– Ваши чувства мне понятны… – Продавец насекомых открыл футляр и вынул очки. – Но как вы собираетесь избавиться от него, если он действительно окажется на корабле? Будь он один, другое дело, а вдруг он намерен прихватить с собой товарищей?
– Хватит, видите, Капитан уже и так в полной панике. – Зазывала снял один ботинок и стал чесать ногу. – Вам не кажется, что теперь настала наша очередь? Мы вместо него должны сесть за стол переговоров.
– Верно. – Женщина разлила кофе. – Скорее всего, их представителем будет тот самый Сэнгоку. Капитану и не к лицу самому идти на переговоры… Берите кофе.
– Если с их стороны будет посредник, с нашей тоже должен быть посредник, это ясно без слов. – Зазывала, беря чашку, неожиданно сильно ударил ладонью женщину по левой щеке.
– Больно! – закричала она и схватилась за щеку, а потом, сделав рукой жест фокусницы, улыбнулась. – Вот и нет, совсем не больно.
– Жизнь учит маленьким хитростям, – кивнул зазывала, передавая чашку продавцу насекомых. – Надо бить, повторяя ладонью очертание надутой щеки, тогда из нее с шумом вырвется воздух. Звук сильный, а боли никакой. Мы должны сделать вид, что между нами произошел разлад, это собьет с толку тех, с кем будут вестись переговоры, и все выйдет по-нашему. У меня к таким штучкам особые способности.
– Действительно особые. Благодаря им я окончательно проснулся. – Продавец насекомых надел очки и уселся на спальном мешке. – Если вы, Капитан, согласны, мы с директором готовы взять переговоры на себя. Мошенник и зазывала – вполне достойная пара.
– Правильно, обманщик и обманутый – они вполне подойдут друг другу. – Взглянув исподлобья, женщина протянула мне чашку. Я сидел на ступеньке, а она стояла внизу, поэтому такой взгляд был вполне естествен, но мне хотелось увидеть в нем тайный смысл. Как только продавец насекомых и зазывала уйдут, мы с женщиной останемся в полном смысле слова наедине.
– Прекрасно, особых возражений у меня нет. – Спустившись с лестницы, я взял чашку. Коснулся кончиков пальцев женщины, нежных, как холодный соевый творог. – Но проявляйте твердость, никакими разумными доводами их не проймешь. К тому же, хотя это и называется переговорами, мы должны остаться непреклонными…
Женщина быстро переглянулась со мной. Сжала губы. Подула на кофе и сказала:
– Комоя-сан, я все хочу спросить вас. Вы говорите, что юпкетчер, поедая свои экскременты, все время поворачивается, обращая голову в сторону солнца. А когда становится темно и он засыпает, то оказывается повернутым к западу, так?
– Видимо, так, – недовольно ответил продавец насекомых.
– Вот это-то и странно. Что же он делает, проснувшись на следующее утро?
– Откуда мне знать, спроси у Капитана. Покупателю должно быть лучше известно.
– Я об этом даже и не подумал, но теперь вижу, что и в самом деле странно, – удивился я.
– Ничего странного. – Продавец насекомых наклонился над самой чашкой, отчего очки его запотели. – Пошевелите мозгами… мозгами. Циферблат не обязательно должен быть разделен на двенадцать часов, я собственными глазами видел циферблаты, на которых обозначено двадцать четыре часа.
– Но разве юпкетчер не обращен всегда головой к солнцу?
– Нужно нажать на него и, выдавив экскременты, заставить повернуться на полкруга. Тогда он окажется обращенным куда следует.
– Браво. – Женщина рассмеялась, не отрывая губ от чашки, по поверхности кофе заходили круги. – Вы кому угодно голову заморочите. Как это вам удается, не сходя с места, выдумывать такое, я потрясена.
– Не уверен, что вам удастся так же ловко выкручиваться на переговорах, – сказал я.
– Не беспокойтесь, все будет в порядке. – Зазывала громко отхлебывал кофе.
– Главный принцип будущих переговоров – ни на шаг не отступать от позиций Капитана, – поддакнул продавец насекомых, очки которого все еще были затуманены. – Вы мне это поручили, и я оправдаю ваше доверие.
– А если само предложение переговоров не что иное, как предлог для начала боевых действий?
– Ну а что думаете вы, Комоя-сан, как человек, служивший в силах самообороны? – Зазывала, глядя на мой «узи», делал движение пальцем, будто нажимал на спусковой крючок. – Сможем мы защититься в случае чего?
– Наши противники – старики, и к тому же профаны в таком деле. А у нас прекрасно укрепленный опорный пункт. И боевая мощь немалая – пять самострелов, семь автоматов…
Прерывистый зуммер. Вызов по портативной рации.
Мы все четверо, словно сговорившись, вскочили и дружно бросились вверх по лестнице. Зазывала бежал впереди, продавец насекомых тащил женщину за руку, я подталкивал ее сзади. Необходимости в этом не было, но это действовало на меня успокаивающе. Из рации донесся хриплый бас, точно говорил простуженный слон…
Это был голос не Сэнгоку, а Тупого Кабана.
17Игра в выживание
«Привет, сколько лет, сколько зим. Это я, твой папочка. Прием».
«Я же тысячу раз повторял: не желаю с тобой говорить. Тонкетч».
«Постой, забудем прошлое, мы ведь взрослые люди. Прием».
«Не забывается. Тонкетч».
«Выслушай – тебя от этого не убудет. Прием».
