Исподлобья взглянув на Кински, он внезапно увидел его таким, каким интуитивно описала американца Лада – такой же безумно уставший, растерянный, но не допускающий мысли о растерянности, мужественный офицер, которому отдали приказ, и вот он сошел с ума, проиграв бессмысленную схватку с окружавшей его на протяжении многих месяцев пустотой… Он потерял своих людей, не смог четко исполнить приказ, но он не понимал, что по сути – не виновен…
– Джон, там внизу – мои люди… У них тоже есть приказ… Дай им шанс, прошу… – Эти слова родились как-то сами собой, и Наумов не знал, почему произнес именно их. Наверное, бездонная чернота расширенных зрачков Джона Кински подсказала ему, что этот человек уже перешел ту грань, за которой адекватно воспринимаются угрозы или весомые аргументы.
Впрочем, командир «Трумэна», похоже, не хотел вообще воспринимать что-либо. Кински с удивительным проворством предупредил его следующую фразу: выхватив автоматический пистолет, он просто приставил его ствол ко лбу Наумова.
– Ни слова больше, полковник, – ледяным тоном произнес он. – Просто посмотри сюда… – Он резко толкнул Наумова к экрану, где в фокус видеокамеры вплывал очередной труп.
Нет… Это был не труп!
Глаза Кински расширились, когда он увидел, что параллельно курсу разведчика через молочный, клубящийся туман, сопротивляясь порывам ветра, бредут двое людей в белоснежных скафандрах.
Зарево над ледником вдруг вспыхнуло, резко увеличив свою яркость, и оттуда, сквозь прорехи в молочно-малиновом мареве начали прорезаться абсолютно чуждые человеческому восприятию контуры…
Они шли прямо на фигуры в скафандрах, протягивая к людям то, что с трудом можно было обозначить термином «руки».
Наумов вздрогнул и вцепился побелевшими пальцами в край приборной панели пульта.
Его зрачки медленно расширялись, наливаясь той же безысходной чернотой, что и у американского офицера.
Похоже, что ракетный удар по процессорной станции действительно был неизбежен, и все это время заблуждался именно он, а не Джон Кински…
Глава 13
Район станции переработки атмосферы
Граница тумана обозначилась первыми рваными клочьями невесомого, эфемерного кружева, которое нес резкий, порывистый ветер. Дорога сразу же стала непредсказуемой, и Семен машинально сбросил скорость – прошла всего минута или две с того момента, как вокруг заскользили первые облачка, а он уже едва видел обочину.
Теперь мощный внедорожник едва полз по шоссе, освещая молочно-желтую мглу светом шести фар. Туман, несмотря на значительную скорость ветра, не только не редел, а наоборот, сгущался, принимая причудливые, осязаемые формы.
Капельки конденсата, из которых состояли новорожденные облака, оседали на лобовом стекле машины, покрывая его тонкой, полупрозрачной пленкой, с которой едва справлялись включенные на самую большую мощность стеклоочистители.
– Похоже, что скоро встанем… – мрачно предрек Семен, у которого вдруг начала кружиться голова. Он внезапно понял, что временами начинает терять ориентацию. Не видя окрестностей дальше вытянутой руки в любую сторону от машины, он уже не мог с точностью поручиться, едет ли он по прямой, или машину повело к какой-то из обочин?
– Спокойно… – Лада протянула руку, помогая ему удерживать руль в верном, по ее понятию, направлении.
Машина резко вильнула в сторону, вестибулярный аппарат Семена не согласился с ее мнением, ему казалось, что ехать следует не туда, и в результате короткой борьбы за руль внедорожник снова резко вильнул, сошел с трассы, несколько раз подпрыгнул на кочках и покатил, уже не разбирая дороги, по бесплодной, каменистой пустоши…
– О, черт!.. – Семен резко ударил по тормозам, когда из молочной пелены тумана в свет фар внезапно выскочил обугленный борт перевернутой набок конструкции…
Осев на подвеску, машина остановилась, не достав передним бампером каких-то сантиметров до обугленного остова десантного посадочного модуля.
Несколько секунд Семен сидел, вцепившись в руль, а потом медленно разжал пальцы.
– Могло бы быть хуже… – произнес он, не то пытаясь успокоить ее, не то оправдываясь перед самим собой.
Лада попробовала ободряюще улыбнуться, но за забралом ее гермошлема едва угадывались черты лица, так что Семен не смог заметить ее мимику…
Они оба напряженно молчали, пытаясь свыкнуться с плотной пеленой нездорового желтого цвета, что окружила машину со всех сторон, облепила ее и, казалось, теперь желает просочиться внутрь, наплывая на стекла стремительными, деформирующимися прямо на глазах пластами и сгустками…
– Дальше пешком? – наконец спросил Семен, не без содрогания глядя на скупо освещенное фарами внедорожника, покореженное днище огромного спускаемого аппарата.
Лада кивнула, открывая дверь. Плывущий вокруг туман подействовал на нее совершенно угнетающим образом – она поняла, что БОИТСЯ его, но отчаянно боролась с собой, пытаясь не выдать охватившую ее робость. Потому и молчала, опасаясь, что дрогнет голос…
Обогнув машину, Семен нашел ее руку.
