Глава 9
Можно ли целых два года жить в спокойствии и пресыщенности? Оказывается — очень даже можно. Едва ли Ира Волошко стала так характеризовать свое состояние. Оба подарка судьбы — замечательную учительницу и очень богатого папу — сама Ирочка по детской наивности подарками не считала. Круто изменившаяся жизнь любому подростку кажется нормой, если это изменения к лучшему. О взрослых комплексах про бесплатный сыр, который бывает только в мышеловке, девочка не подозревала. Таких туповатых, уверенных в происходящем личностей деньги не развращают. Тем более — папины. Гламурности в Ирочке не было — она не гналась за силиконовой грудью, ботоксными губами или осиной талией. Средства на ее карточку поступали регулярно, и Виктор удивленно отмечал, что Ирочка, в отличие от Лизы или Вовки, совсем не транжира. Диковинные для микрорайонной детворы выходки, вроде заказа ресторанной пиццы на большой перемене или такси к школьному крыльцу, были сущими пустяками… Ни полетов вслед за музыкальными кумирами, ни личного модельера, ни собачонки с бриллиантами на ошейнике — ничего такого дочке в голову не взбредало. Она отвергла идею учиться за границей, как ее брат Володя.
Дочкина кошачья привязанность к месту дала будущему депутату Волошко возможность выгодно «засветиться» отцом-спонсором. Глупо было не догадаться, что это пойдет на пользу не только Ире, но и его предвыборной кампании. Малыши получили пристройку к школьному зданию и компьютерный класс в ней, дочкины одноклассники — поездку в заграничный город Ригу на комфортабельном автобусе, с проживанием в приличном пансионате. Но даже это не помогло Ирочке обзавестись настоящими друзьями и подругами. Она не нуждалась в общении с одноклассниками, соседями, детьми папиных или маминых коллег. Единственным человеком, радующим и взор, и ум, и чувства, была учительница информатики Алена Игоревна. Ира любила ее тайно, издалека, не решаясь приблизиться. Ей нравилось смотреть, слушать, вникать и разгадывать. Она придумывала истории, в которых учительница теряла дорогу в лесу, а она выезжала на белой лошади из чащи и указывала ей путь домой. Или некто в черном выхватывал у растерявшейся классной руководительницы сумочку с зарплатой, а она, девятиклассница, восполняла финансовую брешь, подойдя к ближайшему банкомату…
В глубине души Ира понимала, что недотягивает до ребят-ровесников ни интеллектом, ни жизненным азартом. Ей было лень мечтать, скучно придумывать… Незатейливая концепция — есть, чтобы жить, и жить, чтобы есть, точно подходила ее вялому, малоразвитому сознанию. Увлечение учительницей не могло не повлечь увлечения предметом, но и здесь прорыва не произошло — унылые тройки сменились крепкими четверками и редкими отличными отметками. Но, как любят выражаться светила педагогики, огранка не превратила булыжник в бриллиант. И золотая оправа из дорогой одежки и настоящих драгоценностей не сделала девочку интересней. Несколько юных аферистов попытались испробовать на богатой наследнице свои мужские чары, но, к их огромному удивлению, безрезультатно. По наследству, от мамы и бабушки, Ирочке Волошко досталось генетически обусловленное и семейным укладом равнодушие к мужчинам. Во многом из-за него она и не гонялась за нарядами, духами, парикмахерами. Если бы родителей интересовало хоть что-то в жизни дочери, кроме заботы о ее еде и одежде, они бы давно проконсультировались у эндокринолога. К сожалению, маме-одиночке и папе-бизнесмену уныло-уравновешенное отношение к жизни пятнадцатилетнего подростка казалось нормой.
Ежемесячное «пособие», оседающее на ее кредитке, спустя год могло вызвать зависть у предпринимателя средней руки. Виктор считал своим долгом пополнять Иринин счет независимо от количества потраченного. Мама, к его великому удивлению, на дочкины деньги не зарилась. На долю в отношении себя вообще не претендовала.
Даже Лиза, вторая жена, поначалу испугавшаяся найденного в семейном шкафу скелета, смягчилась и стала великодушничать. Она сама посоветовала мужу отправлять цветы обеим и ко дням рождения, и ко дню Восьмого марта. Именно по Лизиному совету Ирине досталась дорогая шубка на шестнадцатилетие, ее маме к той же дате — кольцо с рубином. Шубку Волошко-младшая носила в школу; удивленная родительница отложила драгоценность в дальний сундучок — на работе оно мешало, надевать кольцо в магазин или поликлинику она забывала. А больше никуда не ходила — не видела смысла.
Казалось, ничто не может раскачать этот сонный жизненный уклад, изменившийся лишь количеством и качеством еды и одежды. Незнакомые с потрясениями и острыми чувствами, девочка и женщина существовали в окружающем мире. Обе располнели, и обеих это не беспокоило. Ира и не заметила бы лишних килограммов на боках, если бы не любимая учительница. Однажды она предложила ей остаться после факультатива, на который десятиклассница Волошко ходила скорее по привычке, не пытаясь вникать в тонкости школьной информатики. Она садилась к компьютеру, одному из нескольких, купленных ее папой для старшеклассников, и, склонив голову, слушала. Изредка пробовала решать, иногда кто-нибудь подсаживался к ней и объяснял. Будь она просто девочкой, а не дочкой щедрого спонсора, ей бы давно посоветовали бросить углубленное изучение предмета, который плохо давался.
