Я уловил конец фразы:
– …Совсем недолго. Готов к вылету сегодня же вечером.
Тут Джим поднял глаза, увидел меня и поджал губы. Всё еще в форме цвета хаки, лицо напряженное, бледное, глаза серые, взгляд холодный, как у брата, но волосы взъерошенные, и не иссиня-черные, а светло-каштановые. Телосложение тоже не такое мощное, как у Энди: Джим поджарый и выносливый, словно гончий пес.
– Привет, малой, – сказал я. – Не занят?
Джим бросил косой взгляд на коротышку и ткнул большим пальцем в сторону буфета:
– Плесните себе чего-нибудь. – А потом в мой адрес: – Входи, Майк. – И проводил меня на кухню.
– Ну, – потребовал я, – выкладывай.
– С Энди виделся? – спросил он. – Если да, то уже все знаешь.
– Говоришь, уснул на работе?
– Вот именно. Спасибо, что заглянул проведать, Майк, но… бывает и такое. – Он со значением посмотрел на дверь.
– Уснул, значит. – Я сделал вид, что не понял намека. – Не умеешь ты врать, Джим. Я сообразил, что к чему, еще когда говорил с Энди. Ты, небось, наизнанку вывернулся, лишь бы он тебе поверил.
– Черт возьми, ты о чем вообще? – побледнел Джим.
– Ты не уснул. – Я закурил и глянул на него исподлобья: – Детекторы отказали, так? – И прочел ответ у него на лице. – Ну да. На кораблях КТК всегда дрянные приборы. Заметь ты красную лампочку, выпустил бы ракету и увернулся от метеороида. Но тревожного сигнала не было. Ну что, я прав?
– Ты не…
– Нет, с Энди я об этом не говорил. Понял, что у тебя на уме. Узнай Энди правду, он поднял бы такую бурю, что его карьера закончилась бы вместе с твоей. Нет, малой, это твои дела, а не мои.
– Спасибо, Майк, – сказал Джим. – Я многим обязан брату. Очень многим. К тому же, – пожал он плечами, – нельзя забывать про Бетт.
Ну да, конечно, Бетт. Кстати, роскошная девица. В нее влюбились оба – и Энди, и Джим, – а Бетт сделала выбор в пользу Энди, и они собирались пожениться через несколько месяцев. Вот еще одна причина, по которой Джим принял удар на себя.
– И что будешь делать? – спросил я.
– Не знаю… – Он старательно избегал моего взгляда.
– Этот толстяк в комнате, кто он?
Теперь Джим смотрел прямо на меня – с вызовом, словно нарываясь на грубость:
– Майк, я записался в отряд самоубийц.
Глава 2. Отряд самоубийц
Мои внутренности исполнили замысловатый кульбит, ведь у меня на глазах Джимми Слоун поднес к виску заряженный револьвер и спустил курок, лег на рельсы, сиганул без скафандра в открытый космос… Аналогий не счесть. Другими словами, младший брат моего лучшего друга только что признался в намерении покончить с собой.
Ведь в отряде самоубийц никто не выживает.
Поясню. Давным-давно, еще в тридцатых, когда Оберт и Годдард игрались с ракетным топливом, немалой популярностью пользовались художественные фильмы с полетами на самолетах. Чтобы пощекотать нервы зрителям, киностудии нанимали пилотов-каскадеров, и те выделывали в воздухе всякие фокусы.
Но время от времени каскадерская карьера обрывалась самым внезапным образом, ведь у самолетов имелась неприятная манера разбиваться – да так, что костей не соберешь.
Когда ракетное топливо стало реальностью, старомодные самолеты с их рулями, элеронами и пропеллерами канули в небытие, но фильмы продолжали снимать, и зрителям по-прежнему нравилось, когда им щекочут нервы. Поэтому в фильмах про полеты – что воздушные, что межпланетные – вместо самолетов появились ракеты.
Поначалу модели. Но если макеты старомодных самолетов выглядели убедительно – благодаря монтажу, методу двойной экспозиции и стереоскопическим эффектам, – то с ракетами этот номер не прошел. Ракета – потрясающе мощная штука, в ее топливных баках – жидкое адское пламя, и она способна на такие выкрутасы, что и не снились пилотам самолетов.
Я смотрел фильмы, от которых волосы вставали дыбом. Опаснейшие трюки в безвоздушном пространстве. Стоит представить, каково приходится бедолагам в пилотских креслах, и меня наизнанку выворачивает, ведь космические каскадеры – даже самые отважные и отчаянные парни, другие в отряд самоубийц не записываются, – всего лишь люди из плоти и крови. А плоть и кровь – ничто по сравнению с мощью ракетных двигателей.
Мощь!
Братцы, вы и представить себе не можете, что такое настоящая мощь! У транспортных ракет медленный разгон: по-другому нельзя, иначе никто не выживет – ни пассажиры, ни экипаж. Но киношные ракеты высвобождают из топливных баков поистине инфернальную энергию, не сравнимую даже с энергией взрыва тонны динамита; она расплющивает сердце и легкие, вышибает глаза из орбит, выдавливает внутренности через кожные поры. Господи, вот это мощь!
– Идиот ты чокнутый! – Я схватил Джима за плечи. – Нельзя же…
– Это мое дело, Майк, – холодно отрезал он. – Тебя не касается.
Будь он умалишенный, я бы с ним справился. Но парень был исполнен ледяной решимости, и я понял, что мне ничего не светит. Поэтому криво усмехнулся, отпустил его и ушел в комнату. Толстяк непонимающе глянул на меня поверх стакана.
