Было уже совсем темно, но над нужным ей входом горела яркая веселая вывеска, приглашающая заходить любителей состязаться в меткости стрельбы и просмотре боевиков-стрелялок, а также читателей журналов о различных видах огнестрельного и холодного оружия. Красивая женщина, растерянная и радостная, быстро направилась ко входу и рванула тяжелую дверь на себя. Краем глаза Андрей видел это, неторопливо усаживаясь в только что отпущенное ею такси. Потом Алена скрылась за дверью, а он назвал адрес ближайшего гипермаркета, надеясь за семь минут дороги узнать от водителя, откуда прибыла предыдущая пассажирка, не провожал ли ее кто-нибудь.
— Бывали в этом тире? — поинтересовался Андрей у таксиста.
— Этот, что под вывеской с двумя пистолетами? Не, не заглядывал, — охотно отозвался водила, — я по рыбалке специализируюсь.
— А я балуюсь иногда, — приуменьшил свой «вес» Подберезский. И дамочка эта, что ты привез, у нас бывает. Сама стреляет, но больше «поболеть» любит. У нас здесь знаешь какие асы встречаются! На чемпионатах таких не найдешь!
— Ас виду тихая, неагрессивная. За всю дорогу слова не промолвила. Я ее с самого Левашова Озера вез, из такого особнячка — закачаешься. Хотя — вру! Особнячок не очень виден, но забор впечатляет. Ее, между прочим, эдакий гладкий папик в машину посадил.
— Небось облобызал всю на прощание? — наугад полюбопытствовал Андрюха.
— Нет, культурно попрощался, скорее как подчиненный, чем как хозяин.
Здесь наметанный шоферский глаз не ошибся — к такси Алену Игоревну провожал переговорщик Виталий Юрьевич.
— А знаешь, братан, передумал я сегодня водку пьянствовать, буду лучше безобразия нарушать, — сказал Андрей и хитро подмигнул водителю. — Поворачивай, попробую-ка я к этой русалке из Левашова Озера клинья подбить — вдруг получится?
— Попытка не пытка! — миролюбиво согласился таксист, разворачиваясь на перекрестке.
Через пять минут после посадки в такси Андрей вернулся в свое заведение, предусмотрительно отпустив внимательного таксиста чуть не доезжая, чтобы тот, не дай бог, не увидел Алены с Петькой, если у тех разговор с Комбатом будет коротким.
Когда Алена спустилась в тир, Петя как раз находился у детского стенда, увлеченно целясь из маленького ружьеца в жестяной, ярко раскрашенный танк.
— Сынок! — не вскрикнула, а едва прошептала она, словно не желая мешать мальчишке в таком важном деле.
Но Петя услышал. Он уронил оружие, обернулся, бросился к ней на шею.
— Пойдем, родной, пойдем скорей, теперь мы не расстанемся! — казалось, она не видела ни Бориса, ни пожилого мужчины, только что занимавшегося с ее мальчиком.
— Мама, это дедушка Юра, он меня стрелять учит. А это — дядя Боря, он со мной играл, когда я у тети Гали жил. И дядя Андрюша играл, даже на шее меня катал и кверху подбрасывал. А ты где была так долго? Слабых учеников подтягивала? — мальчик подсознательно исправлял бестактность мамы, которая, не замечая никого из взрослых, видела только его.
— Здравствуйте, Алена Игоревна! — Рублев поднялся со стула и протянул ей руку. — Ничего не хотите мне объяснить?
— Или мне? — Андрюха неожиданно возник на верху лестницы.
Женщина, прижав Петю к себе, недоуменно осматривалась.
— Меня с кем-то перепутали и похитили вместо чужой жены, то есть любовницы. Кажется, так… — Слова звучали неубедительно, но не фальшиво, а скорее растерянно. Очевидно, она и сама не очень верила в то, что говорит, но другой версии не имела.
— И что потом, когда недоразумение выяснилось? — спрашивал Андрей, невольно любуясь молодой женщиной.
— Меня развязали и отвезли в какой-то дом. Там дали поесть, умыться и обещали найти Петю. И вот — мы вместе. Спасибо вам, Борис Иванович! И вам, — она кивнула Подберезскому.
Благодарила Алена как-то дежурно, устало. Она, будто игрушка, у которой заканчивается механический завод, с каждой минутой выдыхалась, выцветала, блекла. Было видно, что каждое следующее слово и воспоминание даются ей все с большим трудом.
— Да ладно, хорошо все, что хорошо кончается, — процедил Рублев. Алена словно заразила его своим равнодушием.
— А кто вас спас, красавица? — вмешался тот, кого Петька, соскользнувший с маминых рук, назвал дедушкой Юрой, старый офицер-отставник.
— Их несколько, двое. Доктор и Вано — так он представился.
— Грузин, что ли? — усмехнулся Подберезский.
— Не знаю.
Видно было, что учительница еле держится на ногах от усталости. Она, еще недавно раскрасневшаяся и взволнованная, становилась все бледней и безучастней, все раздраженней дергала Петю за руку. Тот, видя, что мама пока не уходит, порывался вернуться к дедушке Юре и еще раз поразить военизированную мишень.
«Да она не в себе!» — сообразил Комбат.
