Подберезский даже прощаться не стал после такой отповеди — молча поднялся и вышел. Уже «в спину» услышал смешок: «Следопыт хренов!» Почему-то не нашлось сил обернуться и ответить. Чувство гадливости захлестнуло крепкого, уверенного в себе мужчину. Казалось невозможным применить к девчонке насилие, но ничего лучшего, чем крепкая пощечина, она не заслуживала. В том, что она знает Зернова лучше, чем признается, не было никаких сомнений. Придется покаяться Борису Ивановичу, что роль сердцееда сыграть не удалось. Путь к Зернову по-прежнему закрыт.
Глава 12
Они почти приехали, но спасенная женщина так и не пришла в сознание. Переговорщик считал, что ее состояние внушает тревогу, и настаивал на профессиональном медицинском осмотре. Иван думал, как внести Алену в дом, чтобы не вызвать лишних пересудов. Виктор созвонился со своим личным врачом и попросил приехать в дачный поселок как можно скорее. Что делать с Максом, они пока не придумали. Оставить до поимки Семена? Отпустить? Наверняка можно спугнуть «шефа», вымогающего деньги из Иры. Как такой идиот может проявиться — одному Богу известно. Хорошо бы нейтрализовать и авторов сценария, и непосредственного исполнителя. С Ирой все ясно — как миленькая поедет в Англию, заодно и с Вовиком ближе сойдется — родня, как-никак.
В особняке никто не жил, но управляющий время от времени включал отопление, ухаживал за мебелью, расчищал от снега главную тропку, ведущую от дома к воротам. У Ивана даже не было ключей и пультов от главных ворот и гаража, но он из машины созвонился все с тем же отставником — блюстителем порядка на элитных дачах — и попросил встретить их маленький кортеж с комплектом запасных отпирающих устройств.
Управляющий должность ценил, поэтому не посмел даже изобразить любопытство или удивление — Иван Волошко навещал свои владения нечасто. За стеклом одной из машин можно было разглядеть миловидное женское лицо, покоящееся на плече у Виктора, но это было абсолютно невинно в сравнении с тем, кого приходилось видеть среди прибывающих гостей. Подумаешь — младший брат с женщиной! Оба прилично одеты, мужчины трезвые, дама слегка уставшая, на проститутку не похожа. Жена компаньона или просто дамочка с улицы? Какая разница? Во второй машине вообще одни мужики, и все при оружии — охрана…
Иван отпустил управляющего, готового услужить — отпереть, запереть, подать или принести. Сегодня он желает хозяйничать в своих владениях лично, без помощников. Машины одна за другой въехали за надежную каменную ограду и остановились перед парадным подъездом особняка. Виктор выбрался наружу и принял Алену на руки. Иван уже ждал на ступеньках, придерживая дверь. Макса один из охранников ввел в дом с черного хода и оставил в цокольном помещении, предназначенном для размещения сезонной прислуги. Хозяин приказал наручники пока не снимать.
Доктор приехал вскоре. Он давно работал на Виктора и его семью, считался человеком проверенным и бережно относящимся к чужим тайнам. Состояние Алены оценил как тяжелое нервное расстройство на фоне сотрясения мозга. Пообещал, что после соответствующей инъекции женщина обязательно придет в себя. Гарантировать, что она будет адекватна, не взялся.
Братья Волошко напряженно вышагивали по длинному холлу, соединяющему гостиную с комнатой, где надежный доктор приводил в чувство жертву дочери Виктора. Переговорщик сидел тут же в глубоком кресле и шумно перелистывал найденные журналы. Огромные панели телевизоров мертвыми квадратными глазницами взирали на ситуацию — никому не пришло в голову включить хоть один из них, пока не выяснится, что с пленницей.
Теперь «возвращение в себя» ощущалось как нечто однажды пережитое, но все равно пугающее. Еще не было ясно, кто она и откуда сама себя знает, но уже болело и «дергало» — она кого-то потеряла… Кого-то очень важного, настолько значимого, что любая боль и неудобство меркнут перед этой потерей. Голова горела, язык плохо слушался, пальцы сгибались с трудом. Хотелось приподняться на локте, осмотреться, спросить… Только что? О чем? Или о ком? Надо вспомнить, обязательно вспомнить, прямо сейчас… Но вспоминалось другое — героиня недавно прочитанной книги, навсегда забывшая свои и чужие жизненные вехи… Кого она мучительно искала? О ком постоянно спрашивала? Кажется, называла имя. «Где Таня?» — говорила эта женщина, и никто не отвечал верно. Таня была повсюду, но не там, где хотелось ее видеть. И не та, что представлялась…[5] Таня, чужая дочка…
Алена вдруг ясно вспомнила — сын, Петя! Так ясно, что стало больно под лопаткой, перед глазами замелькали разноцветные, равномерно дрожащие мухи. Она увидела новую, незнакомую комнату, зашторенные окна, роскошное трюмо, уставленное фарфоровыми фигурками. Рядом с ней сидел мужчина с очень озабоченным лицом, пахло лекарством.
— Ну, слава богу! С возвращением! Я — семейный врач. Кто вы? Помните? Ответьте — это важно!
— Где Петя? Кто с ним? Нужно найти Бориса Ивановича!
— Отлично! Почти норма! — доктор тепло похлопал ее по руке и шагнул из комнаты.
