Поводив пальцем по разлинованному полотну, изображающему уменьшенную индонезийскую столицу, любители экстремального цирка двинулись на поиски. Прокатный джип то и дело замирал на светофорах, полз, едва не царапая двери о соседние авто. Понадобилось больше часа, пока огромный пыльный иероглиф на грязно-белом строении не подсказал им, что географическая цель достигнута — они в Глодаке.
— Теть Свет, давай парканемся и побродим, что мы увидим из окон?
В Вовкином нытье была своя логика. Они поставили машину на платную стоянку рядом с приметным многоэтажным магазином и отправились искать вывески или афиши, извещающие о выступлении особенного цирка.
Через два часа толканий локтями, перекусываний коричневой лапшой с острым бамбуковым соусом и безуспешных поисков общественного туалета богатые путешественники стали жалеть о своем экспромте. Было невыносимо душно, пахло непривычно и неприятно, пот тек градом. Изредка им встречались бледнолицые туристы с озабоченными влажными физиономиями — европейцы, американцы. На фоне низкорослого, узкоглазого, худощавого местного народца они смотрелись, как тяжелые муравьиные яйца на фоне снующих мурашек. Почти у всех неместных были усталые глаза. Они печально кивали, даже не пытаясь изобразить улыбку-приветствие.
— Все, племяш, мы заблудились. Самих в цирке можно показывать! — Света плюхнулась в пластмассовое кресло и вяло отмахнулась от официанта, который в тот же миг возник рядом. — Если через десять минут не выйдем к нашему джипу, останавливаюсь и вызываю такси туда, где стою. И гари оно гаром, агентство проката!
Но в этот переломный момент им начало везти. Во-первых, пошел дождь. Хотя назвать то, что началось, дождем, мог только человек с очень бедным словарным запасом. С неба опрокинулся настоящий водопад. Светлана с мальчиком вжались спинами в ближайшую к ним стену и так, пятясь, стали продвигаться к маячившему за водной пеленой входу под крышу. Войдя, обнаружили, что попали в некое подобие склада-мастерской по починке велосипедов.
— Оригинальный интерьерчик, надо бы запомнить, — впечатлился Вова стопками запасных колес, развешанных по стенам, деревянными полками, с которых никелированными рогами и ногами топорщились рули и рамы.
Хозяин заведения, сухопарый длиннорукий китаец, благосклонно кивнул в сторону прибитой к стене металлической банки.
— За укрытие надо пожертвовать, — пошутила Светлана, запихивая в прорезь одну за другой несколько тысяч индонезийских рупий.
Вовка, видя, что добро на передышку получено, стал бродить вдоль стен, рассматривать инструменты, трогать коробки с металлическими спицами. Китаец пристально наблюдал за экскурсантом — вдруг стащит железку в карман? Но нормальная мальчишеская рухлядь не интересовала подростка-мажора, ему было скучно. Да и присесть не предлагали. Тетке даже после оплаты вынужденного постоя не вынесли ни табуретки, ни пустого ящика, и она села на пол, подстелив найденную в сумке косынку. Дождь не утихал — слышно было, как шумят струи воды. И вдруг…
— Тетя Светочка! Нашел! — голос Вовика был взволнованным и торжествующим одновременно. — Иди сюда — вот афиша!
Действительно, один из ящиков с педалями был покрыт глянцевым листом, с которого, в точности как рассказывал Эгис, смотрели, стоя плечом к плечу, уроды: человек-дерево, подняв невообразимо изувеченные руки, человек-пузырь, на каждом сантиметре кожи которого торчали шарообразные опухоли разной величины, женщина, левая половина лица которой свисала до груди, как припухшее ухо бассет-хаунда. Лиц на втором плане Света не рассмотрела — ей стало нехорошо.
Китаец, заметив, что его гости чем-то заинтересовались, оставил свой верстак и подковылял к ним. Оказалось, он говорит по-английски почти так же хорошо, как Вовочка.
— Они сейчас выступают? — голос мальчишки дрожал от нетерпения.
— Конечно. Что ж они есть будут, если выступать перестанут? Они всегда выступают. Только не для всех…
— Умерь пыл, Володя, — прошипела Света, верно оценившая любезность хозяина, — а то мы эти билеты у него не выкупим — такую цену заломит. У меня наличных с собой мало.
Но аппетиты китайца оказались более чем скромными — он назначил по полтиннику американских денег за билет. Света, не торгуясь, согласилась. Старик попросил прийти к нему завтра к пяти, а к шести он лично сопроводит их на представление. Только деньги вперед…
— Сотку и деньгами-то называть стыдно, — подумали тетка с племянником, но владелец веломастерской в Глодаке так не считал — туристы переплатили втрое против настоящей цены, и, похоже, он все-таки продешевил.
Глава 6
Мама Лиза отлично провела время в отсутствие деятельной мужниной золовки и собственного сына. Вернувшиеся родственники разбудили ее, в буквальном смысле вытряхнув из гамака на песочек кремового цвета. Вытряхивал, конечно, Вовка — Света сама не стала бы ронять выпившую женщину под пальму, чтобы прокричать ей на ухо: — Мы завтра идем в цирк. А ты остаешься — тебе билет не купили!
— Слава богу, — пробормотала Лиза, миролюбиво потягиваясь. — Светик, он с тобой идет или нашел другую компанию?
