храни меня от санузла
от кухни и от спальни
храни меня от зла от зла
а лучше от печали
о вещая моя печаль
что делать мне с тобою
пропить нельзя а бросить жаль
свое ведь не чужое
продам пожалуй в полцены
всем тем кому занятны
вся эта явь все эти сны
а может и бесплатно
трем мокрым неграм или вам
пришлю посылку к дому
быть может вы живете там
где что-то по-другому
«допустим я умер и тело мое…»
допустим я умер и тело мое
санитар на лифте отвозит в морг
вынимает центральный венозный катетер
снимает с меня пижаму и тапки
кладет в черный плотный пакет
делает соответствующую пометку
в журнале приема умерших
и вот я попадаю на страшный суд
занимаю очередь перед дверью синей
стою смущаясь своей наготы
волнуюсь как на экзамене по химии
повторяю невыученный урок
я прожил честно ушел по-английски
я лечил как мог и писал как мог
я заботился о родных и близких
я конечно грешил но не так чтоб слишком
ошибался часто но не со зла
бывал жесток но только мальчишкой
в общем совесть моя относительно чиста
но как и положено при подобном стрессе
в голову лезет всякая дребедень
я вспоминаю как с Андрюхой и Даней на нашем месте
мы пили пиво в мартовский день
шел девятый класс пубертат в разгаре
мы трепались о том как паршиво жить
а когда подступило то мы с парнями
ринулись за гаражи отлить
мы мочились долго на снег весенний
оставляя в сугробе глубокий каньон
я отчетливо помню это мгновение
обезлюдевший школьный стадион
надпись на гараже «я ебал Оксану»
у забора мужчину с собакой большой
и стрелу длиннющую башенного крана
нависавшую над моей головой
длинная баллада об элвисе пресли
как известно
песни Элвиса Пресли
как правило очень короткие
большая редкость если
студийная запись длится четыре и больше минут
чаще три тридцать
не является редкостью
и просто две
по нынешним меркам
его песни коротки прямо вдвойне
существует несколько версий на данный счет
так известный западный критик Карл Готтенгот
полагает что дело в пластинках
на них помещалось весьма немного пространства
чего не скажешь о современных аудионосителях
это разочаровывало потребителей
поэтому продюсеры решили четко
чтобы песен влезало побольше
надо сделать песни короткими
однако басист андерграундной группы «Россия в огне»
Егор Михеев лично знакомый мне
как-то сидя со мною в баре «Дважды два»
предположил что едва
ли Готтенгот прав
скорее всего дело совсем в другом
эти песни сделаны чтобы угорать дико
танцевать а не слушать
сопереживать а не сопли кушать
веселиться а не задумываться о плохом
чувствовать себя соловьем а не последним лохом
слышал когда-нибудь пение соловья?
божественно если пару минут
а вот когда дохуя
например три часа
начинает болеть башка
и хочется эту голосистую суку
повесить на первом суку
вот поэтому, – заключил Егор, —
король рок-н-ролла был таким кратким
кроме того Пресли был известным ебарем
как и у многих таких мужиков
его жизнь состояла из мочек ушей пупков и сосков
его песни для телочек
чтобы они на танцполе задирали юбки по самое ни-ни
тогда же не было Милонова православных активистов
и прочей хуйни
точней хуеты
попробуй танцевать как комета двадцать минут
особенно если ты
телочка
вот поэтому Пресли был лаконичен, —
заключил Егор
тут мы и выпили
но ближе всех как я полагаю
подошел к истине популярный австрийский философ
Томас Шницель
по его мнению многие творческие личности
лучше других понимают смерть
где она и в какую сторону надо смотреть
как полагает Шницель
в песнях Элвиса Пресли
содержится приближение ранней смерти
это такое экзистенциальное естество
короче говоря колдовство
так общеизвестно что у древних славян
во время родов одной из крестьянок
открывали все двери настежь
распахивали окна
включая мужа все близкие лица
раздвигали ноги имитировали схватки
делали все чтобы помочь роженице
вот и Джеймс Джордж Фрэзер