Сразу после этого вошел пожилой, хорошо одетый незнакомец. Он вопросительно смотрел на нее, на доктора, излишне громко шагал, нарочито-резко поворачивался на каблуках дорогих туфель. Через минуту появился еще один — невысокий, лысоватый, без лоска. Но спокойный и размеренный, в отличие от предыдущего. Назвался Виталием Юрьевичем. Он уверенно сел рядом с Аленой и предложил стакан с желтой жидкостью. Она испугалась, но мужчина, прочтя ужас в ее глазах, сам отпил немного и снова предложил ей. Теперь она согласилась. Это был обычный апельсиновый сок, освежающий, желанный. С каждым глотком прибавлялось сил, мысли становились медленней и яснее. Мухи безумия, мелькающие перед лицом, переродились в снежные хлопья, опали куда-то вниз и растаяли, исчезли… Оказалось, она может говорить, внятно, слышно, настойчиво…
— Где Петя? — фраза была все той же, пересохшие губы болели, но звуки получались разборчивыми. Она снова и снова повторяла свой вопрос. Ее, конечно, понимали…
— Кто такой Петя? Ваш сын? — переговорщик произнес эту фразу одновременно с Иваном.
Алена, как птица, повернула голову в сторону одного, потом в сторону другого, зафиксировала взгляд на враче — он только что называл себя, но она не запомнила. Можно отвечать или нет? Кто эти люди? Где ее предыдущий тюремщик?
— Поговорите с нами, Алена! Мы не враги, — невысокий, предлагавший сок, снова прикоснулся к ее руке, ободряюще улыбнулся. Он смотрел только на нее, прямо в глаза, слегка склонив набок голову. Казалось, он излучал безопасность и спокойствие… И женщина заговорила.
Она старалась не упустить ни единой детали из того, что произошло утром. Назвала и кондитерскую, и торговый центр. Рассказала, как «родитель» хорошего ученика Сережи Новикова пожалел плачущего Петьку и купил подряд две машинки. Как ей самой подарил куклу-медвежонка и выслушал запутанную историю опасений за судьбу маленького сына.
Трое серьезных мужчин внимательно слушали повествование и качали головами. Самый главный из них — так она определила Ивана — с досадой морщился.
— Мальчика поищем и обязательно найдем, а с вами, поверьте, произошло супернелепое недоразумение. Проверьте, все ли на месте в вашей сумочке и карманах пальто. Я имею в виду деньги и документы. Если хоть чего-то не хватает — не стесняйтесь, говорите.
Ни паспорта, ни кошелька в ее сумочке не было. Она тихо сообщила о пропавших вещах, предположив, что Макс знает, где искать. Иван немедленно распорядился, чтобы ребята-охранники «надавили» на парня.
— Вот, только квитанции об оплате квартиры и телефона, — Алена устало протянула стопку бумажек, оставленных в ее сумке, и Иван почему-то взял их. Ирочкина учительница очень нравилась ему, даже пришло в голову сравнить ее со Светой, женой. Глупо, понимал он, но мысль облагодетельствовать пострадавшую, завязать с ней настоящее, мужское знакомство приятно щекотала подсознание. Он механически взглянул на полученные из бледной худой руки бланки и оторопел — фамилия учительницы совпадала с бывшей фамилией Светланы. Дело принимало вдвойне интересный оборот.
Случайная встреча с Кириллом вернула Светлану к мыслям о цирке уродов. Почему бывший муж сразу показался потенциальным преступником, она не знала и не сумела бы объяснить никому. Просто, видя как он жадно разглядывает кофеварки, телевизоры и музыкальные центры, ей показалось, что он — тот самый. Именно этот, знакомый с самого детства, давно не попадавший в поле ее зрения, годился для страшной работы. То, что другим Светлана сообщала с оговорками, сохраняя возможность переиграть, убедить, что ее не так поняли, ему поведала сразу, без экивоков. И не ошиблась — назавтра Кирилл согласился принять участие в проекте. Для уточнения деталей они встретились в роскошной квартире Ивана, правда, в его отсутствие. У Светы был конкретный план и конкретные финансовые возможности для его решения. У Кирилла — принципиальное согласие перекроить здоровых и красивых на странных и необычных. Он серьезно подготовился к разговору: требовал три месяца на теоретические изыскания, год экспериментов на предоставленном фирмой материале. Он так и выразился — материал для практических исследований предоставляет заказчик.
— То есть я нахожу и содержу тех, кого ты будешь… м-м-м?.. — Светлана искала и не находила подходящее слово.
— Не жеманничай, Света! Именно перешивать. Ты же сама меня просишь помочь природе ошибиться в твою пользу. Кто их найдет, поселит, прокормит — мне неважно. Но для хорошего результата мой операционный больной должен быть здоров по всем параметрам — ни ангины, ни гастрита, ни нестабильного давления. Иначе — не выдержит. Или на столе нас покинет, или в течение следующей недели. Воспалительный процессик разовьется — и пиши пропало, вся работа насмарку. Миллион таких историй тебе любой реаниматолог расскажет. Поступает больной с проникающим ранением в живот, его всем отделением с того света вытаскивают, а у него потом развивается сепсис из-за гнилых зубов или банального цистита. Тех самых мелких болячек, с которыми месяцами жил не тужил. Я уж не говорю о моторчике, о сердечной мышце. Кардиограф надо приобрести. Из-за плохого сердца можно не после операции, а во время нее потерять и человека, и зверя.