— В конечно счете, вы, кажется, правы, ваше величество: в этом вопросе выбора у меня нет.
Король отвернулся, не в силах встретить ее обвиняющий взгляд. Харальд было протянул успокаивающую руку, но сразу отдернул, едва она повернулась к нему.
— Догадываюсь, что отец не хочет лично присутствовать на свадьбе? — резко спросила Джулия.
— Нет, — ответил король. — Очевидно, именно сейчас он очень занят, а путешествие столь опасно… Однако, он шлет тебе свою любовь.
— Нет, не шлет, — сказала Джулия.
Король Джон и Харальд переглянулись и довольно долго все молчали.
— Пойдемте-ка со мной, — сказал король Джон, вдруг вставая с трона. — Я хочу, чтобы вы кое-что увидели.
Он осторожно спустился по ступеням возвышения, отмахнувшись от руки помощи, предложенной Харальдом, и повел их в дальний конец Двора. Рядом с дверью, ведущей в личные покои короля, висел громадный выцветший гобелен.
Король Джон потянул за свисающий шнур и гобелен толчками съехал в сторону, открывая тайную нишу, в которой стоял простой шкаф со стеклянными дверцами, примерно в семь футов высоты и шесть ширины. Защитник пыльными, засиженными мухами стеклами стояли два деревянных манекена, одетые в причудливо вышитые свадебные наряды.
— Замечательно, правда? — сказал король Джон. — Вот ваши свадебные наряды, дети мои. Более девяти столетий традицией семьи было, чтобы сын-первенец и его невеста носили эти наряды на своей свадьбе. Твоя мать и я были в них на нашей свадьбе, Харальд. Не надо так критически смотреть на них, Джулия, они гораздо удобнее, чем кажутся по внешнему виду.
Джулия скептически разглядывала оба наряда. Костюм жениха был мрачным и темным — в черных и серых тонах, смягчаемых лишь немногими серебряными пуговицами. Наряд невесты, напротив, походил на легкую пену шелков и кружев чистейшей белизны. Джулия взглянула на Харальда и печально покачала головой.
— Твой наряд меня совсем не впечатляет, Харальд. Белое тебе не к лицу.
— Это твое платье! — рявкнул король, с трудом сдерживая раздражение.
— Я это не одену, — сказала Джулия. — Здесь негде повесить меч. И кстати, почему все должно быть белым?
— Это символ чистоты и невинности невесты, — холодно отрезал король Джон.
— А-а, — задумчиво произнесла Джулия. Секунду она рассматривала свадебное платье. — А нет ли у вас других расцветок?
Харальд захихикал. Король медленно повернулся к нему. У Харальда немедленно начался исключительно неубедительный приступ кашля.
— Тебя что-нибудь забавляет, Харальд? — ледяным тоном спросил король.
— Нет? Я рад это слышать, потому что хочу сделать кое-что для вас предельно ясным и требую вашего полного внимания. Начиная с этой минуты не должно быть никаких пререканий с принцессой Джулией в общественных местах.
— Но, отец…
— Замолчи! А теперь, Харальд, я хочу, чтобы ты сделал кое-что для меня.
Я хочу, чтобы ты спустился в темницу, нашел начальника тюрьмы и попросил его показать тебе камеры прямо под крепостным рвом. Они сырые, темные, весьма тесные и с невероятной вонью. Они также, по-видимому, заражены неким грибом, который пожирает насекомых и грызунов и несомненно оценит шанс похрустеть заключенным-человеком. Когда хорошенько посмотришь, иди и подумай над этим.
Потому что, если ты и Джулия снова возвысите голос при Дворе, то, клянусь Кровью и Камнем, я запру вас обоих в одну из этих камер и не выпущу до дня свадьбы! Ни слова больше, Харальд! Отправляйся! Немедленно!
Харальд задумчиво посмотрел на отца, живо решил, что сейчас время, когда осмотрительность — определенно лучшая часть доблести, и покинул Двор со всем достоинством, на которое оказался способным. Что было немало.
Король Джон подождал, пока за Харальдом закроются двери, и повернулся, чтобы в упор посмотреть на Джулию.
— Ты не слишком хорошего мнения о Харальде, не так ли? — наконец сказал он.
Джулия пожала плечами.
— Мне кажется, у него есть и хорошие стороны.
— Он — заноза в заднице, — твердо сказал король. — Не пытайся приукрасить его для меня, девушка, я знаю его гораздо дольше тебя. За образом избалованного отродья, который он так прилежно культивирует для придворных, Харальд таков, каким я его воспитал: жесткий, безжалостный и самоуверенный.
Другими словами, прекрасный материал для человека, который в один прекрасный день станет королем. С другой стороны, Руперт слишком многое взял от своей матери: он больше думает сердцем, чем головой. Будучи королем, я всегда старался, но на самом деле никогда по-настоящему не подходил для такой работы. Не подходит и Руперт. Но Харальд… он будет лучшим шансом для Страны вновь встать на ноги.
Даже когда мы отбросим долгую ночь, Лесная Страна никогда не станет такой, как прежде. Слишком многое произошло. Бароны почуяли вкус власти и никогда добровольно не откажутся от нее. Некоторое время дела будут идти чисто по инерции, но кто бы ни сменил меня на троне, ему надо быть безжалостным, решительным и гораздо более дипломатичным, чем я. Там, где я просто внушал верность, Харальду придется драться и торговаться за нее. Он сможет делать это достаточно хорошо — у него природный талант к обману и двурушничеству. Но ему никогда не удавалось легко завоевывать друзей и если он взойдет на трон, то будет нуждаться в людях, которым сможет доверять.
