Методика подъёма оказалась до удивления проста.
Сержант остриями ножниц пропарывал стену короба у кромки рамы каркаса короба из уголка, вешал туда крюк, так, чтоб тот упирался в сам уголок, после чего забирался с его же помощью повыше, и пропарывал короб у следующего каркаса. Благо, расстояние между такими обрешетками не превышало метра – короб явно собирали из изготовленных заранее секций, скрепляя те обычными болтами. А что, подумал Колян: удобно. Если какая секция сгниёт, или проржавеет – вынимай её, да вставляй другую, стандартную…
К стене пещеры короб крепился на сварке: могучие анкера из арматуры были вмурованы или вбиты кувалдами вглубь явно на несколько метров: строители не поскупились, работали с запасом. На случай как раз частичного таяния.
Правда, расстояние между анкерами не позволяло пользоваться ими для непосредственно подъёма. Но иногда сержант хотя бы отдыхал на них, оседлав прутки…
Глядя, как обширный нижний ракурс сержанта постепенно скрывается вверху, и его кряхтение и удары ножниц становятся тише, Колян обернулся к учёному:
– Григорий. Мне кое-что нужно знать об этих… Хоссах. Для вящей безопасности, так сказать.
Завхоз, вполне оценивший большой пистолет за поясом подростка, только кивнул:
– Спрашивай.
– Сколько лет они могут прожить? Есть ли у них… Какие-то смертельные болезни? Враги? И вообще – что может помешать их распространению по поверхности?
– Сложные вопросы. И не совсем в моей компетенции. – завхоз невольно отдёрнулся, когда Колян шагнул к нему с сердитой миной. – Но кое-что я знаю, конечно…
Прожить хосса может до семи лет. (Ну, если будет зимовать в подземных так сказать… Хм.) Болезни… Нет, про смертельные болезни никто не упоминал. Их, кажется, нет. Как и естественных врагов. Да вы же хосс видели – какие у таких тварей могут быть «естественные враги»?! – Толик и Колян покивали.
Завхоз, зябко переминаясь с обутой ноги на необутую, и обратно, продолжил:
– Помешать их распространению, если уж они выберутся, – он показал глазами наверх. – не сможет никто. И ничто. Так и было задумано с самого начала, так и написано в Техническом Задании. А поскольку они – подземные, норные, уничтожить можно только по отдельности, выслеживая каждую.
– Подожди-ка… Но здесь же – мы видели общее гнездо?!
– Это – только здесь. Потому что они вынуждены были все вместе жить в одной камере… Пусть и большой. Но на свободе, в природных условиях, они – жутко индивидуалистичны. Могут даже передраться между собой за лучшую кормовую территорию.
– И сколько… Какое потомство за год может дать одна хосса?
– Если найдёт достаточно корма – тридцать… Пятьдесят… До ста особей в год.
Но если там, где она будет жить и «работать» есть зима со снегом и морозами…
На пять-шесть месяцев она будет погружаться в зимнюю спячку. Под землёй. Тогда, скажем – тридцать особей. И вот ещё что главное. Все они – не совсем гермафродиты. Это – больше всё же самки. Они, как и некоторые виды пчёл, могут размножаться партеногенезом. То есть – без оплодотворения! Самцы им не нужны. Хосса сама себе «оплодотворитель». И это, кстати, тоже предусматривалось Техзаданием.
– А молодцы там у вас сидели… Букашковеды. Мать их… – Толик сплюнул.
– Они называются – энтомологи. – завхоз подвял, и опустил глаза к полу, – Ведущие специалисты страны… Они ведь думали – что работают и правда, на благо Родины!
– Могу себе представить. – тон Коляна был нарочито спокойным, почти как у сержанта, – Всё – для любимого Отечества!.. Небось, и зарплату… Не требовали?
Завхоз дёрнул плечом:
– Да нет, требовали, конечно. У всех же – семьи, детишки… Платили здесь, в восемьдесят пятом Почтовом Ящике, отлично. Куда там академикам всяким. Да и работёнка – чистая, непыльная. Условия – идеальные. Спортзал с тренажёрами. Сауна. Солярий. Библиотека. Видеотека. Тарелка ловит… ловила – восемьсот каналов. Одно слово – обстановка творческая. Твори в своё удовольствие.
Ну, наши и расстарались! – завхоз отвернулся.
Толик нарушил затянувшуюся паузу:
– А ведь и правда – Оружие получилось страшненькое! Жаль только, что первыми опробовали на наших же. А не на америкосах. Планировалось-то – на них?..
– Нет, насколько я знаю, ничего пока не планировалось. У нас же нет войны!
Мы должны были только «изготовить» определённое число яиц хосс, и держать их в рабочем состоянии до особого Приказа… А когда он поступит… И поступит ли вообще – никто не знал. Да и… Страшновато выпускать таких тварей, пусть даже и в далёкой, к примеру, Австралии… Хоть они летать не могут, но зато уж бегают!.. Да вы видели.
– Н-да. – Колян хмуро глянул вверх, где слышались отдалённые ругательства сержанта, – Бегают – будь здоров! Но… Как же они всё-таки вырвались?!
