Наладивший изображение зонд показывал теперь окраину городка. Той твари, по которой нанес ракетный удар пилот модуля, нигде не было видно, зато на ведущей в город магистрали вдруг показались два тупоносых вездехода со включенными мигалками. Они вылетели за границу крайних зданий и перегородили дорогу. Кински не нужно было читать надписи на борту этих машин, он и так знал, что это силы колониальной полиции.
– Нам удалось связаться с одиннадцатым! – доложил офицер с поста внешней коммуникации. – Он подтвердил прием. Борт возвращается!
Кински тяжело облокотился о пульт, мрачно вперившись в экран, на котором прокручивалось повторное, укрупненное изображение той твари, по которой вел огонь посадочный модуль. Увеличение не помогло, картинка не стала более детальной, наоборот, повтор записи оказался еще более смазанным и непонятным, чем прямая трансляция.
И тем не менее Кински понял: все рухнуло. Случилось нечто совершенно непоправимое. Речь больше уже не шла о каких-либо секретных операциях – судьба распорядилась совсем иначе, все карты брошены на стол, и их присутствие на орбите Ганимеда вдруг приобрело совершенно иной, еще более зловещий смысл.
Кем бы ни оказалась эта многоногая, смахивающая на паука-переростка тварь, ей явно не место на мертвых равнинах колонии. Она не могла быть исконной формой жизни – до сих пор Ганимед считался мертвым планетоидом, и только появление людей привнесло сюда само понятие «жизнь»…
Для Кински это могло означать лишь одно – тот объект, что им предстояло тайно изъять с поверхности ледника, оказался вовсе не безобидным артефактом, как то утверждали в Пентагоне…
– Сэр, на связи руководитель колонии. Они вызывают нас на частотах «международной волны», – доложил вахтенный офицер «Трумэна» по каналу интеркома.
– Давай… – машинально согласился капитан. Он очень хотел, но не мог проигнорировать этот вызов.
Сбоку от него осветился один из экранов. Корабль как раз пересекал зону аномалий искусственного магнитного поля Ганимеда, и изображение оставляло желать лучшего – и без того бледное, перекошенное лицо Альфреда фон Дюрге периодически начинало двоиться, искажаясь помехами.
– С кем я говорю? – резко осведомился немец.
– На связи борт крейсера ВКС США «Гарри Трумэн», – с ледяным спокойствием ответил Кински.
– Вы вторглись в территориальное пространство колонии Ганимеда. Я требую, чтобы вы немедленно прекратили снижение! Уходите в зону высоких орбит.
– Это невозможно, господин фон Дюрге. Правительство Соединенных Штатов послало меня защищать жизнь американских граждан на Ганимеде. Я собираюсь исполнить свой долг.
– На чем основано ваше вторжение, черт побери?! – Фон Дюрге был озадачен, взбешен и испуган одновременно. – Мне докладывают о каком-то спускаемом модуле, который открыл стрельбу из ракетных установок! Люди охвачены паникой!
– Колония в опасности, – лаконично ответил Кински. – Я собираюсь блокировать район процессорной станции по переработке атмосферы.
– Кински, вы сумасшедший!.. – Теперь в голосе главного администратора колонии звучал не гнев, там просквозило отчаяние и растерянность. – Вы не смеете трогать агрегаты переработки, если там случится отказ основных систем, я буду вынужден эвакуировать все население под землю! У меня «Альфа» на подходе к парковочной орбите! – не то сообщил, не то взмолился он. – Вы уничтожите Ганимед одним своим присутствием!
Лицо Джона Кински залила краска.
– Советую начать эвакуацию немедленно, – сквозь зубы процедил он. – Боюсь, что отказ систем переработки атмосферы уже произошел. Там погибли мои люди, и я намерен выяснить обстоятельства их смерти. А вам, фон Дюрге, советую прекратить истерику. Вы не знаете того, что знаю я. Боюсь, вы еще поблагодарите бога за то, что мы оказались тут вовремя! Двадцать моих лучших парней уже погибли – ЭТО О ЧЕМ-ТО ГОВОРИТ ВАМ?! – ледяным голосом осведомился он. – В районе станции переработки произошло вторжение чужих форм жизни, ЭТО ВАМ ПОНЯТНО?! – Кински уже не мог сдерживать себя. – Свяжитесь с «Альфой» и приостановите парковку. Пусть ждут. А сами убирайтесь под землю! Мой экипаж в состоянии решить возникшие проблемы!
Он с силой отжал клавишу связи, словно та была в чем-то повинна, и еще несколько секунд сидел, тяжело дыша и глядя в матовую черноту погасшего экрана.
– Больше не связывать меня ни с кем: ни с колонией, ни с «Альфой»! – распорядился он по интеркому.
«Взвод Брогана погиб». Эта мысль сверлила разум Джона Кински, словно металл хирурга, вгрызающийся в плоть… Девять месяцев пустоты высосали из него жизнь, точно так же, как из других. Проклятый космос оказался столь черен и глубок, что в нем тонул рассудок. Нельзя сказать, чтобы потеря двадцати человек, даже самых лучших во всей армии, могла ввергнуть полковника в столь жуткую депрессию. Беда заключалась в том, что Кински подспудно ощущал – им допущена какая-то ошибка. Ошибка, недосмотр, просчет, в результате которого он лишился половины личного состава…
Впрочем, на случай провала у него был особый приказ – уничтожить объект. Это был единственный луч света в окружившем капитана мраке. Уничтожить и тем самым поставить жирную точку в разрастающемся прямо на его глазах безумии…
Раздумья полковника нарушил тонкий зуммер интеркома.
