— У Алены? Любовник? Мариша, скорее ты забеременеешь от бедного студента, чем моя вторая жена допустит адюльтер.
— Дурак ты, Зернов, раз такую параллель прочертил! Теоретически я могу забеременеть от любого здорового мужика. Значит, и твоя благоверная может сойти с катушек. Она чудила последнее время, из дома ушла — ты сам рассказывал. С чего бы вдруг от состоятельного, редко бывающего дома мужа кто-то стал просто так уходить? И на раздел имущества не подавать предварительно? Или ты ей «зарплату» не показывал?
— Она в деньгах не нуждалась, — сухо отрезал Кирилл. Связать поиски себя с Аленой ему и в голову не приходило.
— Так вот: ищут, пусть найдут, — продолжала коварная Мариша. — Например, у меня в Свиблово. Что проще — влюбился в молоденькую?! Ушел к ней жить, пообещал жениться, но пока не разводишься — боишься. Сразу всем будет понятно, почему я врала Андрею: с одной стороны, хотела, чтобы ты приревновал и скорее занялся разводом, с другой — не хотела тебя сдавать, потому что боялась, что можешь вернуться в семью. Гениальный план! Соглашайся! Надю уколем часиков в двенадцать — проспит как миленькая. И поедем ко мне выразительно, чтобы соседи приметили. Недельку так помелькаем, потом ты один пару раз придешь, своим ключом в замке поковыряешься, внутрь войдешь… Если дней за двадцать не сработает — я этому Андрею сама позвоню, скажу, что ты из-за границы возвратился.
— Я подумаю, посоветуюсь, — воспрянувший было Кирилл снова насторожился.
В этом замечательном построении была неважная для Марины брешь. Если его найдут военные ребята по неизвестно чьему заданию, что они, спрашивается, с ним сделают? А если это не Аленины, а Наденькины родственники? Если кто-то все-таки ищет девочку?
— Эти порвут заживо, зубами загрызут — я бы сам загрыз, — прошептал доктор Зернов.
Ему стало очень-очень страшно. Маринин план возможен при одном условии — бесследное исчезновение Надюши, то есть полная утилизация. Но чтобы вот так, от страху проститься с почти готовым экземпляром? Не показав Светлане, не доказав ей, что идея необычной цирковой труппы работоспособна? Что он — мастер, великий пластический хирург, работающий по уникальной авторской методике?! Потратив больше года на подготовку, заново начинать поиски подходящего места, подходящего ребенка, ассистентки? Хотя подходящий ребенок Петька у него на примете есть. И ассистентка, кажется, играет на его поле, и пустующих домов в Подмосковье навалом.
Марина верно оценила волну смятения, пробежавшую по лицу Зернова. Сверху, из больничной палаты, донесся протяжный звук, похожий и на детский плач, и на щенячье скуление, — Надя проснулась. Нужно отвязать ее от кровати, осмотреть и сводить в туалет. «Выгулять» вверх-вниз по лестнице, чтобы размять ноги, тепло одеть и открыть окно — суррогатная прогулка. Потом покормить, дать кубики или конструктор.
За тревожной беседой незаметно пролетела ночь, светает… Днем Марине на работу в обычную поликлинику — она оставалась там на полставки, сама не зная, зачем… Давно собиралась бросить — Кирилл платил хорошо. Держала привычка, возможность пребывать в образе невинной овечки и наблюдать старых дур и дураков, за копейки копающихся в чужих челюстях. Ей, как медсестре, к счастью, не часто приходилось заглядывать в нездоровые рты и вдыхать утробный смрад плохо чищенных зубных протезов. Было в этом глубочайшем презрении к пациентам нечто будоражащее ее специфическое самосознание. А скрывать презрение и ненависть она наловчилась виртуозно. Так, что никто не мог бы заподозрить ее в двуличии. Это придавало незавидной, с точки зрения многих, работе особую остроту. Сейчас, когда появились «искатели» (так они с Кириллом обозвали мужчин в камуфляже), неожиданное увольнение или отпуск могут их насторожить, заставить копать глубже. Если бы можно было повернуть время вспять, Марина бы проигнорировала Андрея… Или постаралась бы не упустить эдакого красавчика? Она не знала. История, в которой они с Кирюшей по уши увязли, становилась все более интригующей и опасной, в ней возникали новые герои, расцветали неведомые раньше эмоции — страх и азарт. Кажется, ей нравилось…
Подберезский резал колбасу толстыми ломтями и укладывал на батон, щедро сдабривая кетчупом и майонезом. Рублев, наоборот, голода не испытывал, его душили злость и досада. Квалификация в «женском вопросе» подвела обоих. Друзья откровенно рассказали друг другу о визитах к Светлане и Марине, и оба грустно посмеялись над результатами.
