Доктор Зернов вернулся позже обещанного — он ездил к морю. Стоял у самой воды, на сильном ветру, слушал прибой, размышлял… Что-то изменилось в его настроении с тех пор, как они с Мариной и Надей покинули Зеленоград. Там было их рабочее место, но каждый жил все-таки дома. Здесь, в Сочи, дом и работа объединились, а чужой город не становился ни роднее, ни добрее к приезжим. Слишком редко выбирались они с Мариной в обычные, осточертевшие в Москве инстанции — магазины, аптеки, закусочные… И Надя не радовала — кажется, дело шло к сепсису. Положить ее с таким лицом в больницу, перелить кровь — невозможно. Вылечить без радикальных мер тоже не получится. Отличный экспериментальный образец — а заражение из-за куска струпа, застрявшего под отросшим ногтем. Или из-за ослабленного иммунитета и невыносимых страданий, которые несло с собой заживление его «творческой работы»? Кирилл понимал, что этот ребенок не станет звездой Светланиного цирка — не доживет. Но свою роль Надюша выполнила — те ошибки, которые он совершил, перекраивая ее, уже не повторятся. Уникальная операция дала уникальный опыт и виртуальные тома материалов, годящихся для диссертационного исследования. Теперь важно убедить Светлану в неизбежности гибели первого, пусть даже удачного подопытного кролика. И постараться бесследно уничтожить тело. После можно будет «сделать» по просьбе хозяйки одну-другую собачку — Света выдумала какое-то журналистское расследование о монстрах, которые завелись в горных кустарниках. Просит состряпать подходящего зверя… Марина не согласна: говорит, если кто-то эту чупакабру поймает или просто убьет — поймет, что чудовище рукотворное. На собаках все заживает очень быстро, словить одичавшего пса трудно, да и страшно, если на пса он не похож.
Ассистентка уверяет, что если Надюша даже при отличном уходе продержалась недолго, то зверюга на воле может очень быстро сама собой издохнуть, и необязательно в глухой расщелине. Может и притащиться на центральную городскую площадь…
Кого слушать — богатую Свету или рациональную Марину? Умом доктор Зернов склонялся к рассуждениям младшей советчицы, но сердце просило легких денег. Перекроить псину и через неделю выпустить — он делал это и раньше… Каждый песик — стопка «зеленых».
Мариша возражала, что не стопка, а тоненькая стопочка, которая может оказаться последней. А новая детка — это большая, увесистая пачка настоящих денег. И стоит ли рисковать ею ради «стопочки»?
Так и не разрешив внутреннего противоречия, Кирилл припарковал прокатный «опель» у ненавистной выщербленной лесенки и взял в руки по тяжелому пакету. За две «ходки», причем вторая вместе с Маришей, они перенесут запас еды, питья, бинтов и памперсов.
Марина часто ругала его за невнимательность. Сама она никогда не забывала запереться изнутри. А он, наоборот, предпочитал сразу принести тяжести на место, а потом налегке вернуться к порогу и запереться. Но сегодня было не заперто — и Кирилл насторожился. На диване в большой проходной комнате спала Марина, оставив возле себя почти пустой стакан. Запах подсказал, что пила она то, чего обычно и в рот не брала, — настоящий Scotch Whisky. Но даже это не объясняло, почему дверь не на замке. Предположим, выпила от злости и от усталости, но при чем здесь вход в дом? Сама собиралась уйти — уснула бы за порогом, снаружи… Кирилл очень испугался. Настоящего оружия у него не было, а газовый баллон хранился в потайном кармане рюкзака, оставленного пока в автомобиле. А вдруг Марина не спит — надо проверить пульс и дыхание, выяснить, не ранена ли.
Мешки с едой грохнулись на пол, из них покатились апельсины, лопнул один пакет с соком, растекаясь по ковру…
Нет, с ассистенткой, слава богу, все в порядке — уснула, «сломавшись» под действием крепкого алкоголя. Возможно, кто-то есть в доме? Дьявольщина — и милицию не вызовешь, пока Надя здесь…
На цыпочках, крадучись, Кирилл вернулся к «жигуленку», достал свой газовый баллон, вынул из багажника монтировку и медленно пошел к дому, не подающему признаков жизни. В кино он видел, что полагается ползти по-пластунски или прижиматься спиной к стене. Еще можно перекатываться или двигаться мелкими перебежками от куста к кусту. Ничего этого он не умел. Просто вошел, задыхаясь от страха, заглянул на кухню, в ванную и туалет — полный порядок… А вот и «палата интенсивной терапии» с драгоценной перекроенной девочкой.
Но никакой девочки в палате не было… Валялась окровавленная салфетка, стояли под кроватью ее любимые пушистые тапочки… Ремни, фиксирующие запястья и лодыжки, были расстегнуты, не перерезаны…
Похитили? Сама ушла? Как искать? Извещать ли Светлану?
Кирилл покрылся ледяным потом. Все, чем он жил последние годы, к чему так долго шел и так близко подобрался, могло сейчас оборваться… Если Надю украли…
А если ее нашли те, кто когда-то потерял? Кто почти год искал исчезнувшую дочку, внучку, племянницу?
