– Фарг, ты ведь с самого начала знал, что идешь на верную смерть?
– Да, – ответил Фарг. – Знал. Но что я мог поделать, Заррэн? Разве мог отступиться?..
Чудовищная голова спутницы печально покачалась.
– Нет, – сказала Заррэн. – Фарг, я тоже знала, но отговаривать тебя не стала. Мы исполняли волю богов. Кроме того… мы сегодня спасли всех влюбленных Земли! Теперь они обязательно обретут счастье.
– Земная цивилизация продолжит существование. Человеческие существа будут жить. Хорошая все-таки эта раса – земляне!
Последние выжившие из марсиан умолкли и воззрились на крошечный багряный диск солнца, катившийся за хребты гор. Марс быстро погрузился во тьму. Мириады звезд засияли на черном небе. Прошло немало времени, прежде чем Фарг нарушил тишину.
– Заррэн… мне жаль. Я бы хотел сложить к твоим ногам все великолепие древнего Марса! А в итоге? В итоге я не дал тебе ничего… Да еще собираюсь оставить тебя одну-одинешеньку на погибающей планете.
– Фарг, ты мой спутник жизни! – горячо возразила Заррэн. – А большего мне и не надо.
Заррэн легла и опустила на грудь Фаргу свою уродливую голову. Так она и лежала, наблюдая за возлюбленным, пока не осознала, что сердце Фарга больше не бьется. Вот она и стала последней марсианкой.
В лагере землян Истер сидел у костра и заряжал энергетическими патронами бластер. Вдруг пахнуло холодом, и капитан поежился. Взвихрилась красная пыль – две луны налились кровью.
Тихую ночь разорвал жалобный крик. Швед Андерсон, чинивший сварочный пистолет, настороженно вскинул голову и расправил могучие плечи. Скорбный звук, поколебавший разреженный воздух Проклятой долины, был полон неизбывной печали по давным-давно обреченной, а теперь навеки утраченной расе марсиан.
Истер устремил взор на утес, возвышавшийся над долиной.
– Капитан, что бы это могло быть? – вполголоса спросил Андерсон.
– Животное, надо думать, – отозвался капитан и пожал плечами. – Просто какое-то марсианское животное.
Сияющий человек
В пещере Совета царило напряжение. Стоило мне ступить под ее своды, как я кожей ощутил холодок тревоги. Старейшина Саймон подошел ко мне и примирительно сказал:
– Джо, сынок, только не горячись. Кое-что произошло, но ты прежде взвесь и рассуди.
Быстрым взглядом я окинул огромную подземную полость. Собралось чуть более пятидесяти соплеменников. Мерриканцы сидели в отсветах красного пламени, дрожащих на их волевых, суровых лицах. То были дюжие мужи в оленьих и волчьих шкурах, добытых на холмах Пенсивейнии. Отраженными огнями играли кремневые ножи, а у некоторых посверкивали металлом клинки Древних, найденные среди руин Питсбера.
Мой взгляд остановился на каменной плите – трон предводителя племени пустовал, если не считать одного «но»… Поперек лежало копье. Вызов на поединок! Ни один соплеменник даже не покосился на меня, но я чувствовал, как все встревожены. Что ж, вызов так вызов! Я сбросил тушу оленя на землю и подошел к матери.
– Виена, ты почему не на троне? – спросил я.
Ни единый мускул не дрогнул на ее сером лице.
– Сегодня ровно год, как твой брат Илай передал мне право правления, а сам отправился в Призрачные земли. Год минул, а значит, настало время поединка. Время взойти на трон сильнейшему из мужей. Так гласят законы нашего племени!
Что есть, то есть. Вот уже год минул, как Илай оставил нас: отправился мстить за брата Норфа. Ни тот ни другой не вернулись. Призрачные земли забрали еще одну жизнь. Лазутчики из Призрачных земель посреди ночи убивали моих соплеменников, крали и уносили за холмы наших жен. Такое несчастье постигло и моего брата. Норф бросился вызволять жену, а Илай пустился следом за братом.
– Чье копье? – потребовал я ответа.
С места поднялся краснощекий великан с блестящими глазками. Черная борода колтуном лежала на волосатой груди. Могучий, как буйвол, Оргу имел обыкновение перемежать свои речи ревущим хохотом, но никто и никогда вместе с ним не смеялся, ибо веселила его только жестокость.
Сильнее Оргу был лишь Линкольн, мой отец. Это он много лет назад расквасил гиганту нос, оставив на его месте уродливый ком плоти. С тех пор называть Оргу соплеменником язык поворачивался едва ли. По несколько месяцев кряду Оргу жил на отшибе сам по себе. Ну а теперь он, судя по всему, увидел возможность отомстить. Подгадал, ничего не скажешь! Ведь по законам племени я все еще считался ребенком.
Ребенком!.. И это в двадцать-то лет! Мне, младшему сыну Линкольна, досталось от отца телосложение титана и кровь, чуть что застилавшая глаза слепой яростью. Бешенство берсерка – так в племени называли это состояние души и тела.
Когда двадцать лет назад отца вероломно закололи копьем в спину, на трон взошел мой старший брат Норф, а его, в свою очередь, сменил Илай.