описывает обряды полинезийцев
эти туземцы чтоб лучше был урожай
совокуплялись с землей травой деревьями
думали будто бы это улучшит всходы
уроды
вы все, – сказали потом миссионеры, —
все дело в Иисусе
лучше б молились Богоматери
или крестились почаще что ли
уроды вы и тупицы
но полинезийцы
все равно продолжали усердно ебать поле
это такая же традиция
как по весне трава
Пресли хотел умереть в сорок два
в своих песнях он заколдовал свою раннюю смерть
он с этим хотел
окончательно
определиться
так заключает Шницель
я согласен со Шницелем
думаю прав Шницель а не Готтенгот
не оттого ли наши стихи
полны ненужных длиннот
видимо мы малодушно боимся сдохнуть
превратиться в пепел труху золу
это телочке можно затирать про свою короткую судьбу
а сами стремимся не улететь в трубу
потому что копим бабло на случай болезни
если проблемы полезли
ходим на психоанализ
ходим к врачу мануалу гадалке
хотим чтобы в старости нас
качали на кресле-качалке
капали мезатон проводили гемодиализ
приглашали священника неоднократно
реанимировали пока на появятся трупные пятна
ну а умрем если
чтобы органы не забрали
надо чтоб их после вскрытия
непременно положили обратно
мы хотим умереть опрятно
мы не то что какой-нибудь Элвис Пресли
думаю, Шницель прав
иван
Иван, человек средних лет, достаточно полный,
Сидит в службе быта и там починяет молнии,
Точит коньки, делает копии ключей,
Ремонтирует часы и много других вещей.
И тут внезапно приходит ему телеграмма:
Дескать, вчера днем умерла Ваша мама,
Теперь Вы хозяин ее подмосковной однушки,
А пока приезжайте и хороните старушку.
Иван идет к начальнику, так, мол и так,
Нужен отгул – тот говорит: чудак,
Бери хоть неделю, коли такая драма,
Не каждый же день у тебя умирает мама,
Иван запасает деньги, надевает свитер в полоску,
Покупает билет до города Солнечногорска,
Курит в тамбуре, глядя сквозь слой сажи
Через стекло на зимние пейзажи.
Долго идет пешком, не глядя в небо,
Дверь прикрыли заботливые соседи.
Все аккуратно, будто вышла за хлебом.
Все по-домашнему – даже запахи эти.
Иван долго ищет паспорт и полис покойной,
Зачем-то берет ветеранское и пенсионное.
В больнице ему говорят, что вскрывать не надо:
Восемьдесят два, сердечко, и так понятно.
Молодой агент консультирует на предмет похорон —
Дескать, все формальности на себя берет он.
Они выбирают гроб экономической серии,
Недорогой, но с очень приличной материей.
По дороге домой до Ивана доходит:
Надо же всех обзвонить, рассказать им, вроде,
Надо устроить поминки для самых близких.
Он в голове составляет коротенький список.
Брат опечалился очень и даже плакал.
Сказал, что попросит шефа, но не обещает.
У жены шефа, кстати, четвертая стадия рака —
В этом году почему-то все умирают.
Сестра тоже расстроилась: бедная мама!
Хочет приехать, но дело в том, что Аленка
Месяц как родила – представляешь, пять килограммов —
В общем, теперь вся семья сидит с ребенком.
Вернувшись в квартиру, он вытирает ноги,
Прямо в прихожей закуривает папиросу.
Все-таки лучше, когда народу немного:
Двое приедут и трое пока под вопросом.
—
И приходит вечер. Луна встает,
Отражаясь в узком экране.
В телевизор глядит уже час Иван
И старается думать о маме.
Не выходит: туман застилает все,
Превращается в телепрограммы.
Там бандиты базарят о деле своем,
Блудный сын возвращается в отчий дом,
По Культуре мальчик с серьезным лицом
Залихватски играет гаммы.
Президент призывает на прецедент
Реагировать адекватно.
И тоска в Иване растет все сильней,
Что с ней делать и как – непонятно.
Он рукастый мужик, и к работе привык,
А особенно к долгой и тонкой.
Он отвертку берет, разбирает часы,
Протирает все шестеренки.
Чинит маме розетку – давно обещал —
Разминает уставшие плечи.
Точит нож, которым он в детстве играл,
Но ему не становится легче.
И тогда он припомнил, что есть у него