– Не знаю. Но мне лично кажется, это всё доктор Кадышева. Она почему-то втемяшила себе в голову, что сможет приручить… Одну из первого выводка – ну, как бывает же, когда рефлекс заставляет считать за мать первое увиденное младенцем существо. Примеров – куча. Тут тебе и гуси, воспитанные человеком. И щеночки – кошками…
Короче, она вечно таскала за собой одну особо смышлёную тварь по разным лабораториям: то ей нужно томографом воспользоваться, то – энцефалограмму снять… И ведь эта… тварь – и правда, бегала за ней, как пришитая – только что хвостом не виляла! Вот и думаю – прикидывалась. Чтоб в доверие войти и всё здесь выведать.
– Да ладно вам, Григорий! У вас что – паранойя?! Не могут быть эти твари так умны! В природе же осы не поддаются дрессировке?!
– Верно, осы вообще не поддаются дрессировке. Но вот насчёт паранойи… Хм-м. Вам бы тут пожить, да полюбоваться на этих!.. – в голосе завхоза прорезались вдруг не то – истеричные, не то ненавидящие ноты, – Это не паранойя. Это – обоснованные опасения. Как видите – вполне обоснованные… – он вдруг снова «подвял»:
– И так, кстати, не только я один так думаю… Простите – думал! – что совмещая человеческие лёгкие с хитиновым телом, мы невольно дали что-то и от своего разума и поведения этим тварям! Они… Полагаю, могут планировать и притворяться. А ещё у них есть способность… Ну, как бы очаровывать… Когда смотришь в глаза – кажется, что тварь так красива: совершенные движения, элегантное тело, и всё такое… Ну, говорю же: впечатляет!
– Ага, точно! Действует навроде гипноза! Прям балет! Это я и сам почувствовал! На себе, «так сказать», испытал… – Колян сбивчиво рассказал, что произошло с ним при встрече с первой хоссой.
Григорий погладил подбородок. Хмыкнул.
– А знаете, молодой человек, может быть именно в этом всё и дело. Кажется, вы нашли недостающее звено в цепи… Случившейся трагедии. Заворожило, говорите?..
Да, если человека обездвижить – ну, там, сильно испугать, восхитить, или как бы навязать ему свою волю… Смотреть в глаза. Недаром же многие змеи… Да что змеи – банальная красота навороченного суперкара притягивает, очаровывает – даже когда он просто стоит на подиуме! Недаром же на автосалонах все смотрят на тачки, а не на приглашённых фотомоделистых девок…
Совершенство линий и пропорций – оно чувствуется, вот здесь! – завхоз постучал себя по груди, – Как гипноз, говоришь? Да, такое вполне могло случиться – и охрана погибла, и система сигнализации не была включена…
– Скажите, Григорий, – голос Толика слегка дрожал (очевидно, представил, что было бы, если б и он оказался, как и напарник, парализован страхом и заворожён «балетом и совершенством линий и пропорций»!), – Я вот подумал… А может так случиться, что кто-то ещё… Ну, кроме вас – спрятался и выжил?
– Да. – подумав, неохотно признал завхоз. – Комплекс огромен. Закутков и помещений тут, в «Кухне», предостаточно. Другое дело – что мы никак не сможем найти таких… Выживших. Они ведь наверняка боятся нос высунуть – ну, как и я сам.
Колян почесал в затылке. Толик спросил:
– А связь? Здесь нет… Личной? Экстренной? Или – аварийной системы связи?
– Есть. Правда, не знаю, действует ли она ещё… Вот. – завхоз достал из кармана чёрную коробочку – почти копию такой, как они отдали Надюхе. – Я её выключил!
– Но почему?!
– Боялся. Что услышат.
– Ну так включите! Прямо сейчас! Здесь-то – точно не услышат!
– Да, но… Перекрытия! Бетон! Они могут экранировать сигнал! – завхоз показал пальцем на потолок.
– Ну-ка, покажите, как включать. Я схожу к лестнице – судя по расстоянию до сержантской задницы, время у нас ещё есть! – Толик протянул руку.
Завхоз показал. Толик полез.
– Внимание, внимание! Вызываю выживших в «Кухне»! Приём?.. Внимание!.. – спустя пару минут энтузиазм Толика явно пошёл на убыль. И вдруг:
– Да-да! Это я! Я – выжившая! – Толика вдруг перебил истерично всхлипывающий шёпот, – Я – в комнате пятнадцать-дробь-три, уровень «А»! Помогите! Пожалуйста – вытащите меня отсюда!!!
Толик чуть не уронил передатчик от неожиданности. Потом сообразил:
– Как вас зовут? Сколько вас?
– Меня зовут Татьяна Тунеева! Я – доктор биологических наук, зав. секцией томографии. – в голосе звучала дрожь и сдерживаемые слёзы, – Я… Одна! А… Вы кто? Вашего голоса я не помню!
– Я – Толик. Мой голос вы и не можете помнить. Я… Проник в ваш чёртов муравейник снаружи. Пришёл из деревни. Нас здесь, в подвале, сейчас четверо. Пытаемся выбраться на поверхность через воздуховод. Когда доберёмся до вашего Уровня, постараемся за вами зайти. Ну… Позже я ещё выйду на связь – а сейчас мне надо спуститься и рассказать про вас… Друзьям.
– Нет!!! Нет, умоляю, только не отключайте связь! – вот теперь рыдания сдержать оказалось уже невозможно! – Я так… Я столько всего передумала, пока сидела здесь, одна, а вокруг бегают эти… Пожалуйста, не уходите!
– Да не волнуйтесь вы так, Татьяна… Мы вас не бросим. Только если мы будем разговаривать, вы станете волноваться, шуметь, потеть… – он слышать не мог этих жалких всхлипываний от явно взрослой женщины. У них в деревне…