Несколько недоумевая по поводу того, что кесарь сам лично ухаживает за мной за столом, я проследила за тем, как в хрустальный стакан мне была налита кристально чистая вода, к слову, кесарь также пил воду, затем император, не спрашивая моего на то желания, положил в тарелку передо мной несколько странных кусочков, судя по всему, сыра. Зеленого цвета. С зеленью и предположительно орешками.
– Предположение верное, разумная моя, – сообщил, возвращаясь к завтраку, император.
И мы все приступили к трапезе. Точнее, они продолжили, я – приступила. Странного вида сыр, на удивление, оказался недурен, после же я последовала примеру Эллиситорес и, взяв хлебец, начала экспериментировать с вареньем, намазывая последовательно синее, оранжевое и фиолетовое. Получился весьма забавный цвет, менее всего вызывающий желание пробовать плоды эксперимента на вкус. Кесарь, насмешливо наблюдая за моими манипуляциями с незнакомой мне едой, холодно сообщил:
– Сегодня тебе запрещено покидать пределы дворца, нежная моя.
Ой, да неужели мы опять собираемся ритуально прибить кого-нибудь? Да ради Великого Белого духа – в своем мире можете прибивать кого угодно!
Но вслух неизменное:
– Да, мой император.
Кесарь протянул руку, безапелляционно отобрал у меня результат творческого подхода к кулинарии, всучил намазанный им хлебец с сыром и продолжил медленно сдержанными глотками попивать воду. Я же, недолго думая, откусила от странного бутерброда, удовлетворенно кивнула, оценив вкус, и потянулась к стакану с водой, но рука замерла, едва я увидела взгляд Эллиситорес. Светлые глаза светлой посветлели. Тавтологическое описание, конечно, но факт оставался фактом. К посветлению добавилось и значительное округление этих самых глаз.
– Мама? – среагировав, видимо, на мою реакцию, вопросил кесарь.
Эллиситорес вздрогнула, нервно улыбнулась и вновь продолжила мазать свой хлебец. Вот только руки ее при этом дрожали. Что, как я понимаю, являлось следствием сильнейшего нервного потрясения. Не могу понять, правда, что вызвало подобное потрясение? Посмотрела на свой надкусанный хлебец с сыром, намазюканный для меня кесарем, потом снова на пресветлую, подумала и прямо спросила:
– У вас тут тоже масса предрассудков, связанных с едой?
Она невольно кивнула, затем отрицательно покачала головой уже гораздо величественнее, но в то же время и лживее, взяла себя в руки, благожелательно улыбнулась и произнесла:
– Звезда моя, в конце вопроса полагается добавлять «пресветлая» или же «светлая», если речь не о высшей аристократии, в некоторых случаях добавляется «лучезарная».
Я улыбнулась, стараясь максимально точно отзеркалить благожелательную улыбку Эллиситорес, и… и не стала ничего спрашивать. Во-первых, это мне было не особо интересно, во-вторых, тот факт, что я являюсь ему женой, кесарь мне уже напомнил, еще и как, а в-третьих…
– Почему мне запрещено выходить из дворца? – обратилась я к… супругу.
– Оживление, – совершенно спокойно ответил император Араэден, задумчиво глядя на меня.
– Оживление? – переспросила с нажимом, требуя объяснений и подробностей.
– Требуя? – насмешливо поинтересовался кесарь.
Ну да, перегнула палку слегка.
– Настаивая? – произнесла, берясь за стакан с водой.
– Полагаешь? – Откровенно посмеиваясь, кесарь посмотрел на меня.
Ладно, мы пойдем другим путем:
– Нижайше умоляя поделиться толикой информации? – мило улыбаясь, предложила я.
Покачав головой, император уклончиво произнес:
– Нежная моя, ты и нижайшие умоления мало совместимы, не находишь?
Я находила, что работать в условиях недомолвок, недоговоров и постоянного ухода от темы крайне и крайне сложно!
Улыбнувшись не ласково, нет, скорее слегка устало, кесарь сообщил:
– Я ответил на твой вопрос предельно откровенно, нежная моя. Да, лаконично, но прямо и точно. Сопоставь факты и произошедшее вчера, а затем подумай, что бы ты предприняла, узнав, что на подконтрольные тебе территории явилась та, что способна оживлять твоих давно почивших и с трудом убитых врагов?
Что ж, я сопоставила факты. Подумала и пришла к неутешительным выводам – наши противники предпримут любые, даже самые беспрецедентные действия ради уничтожения элемента, потенциально превращающего армию врага в неиссякаемый ресурс. Одна проблема:
– Оживление, мой кесарь, провели вы.
Император встретил и мой взгляд, и мое заявление совершенно спокойно, слегка улыбнулся и в свойственной лишь ему манере говорить с ледяным спокойствием ответил:
– Нежная моя, сопоставь факты.
Я вспомнила все случившееся, многочасовую подготовку к ритуалу, сам процесс и поняла, что:
– Ритуал оживления без меня невозможен?
– Именно, – подтвердил кесарь.
В душе что-то отозвалось нехорошим предчувствием. И было намеренно и осознанно подавлено мной, я же задала на этот раз правильный вопрос:
– Сколько времени у вас уйдет на решение данной проблемы?