Ноги у доктора стали ватными, обручем сдавило лоб, пересохло во рту — его охватила паника… Бежать, спрятаться, отсидеться! И отказаться от всего? От Светиных денег? От прибыльного циркового предприятия? От бесценного опыта и отточенного мастерства, которые можно продавать богатым чудакам?
Пока безумные мысли клубились в мозгу, ноги невольно дошли до гостиной, руки вцепились в Маришины плечи.
— Где Надя? Что случилось?
Голова ассистентки безвольно болталась из стороны в сторону. Она пускала слюну, мычала и бормотала несуразицу. От нее несло перегаром. Похоже, сейчас добиться от нее чего бы то ни было практически невозможно.
Иван Волошко, Вано, решил приехать поездом, чтобы иметь поменьше свидетелей своих перемещений по стране. Проводник, особенно в СВ-вагоне, — это не пилот личного самолета. Не беспокоит его клиент — и он ему мешать не станет. Ни в лицо, ни по имени пассажиров не знает — не положено. Лишь бы в тамбуре ни с кем знакомым не встретиться.
Он сказал Светлане, что собирается на бизнес-переговоры в Ростов, потом, возможно, «заскочит» в Сочи, взглянет на строительство апартаментов, встретится с градоначальниками. Вернется через неделю.
Он врал, но, увлеченная своими делами, Света не почувствовала. Наоборот — попросила напомнить господину Апанасенкову, что ее забота о функционировании пунктов временного пребывания потерявшихся ребятишек не угасает. Она скоро будет с дружеской инспекцией и реальной помощью.
Идея этих дурацких пунктов Ивану не нравилась — не хватало бездетной супруге зачастить в город, где сейчас живет Алена. Но ссориться и конфликтовать по поводу фантома не имело смысла — на сегодняшний день большинство пунктов существовали лишь на бумаге, да и те на базе милицейских «обезьянников». Лишь бы Света не слишком увлеклась региональными проблемами — Алена может не согласиться на повторный переезд. С другой стороны, о существовании «бунгало» и гостей в нем Светлана не знает, а пленница не знает, что законная жена Вано в прошлом браке была Зерновой. Если оставить обеих в этом счастливом неведении — можно продержаться годик-другой. А там станет ясно, что делать дальше с красивой учительницей.
Алена потеряла счет дням — она никогда не жила в состоянии бездействия, абсолютно на всем готовом. Проблем, съедавших в прежней жизни львиную долю времени, больше не существовало. Не нужно было заботиться о деньгах, питании, стирке-уборке. Все это происходило само собой, без напоминаний, просьб, предварительного обдумывания. Петька днями напролет плескался в теплом бассейне, носился по саду за бабочками, строил крепости из камней и битого кирпича. Но и ему уже поднадоело «курортничать». Алена не всегда хотела и умела играть с ним так, как играют мальчишки и девчонки.
Все чаще они обижались друг на дружку — особенно он. Мальчишке было неясно, почему мама не может пригласить кого-нибудь в гости. Например, тетю Галю и ее веселую дочку, огромного доброго дядю Андрея, строгого молчаливого дядю Бориса? Объяснения о том, что все эти люди остались в Москве, тоже казались недостаточными. Она пробовала звонить? Неужели все как один, и даже Гришка из детского сада, отказались приехать? А старый дядя Ваня, который прилетел с ними в самолете и потом поселил в этом доме? Хотя бы он может навестить их?
В том, что Вано, в отличие от остальных Петькиных приятелей, скоро появится, Алена не сомневалась. Об этом говорили некоторые едва заметные перемены в усадьбе. Бледные, похожие друг на дружку женщины — бесшумная безликая прислуга — стали чуть чаще появляться на глаза, досрочно сменили постельное белье, подстригли кусты, пополнили продуктовые запасы. Ни с учительницей, ни с ее сыном эти люди-тени не разговаривали ни по собственной инициативе, ни в ответ на обращение. Похоже, они были глухонемыми или старались такими казаться.
«Потребую документы и свой телефон, — наставляла Алена сама себя. — И стану выходить в город. На работу устроюсь…»
— Мам, а мы скоро домой поедем?! — подливал масла в огонь Петька. — Я в сад буду ходить без капризов и в тир к дяде Андрею. Там дедушка Юра меня стрелять научит! Я пробовал! Ты помнишь?
— Не знаю, сынок, — Алене Игоревне не хотелось обманывать мальчика. Она бы поехала — только за какие деньги? У нее на этой странной даче есть все и нет ничего… Золотая клетка! Раньше она не очень представляла, что это такое. Изредка долетавшие из телевизора светские сплетни о взбунтовавшихся рублевских женах, об отпрысках, отрекшихся от наследства, казались журналистскими байками. О том, что сама окажется пленницей чужого богатства, Алена даже представить себе не могла.
Иван появился перед ужином. Режим кормлений составила прислуга, и гости безмолвно подчинились. В определенное время в обеденном зале на столе появлялась еда и напитки. Десерт и фрукты всегда стояли в вазах на видных местах в доме, в беседках парка.
Алена сидела с книжкой в одной из таких беседок и «поклевывала» виноград, Петька рядом безуспешно охотился за ящерицей. И вдруг ветер принес новый запах — дорогой, сильный, элегантный. Никого еще не было видно из-за густых ветвей, но звук уверенных шагов по гравию указывал на то, что идет хозяин, а не слуга.