Через неделю мне исполнился бы двадцать один год, а значит, трон по праву наследования перешел бы ко мне. Но Оргу ждать не собирался. Копье на троне было смертельным оскорблением. И отстаивать поруганную честь погибших братьев и униженной матери предстояло мне – единственному оставшемуся в живых мужчине в роду. Я воззрился на Оргу, стоявшего в отсветах пламени, и выхватил из-за пояса нож. Великан поступил так же.
Из сумрака раздался голос. И снова Саймон, согбенный, изможденный старик с пергаментного цвета голой кожей, обтягивавшей череп, прошаркал вперед. Старейшина, последний из культа заклинателей, был настолько стар, что никто уже и не помнил, когда именно в седой древности он появился на свет. Саймон обычно сиживал в своей келейке и корпел над чудными артефактами, которые он называл книгами. Сухим дребезжащим голосом старейшина частенько сказывал нам дивные истории про предков, что умели летать в небе и метать молнии.
– Это Ордалия, – просипел старик, переводя взгляд с одного ножа на другой. – По законам племени вы двое должны сражаться безоружными. Насмерть. Однако, Оргу, тебе следовало бы дождаться возвращения Илая или восхождения на трон Джо.
Глазки Оргу впились в меня.
– Илай уже не вернется из Призрачных земель, как не удалось это и Норфу. А править женщине или молокососу над мерриканцами я не позволю!
Мои щеки вспыхнули. Я повел рукой, и соплеменники, расступившись, скрылись в тени у стен. Грозный Оргу, точно огромный медведь, вперевалку двинулся в наступление. Толстенные, как бревна, ручищи потянулись ко мне.
Мы сцепились. Правой рукой я перехватил левое запястье Оргу. Великан проделал то же самое. Так мы и замерли, не издавая ни звука. Только мускулы вздымались и перекатывались под звериными шкурами, да губы приподнимались в оскале, когда один из нас пытался выйти из захвата. Мучительная боль обожгла мою руку – еще чуть-чуть, и сломается! Но великан, как оказалось, страдал не меньше!
Оргу, отпустив запястье, ударил кулаком в горло. Я вовремя уклонился, но гигант тут же обхватил меня и сцепил руки в замок. Сжимаясь, они грозили переломить мой хребет в любую секунду. Я вскинул руку, намереваясь угодить пястью в бородатый подбородок, но Оргу оказался быстрее. Уклонившись, великан зарылся лицом в мое плечо – вознамерился перегрызть артерию.
Я мог бы попытаться сломать Оргу позвоночник, но вместо этого сделал подножку и навалился всем весом. Мы рухнули на каменный пол. Оргу ударился спиной, из его легких вышибло воздух, но хватка не ослабла.
Мой позвоночник был точно накаленный добела железный прут – еще самая малость, и спину разорвет! Я попытался отвлечься от боли и быстро завертел головой, стараясь хоть что-нибудь разглядеть в полумраке пещеры. Взгляд сначала упал на худое напряженное лицо Саймона, а затем я заметил измученное серое лицо Виены. Мать подняла руку и показала на…
Как же я сам не догадался! Я перекатился, увлекая Оргу за собой. Каково же было изумление великана, оказавшегося вдруг посреди горящих углей! Искры и головешки полетели во все стороны, когда мы, расцепившись, выпрыгнули из очага и принялись сбивать с волос пламя.
Ухмыляясь, Оргу вновь настиг меня и ударил кулаком в грудь. Наверное, я снова удивил великана, когда не отпрянул. Вместо этого я размозжил Оргу его и без того деформированный нос.
На бороду хлынула кровь, но великан только расхохотался. Желтые клыки непрестанно скрежетали. Гигант буквально задыхался – так он жаждал убийства.
– Помнишь? Ведь мой отец точно так же однажды расквасил тебе пятак! – поддел я Оргу.
Великан прищурился и молниеносно выбросил колено. Все мое существо содрогнулось от этого чудовищного удара в пах. В голове помутилось. Не успел я опомниться, как Оргу опрокинул меня наземь и припечатал своей тушей. Пальцы железной хваткой впились в горло. Я бешено цеплялся за них и пытался разжать, но все тщетно.
Ничего, кроме этой свирепой обезображенной морды, в мире для меня больше не существовало. Алая кровь с бороды Оргу капала мне на лицо, и он торжествующе шипел в ухо:
– Конечно!.. Конечно, я помню тот удар! И ты поплатишься за него жизнью! Точно так же, как поплатился твой отец! Дошло теперь, кто его укокошил? А, дуралей?..
Так это коварный Оргу заколол моего отца?.. Клянусь богом Солнца, зря он сознался! Потому что это его последние слова!
Алые капли продолжали падать на глаза, застилая мир кровавой пеленой. Нараставшая во мне темная ярость на несколько мгновений ослабила меня, но только для того, чтобы в следующий миг сделать еще сильнее.
И вот слабости как не бывало. Я ощутил неимоверный прилив сил. С очередным ударом сердца по венам вместе с кровью хлынула первобытная мощь и громом прогремела в сознании. Что случилось дальше, я не помню…
Соплеменники рассказывали, что в тот миг я завыл, будто волк. Глаза подернулись дикой звериной яростью. Жилы на шее напружились и затвердели под пальцами Оргу, как веревки. Боги свидетели, говорили соплеменники, твои кулаки не били, а сокрушали. Удар за ударом превращал лицо Оргу в кровавое месиво.
Этого я совершенно не помнил, ведь меня обуяло бешенство берсерка, которое однажды помогло удавить медведя голыми руками.