— Знаешь, Комбат, — Андрей был настроен чуть оптимистичней, — была у меня одна хорошая знакомая — дефектолог. Так она любила говорить, что нормального дитенка и старшая сестренка по «Мурзилке» читать выучит. Тут не надо ни особых знаний, ни специальной выучки. Ты ненормального научи: умственно отсталого или шизофреника, у которых на уме такое, о чем ты сам вряд ли догадаешься. Давненько я о ней не вспоминал, а сегодня весь вечер думаю. Нетрудно договориться с Галей, понять Алену — они нормальные бабы, с правилами, ценностями, что и у нас с тобой. Любят детей, опасаются лжи, предпочитают одиночество неразборчивости в связях… С ними просто и ясно. А попадется шалава вроде этой Мариночки — и мир начинает качаться. Самому себе верить перестаешь. Ведь она с самого начала, с первой минуты знакомства, врала. Во всем врала! И знаешь, что удивительно: ей это нетрудно было. Она всегда так живет — врет и разыгрывает, разыгрывает и врет. И ничего не понять. Не удивлюсь, если она любовница этого Зернова, а может, вообще его не знает. Понимаешь — совсем незнакома, просто так треплется, подыгрывает, чтобы тему для разговора не придумывать…
— Все бывает, Андрей, медсестра, может, и не знает. Светлана-то точно знает — замужем за ним была. Бахрушин доказал, и сама она не отрицает. Значит, на нее и ориентируемся. А вертихвостку твою держим как запасной вариант. Я злиться начинаю и на себя, и на ситуацию. Как думаешь, интуиция у меня есть?
— Интуиция — это богатый опыт плюс хорошее владение материалом. Так что скорее есть, чем нет. Ты, Борис Иванович, все-таки кушай. Колбаса свежая, вкусная. Детишки твои что-то поздно задерживаются с уборкой. Сереге в школу завтра, и Танюшке тоже.
— Завтра суббота, только факультатив. Хотя какой факультатив? Алена ведь уволилась! Если только ее заменит кто-нибудь. Вот черт — хорошая была учительница, мой балбес благодаря ей почти в профессии определился! И при деле был… — Рублев так грохнул кулаком по столу, что подпрыгнули не только чашки, но и полная сахарница, и тарелка с бутербродами.
— Ладно-ладно, ты что-то об интуиции спрашивал, дескать, у тебя ее полно. И что она, родимая, подсказывает в этой дурацкой ситуации?
— Подсказывает, что Алена жива. И что ищем мы правильно. Так что ты ешь, дружище, а я, пока сын не дома, позвоню главной фигурантке Светлане Волошко, бывшей Зерновой, пофлиртую. Первый раз не увлек девушку — попробую снова. В кафе позову или в сауну.
— Не потянешь, Борис Иванович, приличную сауну, к которым такие дамочки приучены. Ты ее лучше в тир ко мне приводи — для первой встречи свежо, неизбито. И ты себя сможешь выгодно продемонстрировать — вызовешь уважение и восторг, пощекочешь нервы. Я со своей стороны гарантирую теплый прием, пристальное наблюдение и отдельный кабинет с диваном и журнальным столиком.
— Журнальный столик нас не выдержит, — хохотнул Рублев, и Андрей понял, что Комбат принял решение действовать в намеченном направлении.
Через минуту он набрал знакомый номер — хозяйка была вне зоны доступа.
«Что ж, будем упорствовать, набирать каждые двадцать минут. Не в метро же она едет…» — решил Рублев. Он наконец потянулся за бутербродом, отхлебнул из стоящей напротив чашки и поморщился. Чай был едва теплый, горький, отвратительный на вкус. Пока готовилась свежая заварка, Комбат беспрерывно набирал «вышедшую из сети» Светлану. Трубка не отвечала. Андрюха посоветовал «притормозить», сделать паузу. Он утверждал, что едва госпожа Волошко включит свой мобильник, как ей сразу прибудут сообщения о том, кто звонил. Если кавалер сумел заинтересовать эту даму — она обязательно перезвонит сама. Так и случилось. Судя по отобразившемуся номеру, звонила Светлана с обычного городского телефона. Сказала, что заскучала и решила «сходить в народ» — так она выразилась.
— Сижу в кафешке, пью горький кофе, трубка разрядилась и погасла. На минутку включила — и сразу сообщение, что вы, Борис, неоднократно мной интересовались. Хорошо, успела номер на салфетку переписать — и аппарат мой снова «умер». Так что, если желаете составить компанию, приезжайте, диктую адрес…
— Слишком гладко, Боря! Не нравится мне такой поворот событий, — Андрей искренне волновался. — Сам посуди — аккумулятор у нее сел, допустим. Но слабо верится, что у такой мадам одна трубка в сумочке и обе враз отключились. Это первое…
— Второе — не я с ней флиртую, а она со мной. А ей, в отличие от меня, это совсем невыгодно. Я, конечно, верю в любовь с первого взгляда, но не у нее ко мне. Не та это женщина.
— Решено, Борис Иванович, едем вместе. Я первый приду, займу столик, окопаюсь — вроде как поздний клиент. Тебе позвоню, отчитаюсь — много ли людей в зале, похожи ли на бойцов. Если все спокойно — придешь; если обстановка не внушит доверия — позвонишь прямо в кафе и скажешь, что пробил колесо и погнал машину в автосервис. А выводы сделаешь правильные.
Тут ключ в замке повернулся и раздались детские голоса — вернулся Сережка. И не один: несмотря на позднее время, Таня была вместе с ним.
— Извините, Борис Иванович! — она почти заикалась от смущения. — Можно, я у вас переночую? В подъезде травят крыс, объявление висит из санстанции. А они не травятся, только с ума сходят. Одна из вентиляции нос показывала — не смейтесь, и глаза, и усы… И хвост около мусоропровода мелькнул. Честно! Боюсь я их! — Всю эту тираду девочка выпалила на одном дыхании. Румянец пятнами покрыл ее щечки, на глаза навернулись слезы.
Рублев с Подберезским переглянулись и расхохотались. Уж очень испуганный вид был у просительницы, всегда строгой и уверенной.