— Алена, что с вами? Вы можете идти? — он вдруг почувствовал себя ревнивым идиотом, издевающимся над измученной, вырвавшейся из чьих-то лап жертвы.
И тут в сумочке запел телефон — переговорщик, заручившись согласием Ивана Волошко, решил закрепить результат влияния на психику пациентки. После минутной телефонной беседы Алена изменилась, порозовела, выпрямилась. В ее глазах снова читалось холодное равнодушие.
«Н-да, — подвел печальный итог Комбат, — здесь не обошлось без бахрушинских коллег по цеху». Он резко выпрямился, взял со стола листок бумаги и написал на нем свой номер телефона. Потом вложил эту бумажку в карман Петиной курточки, резко расстегнув и застегнув молнию. К Алене он подошел очень близко (даже на высоких каблуках она едва доставала ему до подбородка), приподнял ее лицо, постарался поймать взгляд.
Когда убедился, что учительница смотрит ему в глаза, четко произнес:
— Если у вас будет нужда во мне — звоните. Не забудьте — номер телефона у Пети в кармане куртки. А ты, — он повернулся к мальчику, — записку мою храни и никому о ней не говори. Тогда еще постреляем! Если проболтаешься — не сможем, закроют тир. Понял? Это тайная записка, а ты — главный хранитель тайны.
Последние слова Комбат произнес уже вслед поднимающимся по ступенькам маме с сыном.
— Может, проводить их? Поздно совсем, и темно, — вмешался Юрий.
— Нет, ни в коем случае! — истерично выкрикнула Алена, и Комбат остался сидеть вдавленный в жесткий металлический стул.
Ему было очень грустно и досадно, что все так бездарно заканчивается. Но следить за ними он не хотел, не имел душевных сил. В конце концов, она взрослая женщина и сама принимает решения, как жить дальше. Никто из участников встречи в тире не знал, что навязанные, искусственно созданные качества личности, такие, как временное безразличие и эгоизм, скоротечны. И когда нормальная сосредоточенность вернулась и к нему и к Андрею, пускаться вдогонку уже не имело смысла.
У входа в метро ожидал Виталий Юрьевич. Алена его не заметила. Она быстро миновала турникет, сбежала вниз по движущимся ступенькам эскалатора, буквально волоча за собой испуганного Петю. Переговорщик следовал поодаль, наблюдая и анализируя поступки подопечной. Пока они укладывались в стандартную схему — женщина не принимала в расчет ничьих слов, кроме повелений «куратора». Она была адекватной лишь внешне: верно отвечала на вопросы, помнила о сыне и последней задаче, поставленной перед ней, — приехать на нужную станцию метро. На этом «кураторство» должно было закончиться — повлиять сильнее переговорщик не мог и не хотел. Даже это воздействие он считал не совсем порядочным по отношению к личности, не связанной с государственными секретами. Но господа Волошко были слишком могущественны, чтобы отказываться от их поручений. Кажется, все, о чем просили богатые братья, он выполнил безукоризненно. Женщина жива, ребенок при ней, официальные власти не в курсе случившегося, никто серьезно не пострадал, за исключением одного парня из охранного агентства. Да и тот, если вовремя покажет руку профессионалам, не станет инвалидом.
Сейчас важно передать эту красотку Ивану, и можно отправляться домой.
Алена с Петей сидели, плотно прижавшись друг к дружке, и молчали. Переговорщик находился в том же вагоне, расположившись по диагонали и заслонив лицо газетой. Детский прием, не описанный разве что в «Мурзилке», в этом случае сработал безотказно.
Услышав о приближении своей станции, Алена Игоревна приготовилась к выходу, предупредила Петю. Они дружно шагнули на платформу, и Иван Волошко лично поприветствовал учительницу и ее симпатичного сыночка. Переговорщик встретился с боссом глазами, прочел в них одобрение и даже не стал выходить из вагона. Он с облегчением снова уткнулся в газету, теперь уже не блефуя, а по-настоящему. С этой секунды его неприятная миссия была закончена.
Поезд помчался дальше, а счастливый бизнесмен, смешавшись с толпой, быстро вел спасенную красавицу к эскалатору. Мальчика он взял на руки, и тот, уже не удивляясь, что в их с мамой жизнь снова вмешивается какой-то новый дядя, доверчиво обнял его за шею.
Светлана приняла решение о переводе экспериментальной лаборатории в новое место. Причин тому было несколько: во-первых, она искренне боялась, что в Зеленограде Зернова найдут родственники Наденьки; во-вторых — что кто-нибудь обнаружит саму лабораторию. Марина пыталась возразить, что при переезде вероятность обнаружения не слишком уменьшается, а возможно, даже увеличивается — ведь не в подземный бункер хозяйка хочет перевести налаженное дело. Сам процесс перемещения Наденьки — дело рискованное. Личного самолета у них нет, а по-другому долго. Спрятать ребенка, нуждающегося в постоянном уходе, на сутки с половиной практически невозможно — он должен есть, пить, ходить в туалет.
Но госпожа Волошко была непреклонна. Ей, что называется, вожжа под хвост попала. Сложный вопрос незаметной транспортировки Нади и оборудования она считала не более чем техническим и рассматривала разные варианты переезда. Вовик из Англии советовал придумать путешествие с друзьями в курортный город и воспользоваться личным самолетом Ивана. Светлана не была увер