Старый друг этажом повыше.
Он берет телефон и звонит: «Егор!
Ты уж слышал?» – «Конечно, слышал».
И приходит Егор, и приносит вискарь,
Расставляет рюмки и кружки.
Говорит ему искренне: «Маму жаль.
Выпьем с горя, помянем старушку».
Первых три пили молча, потом разошлось.
У Егора теперь магазинчик,
У Ивана с работой не слишком срослось,
Не срослось и по жизни личной.
«Ничего, – уверяет Ивана Егор, —
Ты теперь сможешь сдать квартиру».
Допивают вискарь, начинают кагор,
Режут дольки подсохшего сыра.
А когда у обоих мутнеет взор
И пустеют опять стаканы,
Произносит тост его друг Егор,
Утешая друга Ивана.
—
с точки зрения Бога мы все на одно лицо точней на одну
волосистую часть головы
допустим человек всю жизнь был подлецом
обманул двух жен и сына дело с концом
и вот ему предстоит возмездие
что же ты думаешь
подлец был лысым а также был лысым другой
вполне себе семьянин мужик неплохой
и ему ставят диагноз рак гортани
или допустим жене его или маме
вот тебе справедливость нашего Бога
он ведь один а нас людей много
вот смотри у меня например ООО
доходы средние но бумаг огого
целые тонные блядь бесполезных бумажек
на том свете скорее всего точно так же
кругом путаница о какой справедливости может идти речь
не убивают олигарха
убивают блин того кто его должен стеречь
конечно все сложно
вероятно из-за этой хери
крайне неточно работает небесная бухгалтерия
секретарша сидит небось с девяти до семи
но все равно ошибки ведь допускаешь
вот у меня например в прошлом месяце умер кот
а должен был умереть какой-нибудь крот
или наоборот
понимаешь
не бери в голову
(выпивают)
Иван: а что остается?
Егор: ничего
понимаешь, брат, ничего не остается
вот я умру закопают меня в глину
сменится хозяин у моего магазина
дети забудут Клавка тоже найдет другого
они уедут нахер из нашего дома
ничего не останется даже могилы может
Иван: а от меня?
Егор: и от тебя тоже
(выпивают)
ничего не будет фотографии письма бумаги
все это фигня признай наберись отваги
Иван: признаю
Егор: уважаю
(выпивают)
мне кажется, этот момент не все понимают
а вот мама твоя уже точно знает
—
И почти под утро уходит Егор,
Еле-еле держась за перила,
А Иван, бормоча невнятный вздор,
Засыпает в центре квартиры.
И снится ему часы, которые он чинил,
Армии молний, которые он пришил,
Говорят ему «вжик» и выглядят очень зубасто —
Иван – крепкий мужик и мастер рукастый.
Стучат об асфальт набойки, прибитые им,
Громко трещит будильник звоном своим,
Скользит по доске утюг без всякого трения,
Снег рассекают лыжи с его креплениями,
Снятся коньки, что точил он в прошлую среду,
Вот они ярко блестят и быстро едут,
Снятся ключи, кошельки, чашки, ложки, стаканы —
И все остальное, что останется после Ивана.
блогер и песок
Известный русский блогер Аркадий Иванов любил свою
квартиру и не имел врагов. Он жил на Бережковской, куда
издалека несет неспешно волны спокойная река, и в окна
Иванова глядел речной простор, пока стучала клава,
светился монитор. Друзей имел он массу – точнее, тысяч
пять, – и часа не хватало френденту прочитать. Писал он
о России (что власти в ней плохи), и раза три в неделю
выкладывал стихи, кросс-постил чьи-то фотки, придумывал
опрос, комментами своими он ум и ясность нес.
Меж тем по речке плыли бесчисленны суда, песок везли
оттуда, песок везли туда, гудел пожарный катер, звук
уносился прочь, на теплоходах свадьбы играли день
и ночь. И снилось Иванову, что лучший день настал,
и пост его последний в топ Яндекса попал. Он вскакивал
с кровати, смотрел вокруг с тоской, и взгляд его встречался
с привычною рекой.
Одним морозным утром в начале января особенно ужасно
он чувствовал себя. Надев пальто и шапку, не застелив
кровать, впервые за неделю он вышел погулять.
Над льдом холодным вьюга
Сугробы намела,
Но он увидел: сбоку
Проталина была —
Должно быть, в этом месте
Был сток каких-то вод,
И между льдин, как пропасть,
Зиял водоворот.
И Иванов увидел в чернеющей воде
свое лицо худое и иней в бороде,
Стащил с себя он шапку и, сквозь морозный дым,
прищурившись, увидел, что стал почти седым.
Седой мужик в ушанке выглядывал из льдов.
«Как это получилось?» – подумал Иванов.
Вот он окончил школу, окончил институт, женился
и развелся, работал там и тут, – но это все неправда, одно
он точно знал: что крайне популярен его живой журнал, —
и тот неполноценен: Есть в Пензе остолоп – френдов имеет
больше – есть те, кто вышел в топ, кто больше популярен,
кого не тронет тлен, кого упоминают МК и CNN.
В отчаяньи смертельном, спеша, как только мог, он
поспешил в квартиру писать последний блог. Он написал,
что старость пришла к нему теперь, что больше жить не
хочет – и выбежал за дверь.
Он взял бутылку водки, поднес ее к губам и, смелости
набравшись, купил феназепам.
Ходил он возле дома в вечерний этот час, он водку пил,
и думал, что все в последний раз. Но в полвторого ночи
вернулся он домой и, просто на прощанье, журнал проверил
свой:
За честность выражали ему большой респект, за сутки
зафрендили сто двадцать человек, и пост его последний
цитируемым стал, и утром, несомненно, в Топ Яндекса
попал.
Теперь на месте дома построили кабак, огни горят у входа,
рассеивая мрак. Весной официантки там ходят налегке,
и окна ресторана направлены к реке. Ползет пожарный
катер, его гудок высок, и баржи перевозят
песок, песок, песок.