Идя к принцу Мрака, я с тревогой думала о том, что говорить, как вести себя, с чего начать… Я решительно шагала по замшелому каменному полу, вздернув подбородок, глядя прямо перед собой, не позволяя и тени сомнения отразиться на моем лице, сжимая кулаки, не видимые никому благодаря длинным рукавам, и думала. Напряженно думала. Думала о том, что могу дать Адрасу такого, чего не мог дать никто иной? Что обеспечит его преданность с первого и до последнего вздоха?! Что заставит стать моим верным приверженцем и не позволит даже на секунду усомниться в правильности своего выбора?! Деньги, положение, власть? Все это у него было и на Тэнетре… Я должна найти иной подход. Совершенно иной. Что-то, что есть только у меня, на что не способны ни темные, ни светлые… Что???
И время на размышления завершилось – свернув за поворот очередной подземной арки, я вышла в просторный зал, где на желтых, изрезанных временем каменных плитах раскинулся внушительный красный ковер, на нем живописной группкой стояли мягкие кожаные диваны, расставленные так, чтобы тепло от пылающего камина согревало их. Ближе всего к огню, держа в руках бокал с рубиновым вином, ссутулившись, сидел принц. Судя по взгляду, он услышал мои шаги еще издали, а теперь смотрел, просто смотрел, ожидая… Ничего хорошего он не ждал, и это легко читалось в багряно-алом взгляде глаз темного. Видимо, ему, как, впрочем, и мне, эта жизнь подарков не делала.
И я улыбнулась, невольно ощутив родство с этим внушительного вида могучим и широкоплечим мужчиной, которого едва ли любили в семье, которого определенно не ценили в роду, который, судя по всему, привык оставаться за бортом в любых отношениях.
Не в этот раз!
Не сбавляя темпа, я прошла через весь зал, остановилась перед Адрасом, протянула руку, предлагая ему подняться. И едва темный с видимым трудом встал с дивана, шагнула к нему, радушно обнимая, и прошептала со всей искренностью:
– Добро пожаловать в мою команду, ваше высочество.
Шаг назад, сияющая улыбка, и, глядя на растерявшегося принца Мрака, я поинтересовалась:
– Вам требуется отдых?
Адрас отрицательно мотнул головой.
– О, это чудесно! – совершенно искренне воскликнула я. – Честно говоря, несколько опасалась без вас приступать к следующему пункту моего плана.
Он нахмурился, недоверчиво посмотрел на меня и хрипло спросил:
– Вы серьезно, пресветлая императрица?
– Для вас Катриона, – поправила я. – И я серьезна, как никогда. Нас ждут великие дела, поверьте мне.
И, повернувшись к своей свите, скомандовала:
– Эдогар, портал в Лунный дворец.
Несомненно, я бы предпочла отправиться к гномам. Если же, в общем, говорить о моих предпочтениях – выбрала бы возможность отдохнуть, накрывшись одеялом и наревевшись вволю. Но подобной роскоши у меня не было, так что какой смысл сожалеть о невозможном. Лучше уж действовать.
В портал шагнула, утянув Адраса за руку за собой, и не выпустила его ладони, пока мы не ступили на совершенно гладкую, словно вымощенную льдом дорожку, ведущую к невероятно прекрасному, затмившему все небо, искрящемуся на солнце замку. Пугающе-громадному, величественному настолько, что одним своим видом он внушал трепет и уважение. Расположенный полукругом и, возможно, именно потому носящий название «Лунный», дворец был шикарен и едва ли уступал тому, что создал кесарь.
– Тэхарс, в небо. Если нас еще не заметили, вы привлечете внимание. Адрас, искренняя просьба – контролируйте лорда Ларвейна, этот пресветлый крайне склонен к моему убийству, не хотелось бы давать ему шанс. Эдогар, вы представляете примерно, где здесь находятся хозяйственные постройки и мастерские?
Они подчинились без слов. Тэхарс взмыл в небо громадным драконом и, если честно, тем самым убил все мои надежды на свое устранение – да мне жизни не хватит, чтобы прикопать такую тушу где-нибудь под кустиком. Адрас не отреагировал внешне, но вокруг нас взметнулся и опал мрак, и я так подозреваю, защита у нас теперь была основательная. После мне галантно предложили локоть, и я не стала отказываться от помощи – хождение в местных платьях было тем еще удовольствием.
Эдогар же, мысленно прикинув что-то, свернул вправо и пошел вперед, указывая дорогу.
Между тем в Лунном дворце нас определенно заметили – дворец вспыхнул, засиял, словно давшее ему название небесное тело, тропинка расплескалась, став широкой дорогой, но зря – мы с нее уже свернули и с самым невозмутимым видом отправились гулять по территориям пресветлого Ларвейна.
И даже не отказали себе в удовольствии завязать светскую беседу.
– Как здоровье ваших родителей? – учтиво поинтересовался Адрас.
– О, они в полном здравии, – поддержав его тон, ответила я. – Здоровы ли ваши батюшка с маменькой?
Едва заметно улыбнувшись, Адрас ответил:
– Моя матушка умерла. Давно. Отец, полагаю, рвет и мечет.
То есть матери у принцев разные… Это многое объясняет.