«Тонкетч, тонкетч».
«Честно говоря, нам нужно кое к чему приделать ноги…»
Зазывала схватил меня за руку. Пальцы разжались, и переговорная трубка тут же оказалась у продавца насекомых. Тот плечом оттеснил меня, и я очутился сзади. Но зато теперь я тесно прижимался боком к животу женщины.
«Слушаю вас. Мне поручено вести переговоры. Прием».
«Кто вы такой? Прием».
«Я – Комоя. Ответственный за внешние связи. Сообщите, какое у вас к нам дело? Прием».
«Ответственный за внешние связи – ишь куда хватил. Скажите лучше, чем вы занимаетесь на самом деле. Прием».
«Торгую учебными пособиями. Главным образом насекомыми. Перейдем к делу. Хочу спросить вас без обиняков: к чему нужно приделать ноги? Прием».
«Интересные дела. К трупу – к чему же еще? Прием».
«Вот оно что! Значит, у вас неприятности с трупом. Откуда он взялся? Происхождение трупа ведь может быть самым разным – убитый, умерший, погибший от несчастного случая… Прием».
«Откуда мне знать, спросите у моего сына. Прием».
«Не морочьте голову, что вы имеете в виду? Прием».
«Ничего не имею. Это труп, от которого избавились вы сами, вот и все…»
– Что за чепуха! Не видел я никакого трупа, ничего не знаю о нем! – воскликнул я.
Портативная рация – одностороннего действия, и вести по ней одновременный разговор невозможно. Я закричал непроизвольно, хоть и знал, что Тупой Кабан меня не услышит, поскольку он не переключил рычажок на прием. Продавец насекомых успокаивающе похлопал меня по плечу, а женщина еще крепче прижалась к моему боку. Тупой Кабан продолжал:
«Разумеется, прямых доказательств того, что вы убили человека, у нас нет. Но косвенных улик более чем достаточно. Любая огласка – и вам не поздоровится. Мы служим обществу, и, когда в мусоре, сбором которого мы занимаемся, оказываются незаконно попавшие туда предметы, обязаны сообщать об этом властям. Но тем не менее мы готовы забыть о своем долге и замять дело. Мой сын, я думаю, с вами? Скажите ему, чтобы не упорствовал. Таков уж удел родителей – все сносить от своих детей. Я считаю, что вы заняты очень важным делом, и готов оказывать вам негласную поддержку. У меня и в мыслях нет загонять вас в угол; думаю, что и в дальнейшем мы сможем сотрудничать. Прием».
Зазывала закричал, наклонившись к переговорной трубке:
«Важным делом, говорите? Это вы об уничтожении отходов? Прием».
«Не прикидывайтесь. Мне все известно, я говорю об атомном убежище. Это дело имеет огромное будущее. Следует проявить дальновидность. Нам нужно все спокойно и обстоятельно обсудить, причем не по рации, а встретившись лично. Я здесь, у себя, уже веду активную вербовку членов. Все как на подбор, сила немалая…»
– По-моему, он угрожает, – шепнула мне на ухо женщина. – А вся эта болтовня о трупе – хитрая уловка.
– Кажется, они нас опередили, – прикусил губу зазывала.
Снова раздался голос Тупого Кабана:
«Вы, я уверен, будете поражены. Заместитель мэра, директор кредитного банка, двое врачей городской больницы, глава компании „Складские помещения Хиситоми“ уже подписали контракты. Дело перспективное и будет, несомненно, развиваться. Вряд ли вы захотите влипнуть в неприятную историю из-за какого-то трупа. Такие вот дела. Прием».
Оставив рычажок на приеме, продавец насекомых вскинул голову и стиснул зубы.
– Капитан, вы действительно ничего не знаете об этом трупе?
– Представления не имею.
Зазывала, не дожидаясь моего ответа, вырвал переговорную трубку у продавца насекомых и переключил рычажок на передачу.
«Вы не можете сообщить причину смерти и возраст покойного? Прием».
«Появилось новое лицо? Кто вы такой? Прием».
«Казначей, а также пассажирский помощник капитана. Прием».
«Интересно. К сожалению, я не полицейский врач и поэтому ни причину смерти, ни возраст определить не в состоянии. Вам это должно быть известно лучше, чем мне. Прием».
«Оставьте ваши домыслы…»
Зазывала снова переключил рычажок и посмотрел на меня:
– Может, кто-то из стариков и впрямь угодил в ловушку? Или не заметил, что делается под ногами, и сорвался с кручи?..
– Но ведь ловушки были обезврежены.
– Наверное, произошел несчастный случай, и они приняли необходимые меры.
– Нет, для того чтобы то вещество, которым смазали баллон с аэрозолем, затвердело, должно было пройти немало времени.
– Но труп может быть и давним, – вмешался продавец насекомых.
Раздался зуммер вызова.
– Может, это тот самый тип, за которым я тогда гнался? – Зазывала щелкнул пальцами. – Свалился в канал и утоп. А вдруг это труп продавца сладкого картофеля?
– Думаю, ты ошибаешься. – Дыхание женщины щекотало мне ухо. – Капитан же разговаривал с ним совсем недавно. Когда вы уже спали.
– Тогда, выходит, труп совсем свеженький. – Продавец насекомых, не давая зазывале раскрыть рта, отобрал у него трубку. – Не исключено, что его убили сразу после вашего разговора. Иначе и теперь бы вел переговоры именно продавец картофеля. Ведь отношение Капитана к Тупому Кабану им хорошо известно.