– Слушаю.
– Сэр, докладывает вахтенный офицер систем внешнего наблюдения. Прибывший на парковочную орбиту грузопассажирский корабль «Альфа» только что произвел выброс двух аварийно-спасательных капсул! Интервал между стартами – шесть с половиной минут!
– Траектории?
– Упираются в район космодромов российского сектора, сэр!
– Следи за ними!.. – буркнул полковник, переключая канал связи. – Лейтенанта Моргана, – потребовал он.
– Сэр? – спустя несколько секунд почтительно осведомился другой голос.
– Ричард, готовься к вылету. Как только вернется посадочный модуль, ты погрузишь в него свою машину. Старт немедленно, по готовности. Я не доверяю штатному экипажу «Трумэна»… – понизив голос, признался он. – Мне нужна информация, на которую я бы мог положиться, понимаешь? Ты выведешь свой вертолет на патрулирование российского сектора. Меня интересуют две капсулы, которые только что были выброшены с борта «Альфы».
– Сэр, но русские…
– Русские не будут возражать, Ричард, – на удивление мягко заверил его командир. – Во-первых, их нет, весь сектор уже начал эвакуацию, а во-вторых, они не в состоянии помешать нам. Сейчас на Ганимеде нет силы, способной противостоять «Гарри Трумэну». Мы прибыли сюда с миссией защитить этот мир от инопланетного вторжения, сынок… – внезапно заявил полковник, чем вверг офицера в состояние шока. Никто на борту толком не знал истинной цели их полета, и теперь слова командира подействовали на Моргана, словно ушат ледяной воды… – Взвод Брогана погиб… – продолжил полковник. – Теперь только мы стоим между Землей, Ганимедом и пришельцами.
Канал речевой связи не мог передать смертельную бледность, которая покрыла лицо офицера, выслушавшего этот приказ-откровение. Он еще не знал, что Кински безумен, так же как он сам. Космос пожрал их разум, но им всем на борту «Гарри Трумэна» и вне его еще предстояло узнать об этом…
Ровно через час вертолет Моргана, открывший беспорядочный огонь на улице оставленного жителями города, будет сбит двумя точными выстрелами из снайперской винтовки.
На Ганимед действительно пришло безумие, и его источником стали отнюдь не чуждые формы жизни…
Ганимед. Российский сектор освоения…
– Ну, хорошо… – Наумов присел на широкий пластиковый подоконник. – Пусть будет по-твоему. – Он снизу вверх посмотрел на освещенное багряными бликами пожара лицо Лады. – Я сам понимаю, – вдруг с нехорошей, усталой усмешкой выговорил он, – что тут все не так, как должно быть… Но меня послали сюда выяснить, что происходит на самом деле, а что, позволь спросить, тут делаешь ты?! – Голос Наумова невольно сорвался на высокие ноты. – Ты находишься тут с оружием в руках, сбиваешь вертолеты военно-космических сил…
Лада нервно передернула плечами.
– Я защищалась… – вдруг с угрюмой, несвойственной ни женскому лицу, ни голосу интонацией и выражением произнесла она. От пристального взгляда Наумова не укрылось то, с какой силой в этот момент сжались ее пальцы, продавив жесткий волокончатый материал поглощающего отдачу приклада.
– Хорошо, допустим… Но перед этим ты угнала аварийную капсулу с борта «Альфы», ведь так? – с ледяным спокойствием уточнил Наумов.
– По-моему, мы оба спустились сюда на аварийных капсулах, – отрезала она.
– Здесь произошло ЧП, – сухо ответил полковник на ее выпад. – И я в нем пытаюсь разобраться по заданию Патрика Гормана…
– Здесь произошло самое заурядное вторжение… – с усталым безразличием в голосе возразила ему Лада. – Со стороны американского крейсера… – Достав сигарету, она прикурила и опустилась на корточки подле оконного проема, за тройным стеклом которого продолжали плясать, освещая пространство разрушенной улицы, оранжевые языки пламени.
– Очень хорошо… – Наумов испытующе посмотрел на Ладу. – Значит, ты в курсе дела? – предположил он. – Тогда объясни мне, что здесь происходит?!
Она безразлично пожала плечами и глубоко затянулась.
Наумов вдруг ощутил гнев. Ему не нравилось, что эта девочка так презрительно молчит. Он считал себя вправе знать, кто она такая и что делает тут.
Словно угадав его мысли, Лада подняла взгляд и тихо сказала:
– Виктор Сергеевич, пусть все остается, как есть. Вам незачем ломать голову. Так будет лучше… для всех.
– Я не понимаю…
– Это не нужно понимать, – упрямо продолжала она. – Любая информация имеет цену, порой неадекватную. Просто забудьте, что встретились со мной. Большего я бы не хотела говорить.
– Значит, ты тут не случайно? – настаивал Наумов. – Ты знала, что тут произойдет?
Лада посмотрела на него почти умоляюще. В ее взгляде, растерявшем в данный момент свою упрямую жесткость, промелькнуло обыкновенное, человеческое сожаление по поводу его настойчивого желания знать то, что, вероятнее всего, приведет к фатальным последствиям для них обоих.