— Это просто нервы, парень. Думай о чем-нибудь другом.
— Тебе-то хорошо. Ты можешь помочиться, когда захочешь. А мне вначале надо отстегивать половину проклятых доспехов.
— Не тремулируй, — сказал единорог. — Как только выйдем из ворот, первый хороший взгляд на орду демонов выдавит из тебя всю мочу сразу — расстегиваться не придется.
— Ну, хорошо, утешил.
— Всегда пожалуйста.
— А-а, к черту их, — вдруг сказал Руперт и под пораженным взглядом единорога начал расстегивать доспехи.
— Руперт, что ты, черт побери, собираешься делать?
— Вначале, избавиться от проклятых доспехов, а потом опустошить мочевой пузырь. Есть еще вопросы?
— Всего один: сколько ты думаешь продержаться снаружи живым вообще без доспехов? Тебя разорвут на куски!
— Когда выйду, я сожгу мост.
— Насколько я помню, — сказал единорог, с интересом наблюдая, как кольчужный костюм часть за частью летел на пол конюшни, — в последний раз, когда ты выбросил доспехи, то немедленно угодил в засаду шайки гоблинов и запугал их до полусмерти. Кто знает, может тебе снова повезет.
— В любом случае, без доспехов я дерусь лучше, — проворчал Руперт, бессмысленно уставившись в пространство и опустошая пузырь о подходящую подпорку стены. — Обычно кольчуга лучше, чем броневые доспехи, но эта сидит, как мешок, и попросту мешается. Рубаху я оставлю: я не совсем спятил. Хочешь еще что-то сказать?
— Не осмеливаюсь, — сказал единорог.
Руперт фыркнул и подошел к единорогу, заново прилаживая пояс с мечом.
— Теперь тебе лучше? — спросил единорог.
— Гораздо, — ответил Руперт.
— Тогда, может, ты скажешь мне попросту, что ты думаешь о наших шансах выбраться из этой заварушки живыми?
Руперт отвел взгляд от единорога и устало пожал плечами.
— Не знаю, Бриз. На нашей стороне Верховный Маг, если он ко времени протрезвеет. И с Адскими Мечами должна быть большая разница, если мы сможем удержать их под контролем. Наши собственные шансы… не слишком хороши, но раньше мы выпутывались из крупных неприятностей, правда?
— Другими словами, — тихо сказал единорог, — мы собираемся там умереть.
— Похоже на то, — ответил наконец Руперт. — Вцепимся в удачу, насколько возможно. Теперь помочь нам может только чудо. Все же, в драке у нас есть возможность унести с собой немного демонов.
— Тогда так и надо сделать, — сказал единорог.
— Руперт…, — сказала Джулия тихим, нерешительным голосом. — Мне надо поговорить с тобой.
Руперт быстро оглянулся. В дверях конюшни полусилуэтом стояла Джулия.
Она медленно вошла в свет фонаря и Руперт не знал, что делать: улыбнуться ли, поклониться или повернуться и убежать. В своих старых знакомых одеждах она казалась именно такой, какой и должна была быть, а ему не хотелось об этом вспоминать.
— Я сейчас занят, Джулия. Это может подождать?
— Нет, — сказала Джулия, — не может.
Она молча рассматривала Руперта, вбирая в себя темные круги изнеможения под глазами, всю его настороженную, внимательную повадку. У него был какой-то мрачный, побежденный вид, которого она никогда прежде не видела, и на мгновение показалось, что она смотрит на незнакомца. Мгновение миновало и Джулия вдруг улыбнулась. Когда сомневаешься, начинай с главного.
— Я люблю тебя, Руперт.
Он вздрогнул, словно она ударила его.
— Конечно любишь. И поэтому выходишь за Харальда.
— Нет, Руперт. Мне могут грозить и умолять, меня могут с криками и воплями силой приволочь к алтарю, но никогда не заставят выйти за него.
— Да-да, конечно. — Похоже, Руперт не мог собрать достаточно сил, чтобы разозлиться, он слишком устал для всего, кроме горечи. Джулия дотянулась и дотронулась ладонью до его руки, и это было тяжело.
— Руперт, я не хочу, чтобы ты шел в битву, веруя в ложь. Мне плевать на Харальда, на то, что я принцесса, на все — лишь бы быть с тобой.
— Я видел тебя во Дворе, — с трудом сказал Руперт, — я видел тебя с Харальдом…
— Я разозлилась, — сказала Джулия, — я хотела тебя уязвить, заставить ревновать, потому что… о, Руперт…
Она шагнула вперед и обняла его. Он отчаянно, словно утопающий, вцепился в нее, припав лицом к шее. Она тоже яростно обнимала его, не вздрагивая даже тогда, когда было больно от его объятий.
