Все вскочили и дружно закричали:
– Хайль Гитлер! Зиг хайль! Хайль! Хайль!
Потом чокнулись и стали усаживаться.
После нескольких тостов Хиппе предложил выпить за женщин, но тут же встретил возражение со стороны Феннера.
– Послушай, Хиппе, нельзя же так! – чувствовалось, что Феннер уже был под хмельком. – Ты вырвал у меня этот тост прямо изо рта!
– Не ссорьтесь, господа, давайте лучше подымем наши бокалы, – пыталась отвлечь мужчин Флорентина.
Заиграла музыка, и опять первым поднялся Феннер. Он уже забыл про своих друзей и буквально прилепился к столу Лемана с Хиппе.
– Чтобы сделать меня счастливым, позвольте ангажировать вас на первый вальс, – обратился он к Флорентине.
Флорентина взглянула на Вилли, и тот молча кивнул ей головой. Никому не хотелось ссоры. Она вышла из-за стола, взяла Феннера под руку, и они устремились на середину танцевальной площадки. Хиппе со своей подругой тоже встали в круг, а Леман подошел к группе более пожилых чиновников, окруживших Мюллера.
Через несколько минут к ним с бокалом в руке подошел Гайдрих и заговорил с Леманом. Остальные чиновники тактично отошли в сторонку.
– Поздравляю вас, Леман! Очень почетная награда! – начал в своей отрывистой манере группенфюрер. – В целом о вас все хорошо отзываются, но кое-кто из личного состава был против. Мюллер, Бест и Шеер поддержали вашу кандидатуру, и я с их мнением согласился!
– Благодарю вас, группенфюрер! – почтительно склонил голову Леман. Но Гайдрих, не обращая внимания на подчиненного, продолжил:
– После тридцать третьего года к нам пришли молодые идейные борцы, но у них мало профессиональных знаний. Необходимо, чтобы ветераны, такие как вы, Мюллер, Геллер, передавали им свой опыт. Мы надеемся на вас, ветеранов! – Гайдрих поднял свой бокал и сделал небольшой глоток.
– Да, группенфюрер, все, что я знаю, я стараюсь передавать молодым и буду это охотно делать в будущем, – почтительно сказал Вилли.
– Скоро произойдут серьезные события, – казалось, что Гайдрих рассуждает сам с собой и его совершенно не интересует мнение собеседника. – В преддверии этих событий необходимо провести важные перестройки в наших службах. Нужно создать единый организм с четким разделением сфер влияния. СД должна заняться обеспечением безопасности империи. Ее задача – контролировать настроения, общественную жизнь в рейхе, а также экономику и культуру. Гестапо будет следить за врагами, подозрительными лицами и расправляться с ними. Как вы думаете? – неожиданно спросил он.
– Думаю, что да, группенфюрер, надо бить сжатым кулаком!
– Совершенно верно, бить крепким кулаком вместе с военными. Они пока не готовы к войне с Польшей и Россией. Но может так случиться, что Англия и Франция нападут на нас первыми. Фюрер не намерен ждать! Австрия, Чехословакия, потом эти проклятые плутократы англичане – все должны быть поставлены на колени! Так что, дорогой Леман, нужно много работать с молодыми! Помните об этом! Мне передавали, что к вам хорошо относятся в абвере. Это правда? – Гайдрих с подозрением уставился на Вилли.
– У меня там много знакомых еще со времен войны, с некоторыми я в молодости служил на флоте, – пояснил Вилли.
– Так вы в прошлом были моряком? – удивился Гайдрих.
– Отслужил на флоте двенадцать лет!
– Понятно! Приятно встретить бывшего моряка! А насчет абвера – знакомства там – это очень хорошо! Это нам может пригодиться! Но будьте с ними начеку. Канарис – это старый лис. Я думаю, что мы еще доберемся до них. Успехов вам! – Гайдрих кивнул головой и вернулся к своему столу.
Столь продолжительная беседа с Гайдрихом вызвала явное беспокойство и зависть среди коллег. К Вилли подошли его руководители Бест, Мюллер, начальники ряда направлений и тоже еще раз поздравили с наградой.
Веселье было в разгаре. Феннер уже дважды танцевал с Флорентиной, а теперь подхватил подружку Хиппе. И вдруг, когда оркестр заиграл вальс «Дунайские волны», к Флорентине подошел Хайнрих Мюллер. Его любовница Барбара Хенке уже вовсю кружилась с кем-то из молодых.
Мюллер учтиво поклонился, и Флорентина, раскрасневшаяся от всеобщего внимания, легко поднялась, протянула партнеру руку, и они прошли в круг. Она не разбиралась в званиях СС, но судя по тому, как все обратили внимание на ее партнера, она догадалась, что это кто-то из начальства.
Мюллер легко вальсировал, и Флорентина сказала ему по этому поводу комплимент.
– Мне сказали, что вы подруга нашего Вильгельма Лемана? – спросил он, заглядывая ей в глаза.
– Да, и уже много лет.
– Вот как! Никогда бы не подумал, что у нашего скромного Лемана подруга такая красавица!
– Да уж такая! – улыбнулась Флорентина.
– Как вы проводите свой отдых? Увлекаетесь ли вы туризмом?
– Нет, мы увлекаемся плаваньем на лодке под парусом. Вилли, как моряк в прошлом, прекрасно управляет парусом. А вы? – в свою очередь спросила она, изредка бросая быстрые лукавые взгляды в его прищуренные глаза.