– Слышь, приятель, – обратился к нему я, – говорят, ты вербуешь пушечное мясо. Лишний билетик найдется?
– Кого вы убили? – спросил он.
Не успел я ответить, как Джим схватил меня за руку, развернул к себе и предупредил:
– Хватит, Майк. Я же сказал: не лезь.
– Речь не о тебе, – усмехнулся я. – Я только что сломал челюсть Джей-Си. По сравнению с тем, что будет, если я останусь на Земле, отряд космических каскадеров – это дом отдыха с усиленным питанием.
Так ваш покорный слуга записался в самоубийцы.
В общем, мы подмахнули бумаги, нам купили билеты, и пассажирский корабль доставил нас на Каллисто. Хотя документы по большому счету ничего не значат: ни один суд на свете не вынудит человека остаться в отряде против его желания. Однако каскадеры увольняются редко. Зарплаты в отряде небольшие, но время от времени киношники подбрасывают особо опасное задание с приличным гонораром. На него непременно вызывается какой-нибудь простофиля – и получает не гонорар, а пышные похороны.
Космическая штаб-квартира киностудии находится на Каллисто, на малолюдном экваториальном островке. Его называют островом Талер – в честь одного голландца, который разбился при жесткой посадке. Единственный здешний город тоже называется Талер, жизнь тут бьет ключом, законы диктует киностудия, а ей плевать, как парни развлекаются в свободное время, – главное, чтобы забирались в ракету, когда пришло время состряпать очередное кино. В общем, городок что надо!
Оказалось, что для нас с Джимом уже зарезервированы билеты на океанский лайнер, и в скором времени таксист высадил нас перед офисом киностудии. Я предъявил охраннику документы, и нас препроводили в громадный зал, отделанный хромированными панелями, где за столом восседал седой дядька, похожий на армейского сержанта: бычья шея, нос цвета говяжьего филе и тщательно выбритые, но все равно синеватые щеки. Он задумчиво вертел в пальцах отрез кинопленки.
– Харриган и Слоун, – сказал он наконец, не поднимая глаз. – Ну-ну. Велю, чтобы вам показали, как тут все устроено. Моя фамилия Дэнси.
Он нажал на кнопку, а потом уставился на нас во все глаза: бледно-голубые и на диво прозрачные.
– Предположу, что вы из транспортного флота. Забудьте все, чему вас учили. Здесь вам не придется нянчить пассажиров. Придется делать свою работу, и делать ее как надо. Повторные дубли – чертовски дорогое удовольствие, так что внимательно читайте инструкции и в точности выполняйте все, что в них написано. Все до буковки! Если прикажут стартовать на полной тяге, даже не заикайтесь, что это опасно. Поверьте, я и без вас все знаю. – Он пронзил нас равнодушным взглядом. – Вы в курсе, на что подписались. Хотите отыграть назад – не вопрос, мешать не буду. Если не желаете видеть, как ваши кишки размотает по панели управления, так и скажите, а потом проваливайте. Ну?
– Звучит заманчиво, – ответил я. – Да и размотать мои кишки не так-то просто.
– Я в деле, – с ухмылкой подхватил Джимми. – Покажу вашим желторотикам, что такое высший пилотаж.
Дэнси одобрительно хмыкнул, но сизая физиономия осталась бесстрастной. Открылась дверь, и в кабинет ворвался приземистый крепыш с бульдожьей челюстью, лысый, как астероид.
– Тиг, у нас новенькие, – сказал Дэнси. – Покажи им, где что.
Тиг кивнул, махнул рукой, и мы последовали за ним.
– Завтра снимаем крушение транспортного корабля, Тиг, – бросил вдогонку Дэнси. – Смотри, чтобы все были готовы.
– Завтра?! – Наш гид встал как вкопанный. – На расчеты нужна как минимум неделя!
– Обойдетесь, – раздраженно отмахнулся Дэнси. – Надо снимать, пока не сняли другие. «Апекс» вот-вот выпустит картину про бунт в космосе. Если успеют раньше нас, сорвут всю кассу, а мы останемся без прибыли.
– Это огромный риск. – Тиг упрямо выпятил подбородок. – Хотя бы пару дней дайте.
– Запросто! – оскалился Дэнси, после чего вскочил и продолжил: – Хоть месяц бери, раз надо. А я выделю специального человека, чтобы чай тебе подносил, пока ты развлекаешься с таблицами и графиками. Главное, не торопись. А потом снимем сцену с идиотскими макетами вместо нормальных кораблей! – От светло-голубых глаз повеяло смертельным холодом. – Завтра, и точка! А если тебе что-то не нравится…
– Ладно! – рявкнул Тиг. – Завтра так завтра. Будут вам съемки. А послезавтра – похороны со всеми пилотскими почестями, так что готовьте пару гробов!
Так началась наша с Джимом служба в отряде самоубийц, и заметнее всего на нас повлияли два стресс-фактора: во-первых, чудовищное нервное напряжение коллег (пилоты мужественно скрывают эмоции, но по глазам все видно), а во-вторых – Морган Дейли.
Если Тиг неофициально считался капитаном нашего отряда, то Дейли был лейтенантом, и эти двое отличались друг друга, как юг от севера. Тиг – стреляный воробей, крутой, с горячим норовом; он пришелся нам по душе, и мы чувствовали, что ему можно доверять. Что касается Дейли, он нам не нравился, поэтому ни о каком доверии не могло быть и речи.