Госпожа Волошко подняла свой недопитый бокал с неизвестным Комбату содержимым. Чокнулись, сделали по глотку…
— Я, знаете, никак не могу забыть ваш визит в мой дом. Пришли сами, без приглашения, миновав охрану… Почему-то я вас впустила… Какую-то ерунду про Кирилла придумали: Анечку беременную или Лизочку… Мне вскоре Кирилл позвонил. Странное, знаете ли, совпадение. Болеет он, в больнице лежит. Давно уже; оказывается, целых две недели. Сердечный приступ, почти инсульт. С того света, говорит, выбрался. Прощения решил попросить у всех, кого когда-нибудь обидел… Я ему напомнила о вашей племяннице — не понял он меня. Не знает никакой Ани, не было у него таких практиканток. Некрасиво получается. Борис Иванович, или вы придумали ерунду, или племянница ваша оговором честных людей занимается. За такой поклеп и в суд подать можно, я свидетелем пойду, моя горничная тоже — она разговор слышала.
Рублев молчал. Не терпелось узнать, врет ли собеседница. Наверняка хочет подтолкнуть его к встрече с Кириллом. Что ж, он и сам не прочь повидаться, даже если при ее бывшем мужике отряд спецназа имеется.
Светлана нетерпеливо забарабанила пальцами по столу, ожидая ответа. Он понимал, но тянул время… Ситуации с Аленой эта встреча по-прежнему не проясняла, а отношения Светланы Волошко с первым мужем никак не интересовали Бориса Ивановича, если Алены и Петьки не касались…
Глава 14
О том, что у доктора Зернова есть ассистентка, Светлана, конечно, предполагала. Одному справляться с поставленной задачей очень сложно, да и не каждый доктор, умеющий лечить, сумеет выходить выздоравливающего. Навыки сиделки, профессиональной ухаживальщицы, нынче дорого стоят. Кроме того, где Кирюша, там всегда «chercher la femme» — особа противоположного пола должна присутствовать. Для реализации «циркового» проекта наличие таковой полезно и оправданно. Но Мариночка Светлане совсем не понравилась. Слишком самоуверенно она держалась, и, что было тревожно, самоуверенность этой длинноножки казалась абсолютно обоснованной. Ассистентка не напоминала напомаженную дурочку и не была влюбленной в босса исполнительницей. Она являла собой соучастницу, хорошо знающую ситуацию и держащую ее под каким-то своим контролем. Кирилл на ее фоне даже тушевался, хотя девица ни словом, ни жестом не превышала полномочий медсестры при докторе. Что-то безумно уверенное и жесткое в ее взгляде говорило госпоже Волошко: с этой придется считаться не меньше, чем с бывшим муженьком. Если не больше…
Света приехала рано утром, после трудного и бесполезного вечера в компании некоего Бориса, интересующегося Кириллом. Эффектный отставной вояка оказался еще тем интриганом, не проколовшимся ни на одной из ее уловок. Полтора часа они делали вид, что любезничают друг с другом, но ей так и не удалось понять, что нужно этому лжеухажеру от Кирилла, что знает он о ее гениальном проекте и уже достигнутых успехах. И Светлана решилась на «инспекцию».
Сейчас она сидела в жестком холодном кресле в «зеленоградской гостиной» и слушала вступление — рассказ о плане деструкции лицевых мышц пациентки девяти лет, о почти идеальном совпадении запланированных результатов с полученными. По ходу подробного и страшного повествования красивая хищная Марина листала лежащий на столе альбом с фотоизображениями успехов на разных этапах выздоровления. Света едва скашивала глаза — она знала, что эти подробности нужны только Кириллу. Лично ей интересен только «готовый артист» — та самая девочка, которую, кажется, минут через десять готовы продемонстрировать. Почему-то сильно уязвило тихое замечание медсестры, что в данном случае «продемонстрировать» — неверный термин. Дескать, сделанного монстра уже не «демонстрируешь» — его можно только «перемонстрировать» путем «гипермонстрации».
— Все, Кирюша, теоретическая часть затянулась, — бывшая супруга спокойно и окончательно припечатала ладонь к столу, стянув с нее плотно облегающую перчатку. Ведите девочку сюда или меня к ней.
— Пройдемте, — Марина поднялась с соседнего кресла и жестом пригласила гостью подняться по лестнице.
Светлане стало не по себе. Она испытала чувство тревоги, как когда-то в студенческой молодости, когда вежливая и надменная девица со средним медицинским образованием предлагала им, пятикурсницам столичного вуза, пройти в смотровой кабинет и там «отдаться» ей на несколько секунд для сдачи мазка на наличие венерических заболеваний. Вопрос о ведении половой жизни, обязательно задаваемый перед выполнением несложной процедуры, казался покушением на тайны личной жизни, а положительный ответ — чуть ли не покаянием. Хотя умом любая девчонка понимала, что спрашивают с единственной целью — не навредить. Шагая по прочным деревянным ступенькам, хозяйка проекта не чувствовала себя уверенно и спокойно, как ей бы полагалось в такой ситуации.
Кирилл, неся под мышкой папку с записями и фотоизображениями, шел за Светой. Марина случайно или намеренно возглавляла короткую процессию.