Глядя на нее, Алена не раз задумывалась о том, что этот ребенок был бы уместен в начале девятнадцатого века в богатом помещичьем доме. В пятнадцать лет такую барышню отдали бы замуж за взрослого, серьезного дядьку. И не было бы семьи размеренней и спокойней. Рожали бы детей, прикупали землю, держали прислугу в строгости. Во всем были бы стабильность и определенность. Никаких мятежей и вольтерьянства, никаких измен — разве что стареющий муж для приличия щипнет новую горничную пониже пышного банта на фартуке. Девчонка-то уже к семнадцати расплылась от безделья и равнодушия.
— Ирочка, у тебя дома спортивный зал есть или просто тренажер? — учительница невольно задержала взгляд на погрузневшей фигуре девочки.
— Нет, а зачем? — Если Алене Игоревне нужно, она готова подарить ей любое спортивное приспособление.
— Думаю, ты поправилась. Как-то не к лицу тебе это — позанималась бы в свободное время. Одноклассниц для компании пригласить можешь или инструктора найми. Знаешь, я в твои годы тоже поплотней была, но вовремя заметила, журналы полистала, диеты почитала — и решила сбросить пару кило. Это в юности нетрудно; главное — захотеть. Что скажешь?
— Попробую, — Ира искренне удивилась совету. — А какой тренажер купить? Давайте в Интернете поищем!
В тот же день Ирочке домой доставили мини-спортзал и миостимулятор. Совет любимой учительницы не пропал даром — каждый вечер Ира час занималась с инструктором, порекомендованным фирмой-продавцом тренажеров, и два часа лежала в присосках миостимулятора. Уже через три месяца учительница, отметив зримый результат работы над собой, похвалила девочку. И сама удивилась, каким сильным может быть влияние взрослого на ребенка.
Благодаря надомному фитнесс-центру в жизни Ирочки появился молодой человек, от которого она не шарахалась, как от паука-птицеяда. Знакомые черты позабытых друзей — незатейливость, грубоватость, ограниченность — позволили ей найти в Максе собеседника и приятеля. Впервые он попал к Ире в дом, «сопровождая» спортивную технику. Потом фирма-продавец отправила его к богатой клиентке для так называемой «рефлексивной оценки товара». То есть, говоря обычным языком, надо было навязать Ирине еще парочку платных услуг по настраиванию стальных трубок, резиновых стяжек, противовесов, педалей. Его примитивные советы — пересказ обычной инструкции — нравились Ире.
— Делай раз, делай два, делай три… И каждый день по тридцать три раза… Не устала — и по сто тридцать три… И будет то, на что рассчитываешь: упругая попа, тонкие руки, крепкие икры.
Эти простые советы Макс выдавал, как таинство. Но не потому, что выпендривался перед богатой девочкой. Он искренне считал, что приобщает ее к тому особому знанию, что недавно сам постиг в подвальном тренажерном зале. Никаких хитроумных планов относительно крутой школьницы он не имел. И относительно кого бы то ни было — тоже. Он вообще не был силен в планировании. Поэтому стал запросто заходить к новой подруге, охотно угощаться сосисками с кетчупом, которые «поселялись» в холодильнике специально для него. Равно как упаковки чипсов и горы шоколада. Заваливая холодильник съедобным мусором, Ира тоже не кокетничала с новым товарищем — на «Сникерсы» папиных денег хватало с лихвой, а Макс ел их, не обсуждая другого меню… Разговаривали приятели короткими фразами, типа «Привет! Как дела?». Макс, случалось, сам усаживался на Ирочкины спортивные снаряды и демонстрировал методику выполнения упражнений. Или держал уголок, вися на шведской стенке, пока подруга крутила педали, работая над внутренней поверхностью бедра. Оба не умели ни сочинять, ни сплетничать. Изредка Макс снисходил до монологов о друзьях из спортивного клуба, где регулярно «тягал настоящее мужское железо». Ира, случалось, упоминала о школе, об отце и бойком лондонском брате, которого видела только на фотокарточках, показывала новые одежки. Однажды даже продемонстрировала пушистую дымчатую шубу.
— Это из белок? — полюбопытствовал Макс.
— Из норок, они круче белок, — только и ответила девочка.
Пока Андрей Подберезский хмурился и улыбался, вспоминая юную медсестричку и ее мертвую хватку, сама Мариночка, запершись в кабинке женского туалета, набирала номер, отмеченный в ее мобильнике не именем, а тремя розовыми сердечками.
— Кажется, ты был прав, милый. Пришли по твою душу — мужик, молодой, здоровенный, туповатый. Да, конечно. Все, как ты учил… Познакомилась, пококетничала, обещала созвониться… Узнать, кто его прислал? Обязательно… А если он начнет приставать? Ни за что!!! Ну хорошо, попробую…
Девочка шмыгнула носом, спрятала телефон в карманчик халата. Доктор Семушкина все равно сделает замечание за долгое отсутствие, поэтому сейчас она спокойно поднимется на восьмой этаж, выкурит на балконе сигарету, обдумает, хочется ли ей ложиться в постель с новым знакомым…