– У вас своеобразный отец, – заметила я.
Принц едва заметно усмехнулся и поинтересовался в ответ:
– Судя по тому, что мне довелось наблюдать, ваш батюшка был… вождем?
– Королем. – Я улыбнулась наивности представлений темных о том мире, откуда кесарь соизволил меня приволочь. – Я – наследной принцессой.
О том, что более полугода мне пришлось быть действующей императрицей, говорить не стала, не то пришлось бы коснуться моей печальной участи жертвы в ритуале переноса.
Но принцу хватило и услышанного, чтобы испытать искреннее потрясение. Он остановился, удивленно взглянул на меня и переспросил:
– Наследной?
Потянув его вперед, так как Эдогару тоже пришлось остановиться, а у меня времени как бы не особо много было, я поинтересовалась:
– Что вас удивляет?
– Вы – женщина! – предельно честно ответил Адрас.
«Да какая из меня женщина?» – устало подумала я. Но ответила все так же благожелательно и сохраняя на лице улыбку:
– В моем мире женщине дозволяется править единолично. – И спустя три шага добавила: – Сейчас, когда, следуя за своим супругом и повелителем, я покинула Рассветный мир, власть в империи сосредоточена в руках моей младшей сестры.
Звучало-то как. Красиво звучало… практически правильно, если не учитывать несколько столь малозначительных фактов, как мое искреннее нежелание становиться супругой нашего Великого Бессмертного и Безжалостного и тем более покидать мой мир… На миг, всего на один краткий миг представила себе храм Матери Прародительницы, Динара, держащего меня за руку в момент, когда я произношу клятвы, и платье – ярко-красное, в цвет подаренного им кольца… да, я надела бы красное и распустила волосы на нашу свадьбу и была бы самой счастливой, самой влюбленной невестой в мире… во всех мирах.
– Вы сожалеете, – неожиданно произнес Адрас, вырывая меня из нахлынувших грез.
Я заставила себя улыбнуться и практически не солгала, сказав:
– Мне не хватает родителей, сестры… друзей. – Улыбнулась лучезарнее и добавила: – А также министров и секретарей, уже в совершенстве знакомых с моим темпом работы и порядком действий.
И я постаралась не думать, просто не думать о том, как же сильно я хочу вернуться домой. Насколько сильно… Как же безумно я хочу туда, где все родное, все мое, все знакомо и привычно, все…
А в следующий миг со всей убежденностью решила, что подзадержусь. Сильно подзадержусь!
Мы миновали шесть рядов местных деревьев, хвойных, подстриженных так, что напоминали формой пламя свечи, и вышли к хозяйственным постройкам.
То, что я увидела далее, описать было сложно…
Я бывала на фермах много раз, на частных, объединенных общим хозяйством гильдии, на королевских… Но мне никогда не приходилось видеть ферм, где разводили… людей! Гоблин раздери – людей!
Стоя на вершине небольшого холма, я с ужасом переводила взгляд с одного загона, где бегали дети от года и до пяти, на другой – от пяти и до восьми, на третий… от восьми и до одиннадцати, не более! Совершенно голые, грязные… как поросята… и даже еду им, кажется, насыпали в корыта… Нет, не кажется – насыпали!
– Они… они хотя бы знают своих… матерей? – с трудом проговорила я.
– В основном да. – Адрас, и я была ему безумно благодарна за это, тоже явно не одобрял увиденного.
Эдогар же отнесся совершенно спокойно, продемонстрировав, что для него происходящее не является чем-то из ряда вон выходящим.
– Это люди, пресветлая императрица. – Вот и все, что сказал мне глава моей канцелярии.
Принц Мрака, одарив его неприязненным взглядом, пояснил:
– Несмотря на распространенную у светлых концепцию об отсутствии у людей разума и, соответственно, семейных уз, в большинстве хозяйств, насколько мне известно, дети проводят ночи со своими матерями.
Я дышала. Спокойно и размеренно. И прилагала неимоверные усилия для того, чтобы по крайней мере выглядеть совершенно спокойно и отстраненно. Затем, взяв себя в руки, продолжила осмотр. Загоны с детьми были ближайшими к дороге, затем следовали внушительного размера, на несколько тысяч человек, не меньше, бараки, бараки, бараки… Я насчитала шесть. Последний терялся вдали, и я не была уверена, что за ним не стоит еще парочка.
Повсюду, куда падал взор, простирались великолепно возделанные поля, сады, садики, цветочные клумбы, на которых трудились, не поднимая голов, люди. Люди в рабских ошейниках!
А в следующее мгновение весь вид на ничем не приукрашенное рабство затмил прекрасный светлый лорд и его многочисленная свита. Пресветлый Ларвейн, а больше просто некому, был лишь немногим ниже кесаря, многим плотнее и значительно привлекательнее внешне. Великолепные светлые волосы лежали слегка небрежными, но тщательно уложенными прядями, обрамляя аристократическое лицо с совершенно потрясающими синими, кошачьего разреза глазами, полным чувственным ртом, выдающимся орлиным носом и почти квадратным подбородком. Я бы сказала, что мужчина был красив, но не сказала бы, что в моем вкусе. Чем-то напоминал лорда И