— Со мной, со мной, он же ребенок еще.
— Но ты-то не дитя — по циркам расхаживать, тем более ездить в душную Джакарту из этого рая. — Лиза обвела глазами пляж и вопросительно склонила голову.
— Не злись, Лизок, у меня своих наследников нет, так я уж с твоего разрешения Вовиком попользуюсь. И ты передохнешь, и я порадуюсь. С годами, знаешь, тянет к детям. Бог не дал своих, а Ванины меня не больно жалуют. Они за маму в большой обиде. Слушай, — тут Света понизила голос и убедилась, что Вова уже плещется в прозрачном прибое Яванского моря, — а ты с Витиной старшей дочкой как? Общаетесь?
Лиза выпучила глаза и протрезвела в одну минуту. Ни о какой старшей дочке за тринадцать лет прочного брака она не слыхала. Виктор, в отличие от Светкиного Ивана, был женат лишь однажды — на ней, Елизавете.
— Ты что несешь, подружка! Какая дочка?
— Нормальная, говорят. Ваня и маму ее хорошо помнит. Ты не ревнуй — Витек ее не любил, она его тоже. Но девочку как-то состряпали. И разошлись мирно, без разборок. Каждый своей дорожкой побрел. Виктор вот на тебя набрел, потом деньги ему повстречались, Вовочка родился. Ванюша, тот сначала с деньгами встретился, потом с первой женой, а уж меня после всех встретил, по остаточному принципу. Когда искать уже нечего было.
— Да ладно, не прибедняйся, — выражение глупой растерянности все еще не сходило с Лизиного лица, — Ваня тебя любит, вы с ним — парочка, что баран да ярочка… Так, говоришь, у Вовки сестрица есть? И Витя с ней тайно дружит?
— Вот про «дружит» не скажу, потому что не знаю. Мне и о дочке этой Ваня не так давно рассказал, под водочку. Но я не придала значения, думала — вы не афишируете. А благоверный твой, между прочим, в депутатское кресло метит. Биографию копать будут, как кроты грядку. Лучше, если все тайны молодости он сам узаконит.
Лиза не знала, что лучше, что хуже, — известием о дочери мужа она была потрясена. Звонить и выяснять прямо сейчас — глупо, дома ночь. Спросонья какие разборки? И свекровь молчала, пока была жива! Неужто не знала? Нет, такую новость нельзя оставлять просто так, ее нужно запить. Дремавший поодаль паренек понятливо отреагировал на щелчок пальцев дивы из гамака и метнулся к барной стойке. Он знал Лизины предпочтения и цену своей услуги — доллар. За сиесту случалось заработать от этой туристки и пять, и семь зеленых бумажек. Когда выходило больше пяти, дама давала десятку за все сразу и не брала сдачу. В разных гамаках под разными банановыми зонтиками загорали несколько любительниц коктейлей, и мальчишке «за смену» удавалось «наносить» алкоголя на сотку. Приличный заработок для ребенка, даже с учетом отката бармену и охраннику.
— Ну что, мать с нами не просилась? — Вовик наплавался, швырнул в носильщика коктейлей горстью песка и присел рядом со Светланой.
— Нет, даже обрадовалась, что мы уедем на целый вечер.
— Еще бы ей не обрадоваться, — насупился Вова и захватил вместе со следующей горстью камушек.
— Не бей мальчишку — он на работе, — вступилась Света за маленького аборигена. Не ей принесет, так кому другому. Ему ведь все равно, за чем бегать — за морковным соком или за «отверткой». Желание клиента — его заработок. Повелят туристы — ночной горшок за ними таскать будет по всему пляжу.
Племянник уперся лбом в теткино плечо и насупленно наблюдал, как мама тянет из трубочки очередную порцию водки с соком. Тетя Света была второй, новой женой дяди Вани, до этой поездки они почти не были знакомы. Предыдущая жена была худой и болтливой, как сорока, а ее дети, две рослые девицы-кобылицы, постоянно подшучивали над ним на разных европейских языках. Сейчас, кажется, обе учатся в университете. В какой стране, он даже знать не хочет, так они ему противны. А эта Света — совсем другое дело! Детей нет, на пляже не пьет, машину хорошо водит. Протрезвеет мамаша — он ей скажет, что новая дяди-Ванина жена ему нравится гораздо больше предыдущей.
Пришло утро, и беседовать с мамой расхотелось. Во-первых, она, как всегда, спала, пока они ходили на завтрак. После завтрака — тренажерный зал. Он — по привычке. В империал-колледже занятия науками чередовались с футболом, плаванием, верховой ездой и силовой тренировкой. Тетка каждый день мучила дорожку и велотренажер, объясняя, что ей надо худеть. И плавала она с Вовиком наперегонки тоже поэтому, сама просила: «Ты погоняй меня, толстуху». И он гонял, хотя толстухой не считал, — нормальная тетя, главное — веселая.
Пока они плавали и загорали, из бунгало выползла раскисшая мама. Мальчик «сбегай за коктейлем» сразу же сделал полшага из-за пальмового ствола, и Вова огрел-таки его камнем в спину. Тот от неожиданности вскрикнул. Света угрожающе свела брови, мама Лиза ничего не заметила.
— Я с Витей говорила только что, — поделилась она с золовкой.
— И что нового? — Светлана старалась не упускать из виду разозлившегося Вовку.