– Пристегни, – попросил он, вложив в ее ладонь почти невесомый карабин своего страховочного фала.
С тихим щелчком крепление встало на место. Теперь они были связаны страховкой.
– Как будем двигаться? – Семен пытался оглядеться, но текущий мимо со скоростью ветра туман не давал никаких возможностей для ориентации.
– Обойдем модуль и будем идти по прямой, пока не выйдем к какому-нибудь строению станции, – предложила Лада, внезапно взяв его за руку. Семен не возражал, наоборот, он был рад, что страховка не кажется ей надежным средством защиты от неожиданностей в этой вязкой, текучей мгле.
Ему казалось, что даже сквозь плотные оболочки скафандровых перчаток он чувствует дрожь ее пальцев.
Огибая потерпевший крушение модуль, они молчали.
Слова были бы глупыми и неуместными в клубящемся мраке. Соединение рук и неровное дыхание обоих, слышимое через включенные коммуникаторы шлемов, говорили намного больше, чем могла передать речь…
Как ни странно, но их мысли в этот момент были схожи… Что-то таилось вокруг, сама обстановка вопиюще кричала об этом, словно текучий туман своим густым, нездоровым цветом поднимал со дна души все самое темное, дремучее, что только могла содержать в себе генная память тысяч предшествующих поколений.
Эта вязкая, враждебная мгла, не сделавшая им еще ничего плохого, низводила разум до состояния сколлапсировавшей точки, делая его ничтожным и никчемным, по сравнению с тем страхом, предрассудками и личными фантомами, которые рождало внезапно распоясавшееся воображение…
Они не знали в точности, что произошло тут, но, обогнув рухнувший набок посадочный модуль с «Трумэна», Семен внезапно споткнулся обо что-то мягкое…
Спину мгновенно прошиб холодный пот.
– Стой!.. – хрипло произнес он и, отпустив ладонь Лады, склонился над занесенным пылью бесформенным бугром.
Через секунду он понял, что ЭТО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ТЕЛО!..
Семен судорожно сглотнул, невольно озираясь по сторонам.
Они ехали сюда, внутренне готовясь увидеть нечто подобное, но все равно, первая встреча со страшной реальностью, подробности которой до сих пор милосердно укрывал туман, в буквальном смысле потрясла его…
– Мертвый… – Он провел дрожащими пальцами по забралу чужого гермошлема, открывая взору искаженные агонией черты.
Семен никогда не видел насильственную смерть так близко, что называется, в упор. Он ощутил дрожь, дурноту, страх. Весь сонм острых и неприятных чувств, казалось, ринулся на него, вырвавшись из окружающего небольшой пятачок света густого тумана, который мгновенно превратился в его сознании в страшную, враждебную субстанцию, откуда пришло нечто, совершившее данное зверство…
– Отчего он умер?.. – дрогнувшим голосом спросила Лада, опускаясь на корточки. Ее правая рука до судороги в пальцах сжимала цевье снайперской винтовки.
– Не знаю… Сейчас посмотрю…
Превозмогая естественный страх и некоторую брезгливость перед мертвым телом, Семен стал осматривать труп, стряхивая с него пыль, песок и мелкие частички липкой, черной грязи, которые абсорбировали пыль, превращая ее в вязкую, трудно удаляемую массу.
Он не находил ровным счетом никаких признаков насильственной смерти, пока его рука не коснулась груди скафандра.
– Посмотри сюда!.. – не веря собственным глазам, вскрикнул он, указав на два расположенных рядом пулевых отверстия. Выстрелы пробили грудную пластину скафандра точно посередине, словно тут поработал снайпер, но Семен понимал, их расположение – это, скорее всего, случайность.
– Огнестрельное оружие…
Лада не нашлась, как прокомментировать это страшное и неприятное открытие. Откровенно говоря, исходя из скупых сведений о трагедии на леднике, она ожидала встретить тут что угодно, например, следы когтей на обезображенных телах, но только не аккуратные дырочки входных пулевых отверстий, обагренные по краям запекшейся кровью…
Следующий труп попался на их пути через сто – сто пятьдесят метров от первого.
– Дьявольщина какая-то!.. – не зная, как выразить свои эмоции, выругался Семен, глядя на пулевое отверстие в забрале гермошлема, окруженное мелкой сеточкой трещин.
Третий найденный ими труп имел тот же самый вид, за исключением разве что количества огнестрельных ран, человека прошило очередью из автоматического оружия, а чуть дальше виднелась свежая воронка от попадания ракеты – ее дно все еще слегка дымилось, а по краям были разбросаны фрагменты обугленной экипировки и несколько покореженных металлических листов от разорванного взрывом защитного кожуха какого-то устройства.
Будь они на Земле, Семен без колебаний сделал бы вывод, что тут шел ожесточенный бой между двумя группами хорошо вооруженных людей…
Но беда заключалась в том, что они все еще пребывали на Ганимеде, где не могло оказаться никаких вооруженных отрядов, кроме того взвода, что был десантирован в район процессорной станции с борта «Гарри Трумэна»…