Особенно, если придется вести гражданскую войну за его удержание.
Харальд обладает задатками великого короля, однако всегда будет нуждаться в ком-то рядом, кто будет его совестью, кто будет смягчать его решения милосердием, кто будет учить его состраданию. Кто-нибудь, о ком он заботился бы и кого уважал. Ты была бы ему хорошей королевой, Джулия.
— Я не хочу быть королевой!
— Чепуха.
— Я не люблю Харальда!
— Тебе и не надо его любить. В королевском браке долг важнее любви. И не хмурься так, словно долг это безобразное слово — мы не можем его избежать.
Родившись в королевской семье, ты и я вместе с привилегиями взвалили на себя ответственность. Мы получаем все самое лучшее, потому что выполняем самую тяжелую работу. Мы живем в роскоши, потому что отказались от всего остального. Мы обременяем себя долгом, чтобы остальные были свободны. И в отличие от любой другой работы, мы не можем от нее уклониться, когда она становится слишком тяжелой или когда мы не желаем ее делать.
Ты странная девушка, Джулия, и временами я тебя совсем не понимаю, но во многом ты напоминаешь мне Руперта. Ты честная, ты верная, и ты дерешься насмерть за то, во что веришь. В наши дни это редкостное сочетание. Имеется много веских причин, по которым брак должен состояться, однако, что касается меня, только одна причина действительно имеет значение: в тебе нуждается Лесная Страна.
Поэтому, видишь, моя дорогая, в этом вопросе у меня тоже вообще нет выбора. Что ты или я можем хотеть тем более не важно — мы оба должны делать то, что надо. Контракт подписан и брак состоится через две недели от сегодняшнего полудня, даже если тебя придется тащить к алтарю вооруженным стражникам.
Наступило долгое молчание. Джулия холодными и жесткими глазами смотрела на белую пену свадебного платья.
— Я могу теперь идти, Сир?
— Руперт не вернется, — тихо сказал король.
— Да, — сказала Джулия. — Я знаю. Вы послали его на смерть.
— Я был обязан, — сказал король Джон. — Это мой долг.
Джулия повернулась к нему спиной и покинула Двор.
В прихожей Харальд холодно смотрел на сэра Блейса.
— Я знаю, что опоздал на ваше маленькое собрание, ландграф, однако, со мной хотел встретится отец.
— Конечно, принц Харальд, — спокойно сказал сэр Блейс. — Я полностью понимаю. К несчастью, собрание друзей, на котором вы настояли, продолжается уже заметно больше часа и если пообещавший почетный гость вскоре не появится, боюсь, что прием закончится, как следует не начавшись. Этим людям надо увидеть вас, также как и вам надо увидеть их, Сир.
— Я прибуду через некоторое время, — сказал Харальд.
— Было бы лучше, если бы вы проследовали со мной немедленно, — сказал Блейс, и от Харальда не укрылась внезапная холодность голоса ландграфа.
— Лучше? — спросил Харальд. — Лучше для кого?
— Лучше для всех нас, конечно. Мы в доле все вместе, принц Харальд.
— Я буду там.
— Лучше бы так.
Оба пристально смотрели друг на друга. Что между ними изменилось, но никто не мог определить, что именно.
— Звучит почти как угроза, — тихо сказал Харальд.
— Воспринимайте это, как дружеское предостережение, — ответил Блейс.
— Вроде предостережения, которое менее часа назад сэр Бедивер сделал моему отцу? Если бы там не оказалось крестьян, ваш чертов берсеркер, наверное, убил бы его!
Блейс слегка наклонил голову.
— Прискорбный инцидент.
Харальд уронил руку на рукоять меча.
— И это все, что вы можете сказать?
— Я улажу с Бедивером позже.
— Этого совсем не достаточно.
Сэр Блейс вежливо улыбнулся.
— Мне неприятно видеть, как наш союз распадается, Сир, особенно после того, как мы затратили на него так много времени и усилий. Очень много людей именно сейчас ждут встречи с вами, принц Харальд, и все они собрались по вашей просьбе в одном месте к немалому неудобству и опасности для себя. Поэтому, я сильно советую не заставлять их больше ждать. Сюда, Сир.
Харальд не шевельнулся.
— Кажется, вы забываете, кто из нас командует.
— Нет, — сказал сэр Блейс. — Я не забываю.
— Без меня все, что вы обсуждаете, не имеет значения.
— Именно так. Вы нуждаетесь в нас, Харальд, и вы зашли слишком далеко, чтобы теперь отступать. Мои коллеги ландграфы и я всегда можем покинуть этот Замок и вернуться к своим хозяевам. Рано или поздно войска короля настолько истощатся, что не смогут защитить его, и когда такое случится, бароны вступят и возьмут верх. Тогда они не будут нуждаться в вашей помощи, и уж конечно не будут нуждаться в вас в качестве короля. Разумеется, если мы станем так долго ждать, большая часть Лесной Страны будет разрушена демонами. И можете быть уверены, когда мы в конце концов возьмем штурмом Замок, ни вам, ни вашему отцу ре не будет дано разрешение удалиться в изгнание. Я ясно выразился, Харальд?