборотень… Но сейчас он будет драться… Я не верю…

Марко поднял голову, глядя на меня.

— На штабной? — хмуро спросил Рой.

Марко кивнул.

— Меня к ним не пускают, — сказал он. — Поможешь? Уже скоро.

21. Вечер

На игры мы успели. Точнее, игры шли полным ходом, еще с обеда, но мы успели к нужному поединку.

А я уже была уверена, что Рой меня придушит, в самом прямом смысле, и ни на какие игры больше не попаду.

Сначала он пытался просто не пустить. Потом объяснить Марко, что тащить меня — не лучшее решение. Потом отдать Марко билеты… но это именное приглашение в вип-ложу, и легионера одного туда не пустят, даже с билетами.

Потом пытался просто доходчиво рассказать Марко все, что о нем думает, и даже набить ему морду, но я оттащила.

А потом, вдруг, он развернулся и пошел на меня. Даже не знаю, что спасло, потому, что убежать от дракона точно нельзя. Наверно, Рой еще не был до конца уверен, что это лучшее решение. Я видела по его глазам. И его намерения видела.

Конечно, поверила не сразу.

Он уже стоял передо мной…

— Хочешь меня придушить? — спросила я. Тогда еще думала, что это шутка. Что он сейчас тоже наорет на меня, как на Марко, и успокоится.

Его руки уже потянулись ко мне, но дрогнули на полпути.

— Да, — очень серьезно сказал он. — Не бойся, Вера. Тебя просто выбросит домой.

— Если меня выбросит домой, то завтра я вернусь! — сердце у меня колотилось, а вот ног я почти не чувствовала, онемели. — Вернусь, понял! И что ты сделаешь?

— Тебя не пустят обратно…

Сама была готова его убить.

— С чего ты взял? Пустят. Я заплачу. Деньги решают все! Я буду здесь одна, а тебя повесят! — голос вдруг сел, слова давались с трудом. — И чего ты добьешься? Ты можешь связать меня и никуда не пускать, но вечно держать не сможешь! Ты еще не знаешь, какая я упрямая! У тебя есть билеты на игры, и я хочу посмотреть! Я имею право! Я сюда для этого и приехала! Какого хрена ты творишь?!

Почти истерика.

Нет, мне бы ничего не было. Выбросило бы, и все. И даже Пенелопе ничего бы не было. Нужно всего лишь заставить потерять сознание, и меня выбросит, а она останется. Максимум, пара синяков, помазать местной волшебной мазью и пройдет. Уверена, Рой мог бы сделать это без лишнего вреда для нее, просто пережать артерию пальцем, от моих дерганий никакого толку…

А его… даже не повесят.

Умереть в бою гораздо выгоднее, это легкая смерть…

Я боюсь думать, что будет, если он сам…

Перед глазами еще стоит площадь Сан-Мартинью.

Я орала на него, срывая голос и просто дурея от страха.

Он молчал.

Просто стоял неподвижно. И его лицо все больше каменело, серело на глазах.

А потом я просто рванула с места и побежала. Вниз. В город.

Мы успели.

Трибуны ревели, радуясь чьей-то смерти, пока мы пробирались к месту. Но я не смотрела на арену. Марко сказал — нет, там сейчас другие, не наши. Наших, он спросил, пока не было.

Еще три боя.

Первый ряд, перед нами бортик, а за ним, там внизу — смерть.

Я сидела зажмурившись, уткнувшись носом Марко в грудь, а он старательно закрывал мне уши. И плевать, как это выглядело со стороны. Я изо всех сил боролась с подступающей тошнотой, потому что там, на арене…

Ревели трубы. Я слышала долгий звон стали, глухой чавкающий удар и вопли… И крики толпы.

На самом деле, убивать не нужно. Нужно лишь, чтобы противник признал поражение. Но признавали редко, и без убийств почти не обходилось.

Хотелось спрятаться.

Марко наблюдал за происходящим очень внимательно.

И Рой. Рой был рядом, но на него я тоже старалась не смотреть. Мне было стыдно за все сказанное на смотровой площадке. И еще больше — страшно. Если он готов был сделать это на самом деле…

Только не так…

Очередной бой закончился, тело унесли, кровь спешно забросали свежим песком.

Объявили новую пару.

И Марко вдруг резко вытянулся.

Это оно?

Я заставила себя посмотреть.

Кто из них Чечче — я поняла сразу. И сразу поняла — это не он. То есть вот, высокий и тощий, слегка сутулый парень, недоразумение, а не оборотень. Но он так отчетливо красовался перед трибунами, подняв меч на вытянутой руке, ухмыляясь во весь рот. Не боялся. Словно даже мысли не было, что может проиграть. И что может пострадать — тем более.

Если его телом управляет кто-то другой, то тому другому — бояться нечего. Парня Чече убьют, а он вернется.

Убьют. Он точно пришел сюда не побеждать. Для победы игроку стоило выбрать кого-то более подходящего. Но выбор не случаен. Штабной волчонок. Слишком много знал?