В комнате было сумрачно, воздух казался каким-то искусственным, слишком чистым, без примесей житейских и человеческих запахов. Бросались в глаза и кондиционер, и ионизатор воздуха, и передвижной, на колесах, излучатель ультрафиолета. Удобная кровать с регулируемыми частями и специальным нависающим палантином сияла никелем и пахла хорошим стиральным порошком. Процедурный столик был покрыт стерильной салфеткой с корнцангами, «вцепившимися» в уголки.
«Денег не воруют», — удовлетворенно отметила Светлана. Марина прервала эти размышления почти командным жестом — попросила остановиться. К кровати она подошла одна и, вынув из кармана пульт, похожий на стандартный ремоут-контрол, раздвинула легкие капроновые шторы над лицом пациентки:
— Прошу, это Наденька!
Света бодро, по-деловому шагнула вперед и отшатнулась — благо Кирилл стоял сзади и успел подхватить ее. Марина, нехорошо ухмыльнувшись, тут же надломила ампулу с нашатырем и поднесла к побледневшему лицу хозяйки.
Лежавшее в постели чудовище было страшнее всех индонезийских актеров, вместе взятых. Это не было пострадавшим от уродства человеком, в котором угадываются здоровые черты. Это не было увечьем, которое произошло из-за несчастного случая, жестокой травмы, врачебной ошибки. Это было именно то, о чем она мечтала, — настоящее исчадие ада, страшилище, один взгляд на которого внушает ужас, запоминается навсегда и стоит огромных денег.
— Ты гений, Зернов! — прошептала Света и обмякла, тяжело повиснув на руках бывшего мужа.
Мариночка победоносно подкатила под лишившуюся чувств госпожу Волошко компьютерное кресло, снова поводила у нее под носом ваткой с ядреным запахом аммиака. Кирилл тем временем собирал с пола выскользнувшие из скользких файлов распечатки — папка с ними, естественно, вывалилась из-под мышки, когда Светлана всем весом опустилась на его предплечье.
Спустя минуту зашевелились и начали подавать голос обе пострадавшие. Надя привычно заскулила, и Марина ласково усадила ее, приподняв спинку кровати с помощью пульта управления. Зная, что раньше, чем обработают лицо, не освободят ни ручек, ни ножек, она покорно терпела, пока Марина, превратившись в ангела-хранителя, протирала мокнущие поверхности дезинфицирующим раствором, смазывала корочки размягчающей мазью, протирала вспотевшие за время сна складочки и изгибы детского тела камфорным маслом. Туалет, за которым Света наблюдала из-под полузакрытых век, занял минут десять — двенадцать. Непрофессионалу потребовалось бы втрое больше. Кирилл работал «параллельно»: смотрел, записывал, фотографировал.
Ленты, удерживающие ребенка-чудовище, аккуратно развязали. И маленькая девочка с короткой стрижкой, одетая в пеструю ночную рубашку, встала на ножки, сама нащупав ими теплые тапочки. Она вопросительно уставилась на старших. Светлана почувствовала, что у нее снова холодеет в животе и в висках начинает гудеть ветер. Словно приноравливаясь к изуродованной физиономии, Надя сначала беззвучно пошевелила челюстями, потом издала некий звук, похожий на мычание.
— Поздоровайся с тетей, дорогая, — Марина произнесла эту простую фразу со скрытым превосходством.
Надя растерянно озиралась, не понимая, что ей делать. Она перетаптывалась с ноги на ногу и смотрела только на Марину.
— Нам нужно в туалет, если не возражаете, — медсестра взяла монстра за руку, весело потрепала по слежавшимся на затылке вихрам. Девочка не выказала ни испуга, ни боли — она спокойно отправилась вслед за своей няней, которая не уставала приговаривать обычные прибаутки про сороку-белобоку, козу рогатую и лисичку-сестричку.
— Ну, что скажет заказчик? — Кирилл дождался, когда они со Светой останутся одни.
— Господи, ну и чудовище! — выдохнула та, едва Надя с Мариной покинули палату.
— Разве не этого ты просила?
— Я не о ребенке — отлично получилось, то, что мне нужно. Я о твоей помощнице, Кирюша. Не боишься ее? Вот уж монстр так монстр — ни за ногами, ни за титьками не укроется. Прямо героиня из «От рассвета до заката», помнишь — там эдакая дива со змеей открывает цикл овампиривания?
— Оставь, Светик! Ты ревнуешь, что ли? Да у меня с ней исключительно профессиональный контакт.
— Не прикидывайся дураком, Кирюша! Мне твои контакты с ней до фонаря. Хотя, видно, профессионалка она настоящая, без дураков. Но в нашем с тобой деле наверняка какой-то свой интерес имеет. Ты бы файлы с протоколами операций паролем защитил, а бумажки эти, — Света указала на папку, — уничтожил в печке. И вот еще, пока она не вернулась: что, если Надю эту долечить и припрятать? Увезти в какую деревушку, в глушь, а ассистентка пусть присматривает за ней там. Года на три. А ты за это время еще человечков пять мне сделаешь.
— Света, в эту глушь если не мне, то тебе придется ехать. Такое лицо не спрячешь, сама подумай. Только в бункере или на необитаемом острове. А Марина не поедет из Москвы — я ее знаю. К тому же с ней работать одно удовольствие. Она много чего умеет и ни черта не боится. Так что думай.