– Сутки, – последовал ответ.
Поразмыслив, озвучила необходимое:
– Карты, подробные, с отражением ресурсов Эрадараса, как минимум четыре секретаря для начала, доступ к законодательным актам и сводам, неограниченные полномочия, и да – портные.
– Последние зачем? – холодно поинтересовался кесарь.
Вдохнув поглубже, выдохнула и с ледяным спокойствием ответила:
– Внешне я согласна соответствовать заявленным вами требованиям в одежде, но по факту отказываюсь вечно пребывать в состоянии терзаемого пытками человека. Соответственно, ткань среднего из платьев будет заменена подобной, но менее травматичной и стягивающей. И заметьте – это компромисс.
– Я заметил, – отозвался император.
Мы вернулись к завтраку.
Некоторое время молчали, поглядывая на Эллиситорес, старательно делающую вид, что все в порядке, но я определенно понимала, что что-то не так.
Интересно, что?
Или не интересно? Подумав, склонилась ко второму варианту. Поймала на себе пристальный взгляд кесаря, мило улыбнулась, допила воду в стакане до дна и поинтересовалась:
– Когда я получу все вышеозвученное?
Император ответил не сразу.
Несколько томительных секунд он молчал, затем произнес:
– Ты завершила с трапезой, нежная моя?
Я утвердительно кивнула. Мне подали руку, помогая подняться.
Дворец, выстроенный императором Араэденом, поражал своим величием, сдержанной роскошью, размерами, качеством постройки, масштабами. Следуя за кесарем, я с интересом рассматривала белый мраморный, отполированный до зеркального блеска пол, сверкающие стеклянные потолки, невесомые башенки и балконы, огромные витражные окна, аккуратные растения в широких кадках. Во внутреннем интерьере преобладали три цвета – белоснежный, серебро и зеленый от многочисленных растений. Во внешнем декоре обращали на себя внимание золотой и перламутр, раскрашивающий даже верх стеклянной галереи во все цвета радуги.
– Это Радужный дворец, – почему-то пояснил задумчивый кесарь.
– Название… знаковое? – поинтересовалась я.
И не получила ответа.
Мы продолжали величественно идти по совершенно пустой галерее, заполненной ярким солнечным светом, еще достаточно долго. Устав от однообразия, я повернула голову и посмотрела в окно… там было на что смотреть – в небе парили драконы. Они кружились, замирали, поймав воздушный поток, пикировали вниз и, в последний миг расправляя крылья, приземлялись. В общей сложности я насчитала двенадцать драконов, несущих стражу над дворцом. Помимо них, прямо на крыше стояли охранники из светлых, они сверкали на солнце, поэтому через сверкающее же стекло я не сразу их заметила…
Зато просто не могла не заметить внезапно возникшую в небе черно-красную, стремительно приближающуюся тучу.
Кесарь мгновенно остановился.
Затем, отпустив мою ладонь, развернулся и направился к, казалось бы, монолитной стене. Так только казалось. Или так было до момента, как император возжелал внести изменения в архитектуру, но хватило движения его руки, чтобы стена вдруг подалась вперед, трансформируясь в хрустальный балкон, на который, открыв стеклянные двери, вышел кесарь.
Я торопливо последовала за ним, с некоторой опаской ступив на хрусталь пола, который был достаточно прозрачен для того, чтобы отчетливо увидеть всю ту прорву расстояния до земли, что располагалась под ним.
Мы остановились на балконе, я ближе к двери, кесарь дошел до края. Постоял, глядя на подлетающую тучу.
Та, громыхая и сверкая багрово-алыми молниями, на всех парусах мчалась к нам… ровно до стен дворца. А там прямо в воздухе, незримые до самого момента столкновения, вспыхнули мириады золотых искорок… и разъели тучу, примерно как ржавчина разъедает не защищенное ничем железо, только гораздо быстрее. А затем искорки исчезли. И туча исчезла. Остались я и крайне задумчивый вернувшийся правитель Эрадараса.
– Что-то идет не так? – заинтересованно спросила я.
Ответа снова не последовало.
Но после недолгого молчания император произнес:
– Я усилю твою охрану, нежная моя.
И, призвав портал, подал мне руку.
Мы перенеслись, вероятно, в одну из башен – по крайней мере, куполообразный потолок как бы намекал на это. После чего, глядя на меня, кесарь сообщил:
– Прикосновение пальцем – увеличивает, раскрытая ладонь – уменьшает. Все здесь в твоем полном распоряжении. Дворец не покидать. Успешного дня, нежная моя.
И правитель Эрадараса исчез в портале. Затем исчез портал.
Осталась я.
В полной тишине.
Медленно повернувшись, обнаружила, что зато не в полном одиночестве.
Передо мной сидящие в креслах и стоящие в проходах, а также застывшие в дверях обнаружились светлые. Много светлых. Я даже пересчитала – двадцать три светлых в белоснежных костюмах, отделанных серебряной вышивкой. В остальном белая кожа, – вообще, я так понимаю, что кесарь среди них был самый… загорелый – платиновые волосы, неестественно светлые глаза, каменные лица.