Против него — огромный бритоголовый бугай, тертый в боях. Наверняка, тоже оборотень. Опытный, сильный, уверенный в себе. На парня он смотрел с легким презрением.

Трубы возвестили начало поединка.

Они оба без доспехов, только оружие.

У волчонка — илойская пехотная спата, у бритоголового — более широкий и длинный палаш.

Они стояли друг против друга, и даже я понимала — драться волчонок не умеет совсем. Даже меч держать не умеет. То есть, еще хуже, чем мог бы тот штабной. Настоящего, пусть и штабного — все равно учили, не важно, что он и не сражался в бою. А этот — совсем никак. Помахивает клинком так глупо. Но это ничуть его не смущает. Весело ржет.

— Это не он, — шепнул Марко. Напрягся, едва ли не шерсть дыбом. Оскалился.

— Спокойно, центурион, — это Рой. — Или ты тоже захотел? Посмотрел? Понял? И хватит.

Марко резко поднялся на ноги.

— Пина, я сейчас, ладно?

— Что?

Я вцепилась в него. Куда он собрался?

— Пина, посиди тут, ладно? — и обернулся к Рою. — Посмотри за ней. Если что, подержи ее.

Рой выругался сквозь зубы. Но схватил меня поперек талии и быстро притянул к себе.

— Тихо. Вера, хоть ты сиди тихо.

А Марко просто взял, и перемахнул через ограждения, прыгая вниз, на песок арены.

— Нет! — запоздало дернулась я.

Трибуны загудели.

— Не смотри, — сказал Рой на ухо.

Как я могу не смотреть, когда там Марко? Страшно, что сводит живот, но не смотреть — не могу.

Марко идет по песку.

— Стоять! — говорит он. — Вы оба!

Даже не орет, говорит, но так, что перекрывает рев толпы.

И толпа замолкает, слушает. Что-то назревает.

Бритоголовый останавливается, смотрит на Марко с интересом. Пока он не станет вмешиваться, это не его дело. А вот штабной волчонок недоволен.

— Ты кто такой? — с вызовом орет он.

Марко подходит ближе.

— Ты не узнаешь меня, Франческу? — в его голосе неподдельное удивление. — Мы три года служим вместе, ели из одного котла! Центурион Марко Лусьяни, пятая центурия седьмой когорты третьего легиона. Не узнаешь?

— Твою мать!

Волчонок плюют под ноги.

— Кто дал тебе разрешение участвовать в играх?

— Мой командир? — волчонок пожимает плечами.

— Кто? Имя?

— Ты не знаешь имя моего командира? — удивляется волчонок, но уже понимает, что его поймали.

— Я хочу услышать от тебя! А еще хочу понять, как вышло, что после трех лет службы ты неправильно держишь спату?

Я понимаю, куда Марко клонит. Он хочет, чтобы все увидели и поняли. Вокруг столько людей, все свидетели, уже не скрыть. Он мастерски играет на публику — каждое его слово отчетливо слышно, каждое движение приковывает взгляд.

Он достает меч из ножен, восьмеркой прокручивает его в ладони, перебрасывает из одной руки в другую и обратно, делает выпад, его движения непринужденны и легки.

На его фоне волчонок, неуклюже сжимающий рукоять меча в кулаке, выглядит глупо.

— Я же сам учил тебя, Франческу! Ты все забыл?

Роптание на трибунах, они тоже все понимают, нельзя не понять.

— Ты будешь драться? Или трепаться вышел? — язвительно спрашивает бритоголовый. — Нельзя уйти с арены всухую, боги будут недовольны!

— Боги? — удивляется Марко. — Или те, кто стоит выше них? Я знаю закон, и я буду драться с тобой. Как старший по званию. А этот щенок пусть ждет.

— И что за командир выдал разрешение тебе? — спрашивает бритоголовый.

На трибунах слышны редкие смешки.

— Да тот же самый, что и ему, — говорит Марко, кивая на волчонка. — Давай? Или ты испугался? С щенком-то, который никогда оружие в руках не держал, драться легко. Покажи, что ты можешь!

— Я убью тебя, — спокойно говорит бритоголовый.

Трибуны готовы Марко поддержать, представление нравится!

— Он тоже оборотень? — тихо спрашиваю я.

— Да, — говорит Рой. — Медведь. И намного сильнее. Сейчас это вопрос опыта и удачи.

Я понимаю, что вцепилось в руку Роя со всех сил, прямо ногтями, и так, что сводит пальцы. Пытаюсь разжать, и не могу, но Рой даже не обращает внимания. Спокойно смотрит на арену.

— Его ведь не убьют?

— Сейчас? — уточняет Рой. — Не знаю, посмотрим, на что он способен.

И мне становится совсем уж плохо. Даже если Марко победит сейчас, его вполне могут прийти и убить потом. На такие игры глаза не закроют.

Волк и медведь идут по кругу. Медленно, присматриваясь.

И у меня замирает сердце. Темнеет в глазах. Это же на самом деле!

— Не смотри, — говорит Рой. — Если боишься, то лучше не смотри. Я бы вообще предложил уйти, не дожидаясь окончания. Но ты ведь не уйдешь?