– Я… – он на секунду замешкался, видимо раздумывая, говорить правду или нет. – Раньше много занимался спортом, даже был награжден олимпийским знаком почета первой степени и значком СА за достижения в легкой атлетике. Сейчас не хватает времени. Лишь в отпуск со своим другом хожу в горы, делаем небольшие восхождения…
– О-о! Вы, должно быть, очень смелый человек! Лазить по скалам – это ужасно! – кокетничала Флорентина.
Ответить Мюллер не успел, потому что музыка смолкла и пары стали возвращаться на свои места. Он учтиво поблагодарил Флорентину и подвел к ее столику.
Она собралась пригубить шампанского, но музыка заиграла вновь, и Феннер попытался поймать ее руку.
– Вам не кажется, Артур, что мне надо передохнуть? Я люблю танцевать, но…
– Не упрямьтесь, Флорентина! – подвыпивший Феннер уже потерял весь свой лоск, стал развязным и грубоватым. – К тому же у меня есть разговор, – добавил он.
Музыканты играли танго. Свет в зале слегка притушили. Феннер попытался поплотнее прижать к себе Флорентину, но она отстранилась.
– Ну, не упрямьтесь же, Флорентина! – шептал он ей на ухо.
– Это что, тот самый разговор? – холодно спросила она.
– Да нет же…
– Тогда ведите себя пристойно. На нас смотрят! И не забывайте, что я сюда пришла не с вами!
Феннер ослабил свои объятья.
– Ничего, скоро все изменится, – неожиданно сказал он.
– О чем это вы? – не поняла Флорентина.
– О будущем. Фюрер, наш вождь, совершил чудо. Он внушил нам, что немцам представляется великая честь жить в стране, где правит гениальный вождь на зависть всему миру!
«Что это на него нашло?» – подумала Флорентина, с удивлением посматривая на своего партнера. Но тот, казалось, уже ничего не видел вокруг.
– Немецкий народ устал от нищеты, – продолжал он разглагольствовать, – от неуверенности в завтрашнем дне, от безденежья, от экономических неурядиц. Страх перед будущим пробудил в немцах древние инстинкты, он заставил их сбиться вокруг великого, могущественного вождя, их единственного спасителя. И он оправдал ожидания. Посмотрите, как все изменилось в стране. Но это только начало. Мы пойдем вперед! Для этого нужды бесстрашные молодые воины, не то что ваш старый Леман!
– При чем здесь Леман? – насторожилась Флорентина.
– В данном случае он не при чем! И что вы только нашли в нем? Не могли выбрать кого-нибудь помоложе?
– И кого я должна была выбрать? Уж не вас ли?
– А почему бы и не меня? – Феннер снова попытался прижать к себе Флорентину.
– Держите себя в руках, господин Феннер, – строго сказала Флорентина, отстраняясь и оглядываясь в поисках Вилли.
К счастью, оркестр закончил танец, и Феннер вынужден был проводить Флорентину к ее месту. Он продолжал топтаться возле их стола и не уходил.
– Послушай, Феннер, можно тебя на минутку, – Хиппе встал и слегка покачнулся.
– Хочешь поговорить со мной? – напрямик спросил Феннер.
– Пойдем, поговорим!
И он нетвердой походкой двинулся вслед за Хиппе из зала. «Еще подерутся», – подумала Флорентина.
Рождественский бал еще был в полном разгаре, когда она объявила подошедшему Вилли, что устала и хочет домой. Он не возражал.
Они не торопясь выбрались из зала и сели в дежурную машину. По дороге Флорентина рассказывала о повадках Феннера. Вилли слушал невнимательно, невпопад улыбался, пока Флорентина не заметила, что пора прекращать веселье и действительно отдыхать. Он вновь и вновь перебирал в памяти разговор с Гайдрихом, стараясь не упустить ни малейшей детали. Хотелось поскорее увидеть Ярослава, чтобы обдумать и обсудить все то, что удалось узнать сегодня.
«Тов. Алексею. Москва.
Совершенно секретно.
На ваш телеграфный запрос относительно углубления рождественской беседы Брайтенбаха на балу в гестапо в сторону того, кто начнет войну, они или мы, и конкретно где, могу сказать следующее: Брайтенбах передал лишь то, что ему было сказано. Он работает над тем, чтобы углубить тему, но в любом случае ответы не будут исходить от таких авторитетных лиц, как заместитель рейхсфюрера. Они будут лишь относительным продолжением его рождественского общения.
Брайтенбах вышел на работу, но далеко еще не выздоровел. Выглядит и чувствует он себя неважно. Болезнь сказывается на его состоянии, и он очень боится помереть. Я тоже боюсь, чтобы он не умер. Делаю все, чтобы он лечился и смотрел за собой.
Все увеличивающиеся строгости на работе также нервируют его, и каждый раз он просит нас быть осторожными.
На этом фоне невозможно наладить получение ежедневных сводок гестапо. Сводка приходит одна на отдел, выносить ее опасно, и это можно делать лишь изредка. Договорились, что Брайтенбах будет делать из них выписки.
Месячные сводки гестапо также получить невозможно, так как они направляются начальнику отдела по списку и хранятся у него.
Отдельно к этому письму прилагаю список сотрудников гестапо по отделам со всеми изменениями.
Из беседы со своим коллегой, который ссылается на Вурма, Шнеемана, стало известно, что эти люди говорят о неизбежности войны с Польшей, Англией и Францией…