— Не покидай меня, — хрипло сказал Руперт в ее затылок. — Ты — все, что у меня осталось.
— Я тебя никогда не покину, — тихо сказала Джулия. — Больше никогда.
— Я тоже, — сказал единорог, легонько бодая их головой. Не оборачиваясь, Руперт вслепую протянул руку и обнял единорога за шею.
Немного погодя Руперт вновь обрел самообладание и выпрямился. Джулия отпустила его и поправляла его кольчужную рубаху так, чтобы не смотреть ему в лицо, пока он не успокоится. Руперт как-то забавно относится к таким вещам.
— Сколько еще до открытия ворот? — спросила она намеренно спокойным и ровным голосом.
— Уже не долго, — ответил Руперт. Он улыбнулся Джулии, хлопотавшей над ним, потом вдруг нахмурился, заметив наконец покрытую кожей рукоять Меча, торчащую из-за ее левого плеча. — Джулия, откуда у тебя этот Меч?
Она уловила напряжение голоса и отступила на шаг, чтобы смотреть ему прямо в лицо.
— Король захотел, чтобы Меч был у меня. Он сказал, что ты его отверг.
— Да, отверг. И хочу, чтобы ты тоже отвергла.
— Это всего только меч, Руперт.
— Нет, не только! У тебя на спине Адский Меч: зло, настолько большое, что мои предки заперли его в Оружейной больше чем на пять сотен лет, не рискуя им пользоваться.
— Как меч может быть настолько зол?
Руперт прямо посмотрел на нее.
— Если верить легенде, эти Мечи живые, и они развращают души тех, кто носит их.
Джулия нетерпеливо тряхнула головой.
— Меч — это меч. Правда, он кажется… каким-то нечистым. Но пока он убивает демонов, я буду им пользоваться. Во всяком случае, ты сам носишь магический Меч. — Джулия вдруг прервалась и застенчиво взглянула на Руперта. — Радужный Меч, я совсем забыла о нем. Почему мы не можем воспользоваться им против тьмы? Раньше же он подействовал?
Руперт покачал головой.
— Я уже пробовал, Джулия. Он больше не работает.
Джулия изменилась в лице и секунду они стояли в молчании. Джулия выглянула в дверь конюшни.
— Руперт, я больше не могу здесь оставаться. Меня ждут мои женщины.
— Да, я наблюдал твою тренировку. Они выглядят… многообещающе. — Руперт вдруг улыбнулся. — Мне кажется, красотка, не совсем честно посылать тебя во мрак с Адским Мечом в руках во главе отряда женщин-бойцов. Я хочу сказать, что мы хотели всего лишь убивать демонов, а не запугивать их до смерти…
Джулия засмеялась.
— Ты заплатишь мне за это после битвы.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Они посмотрели в лицо друг другу. Руперт взял руки Джулии в свои ладони.
— Джулия, что бы ни случилось… Я люблю тебя. Никогда не сомневайся в этом.
— Я люблю тебя, Руперт. Береги спину.
— Хорошо. А после нашей победы…
— Да, — сказала Джулия, — Тогда будет время для всего, после нашей победы.
Они крепко и долго поцеловались, потом Джулия повернулась и пошла из конюшни к своим женщинам. Руперт смотрел, как она идет, и впервые за долгое время ощутил себя в мире с самим собой. Он сунул руку внутрь кольчужной рубахи и из-под кожаной боевой куртки вынул мятый, потертый платок в пятнах выцветшей крови.
— Сувенир моей дамы, — тихо произнес он. Руперт приложил платок к губам, потом тщательно затолкал его на место — над сердцем.
— Копьеносцы, по коням! На воротах — стоять наготове!
Голос Защитника громом раскатился по двору и на мгновение рокот толпы стих, а потом начался бедлам выкрикиваемых приказов и ржущих лошадей. Руперт глубоко вздохнул, поднял выше плечи и повел единорога во двор.
Защитник сидел верхом на массивном коне со злобными глазами, свет факелов отсвечивал красным на его полированных доспехах. Внушительный и непобедимый, возвышающийся над бурлящей толпой герой легенд. Он нетерпеливо помахивал своим боевым топором и сотня копьеносцев понукала лошадей, занимая позиции позади него. Заостренные копья горделиво вонзались в беззвездное ночное небо, древки поблескивали яркими разноцветными ленточками и сувенирами дам, словно множество блестящих штандартов. Позади копейщиков строились стражники и солдаты, смеясь, пошучивая и передавая по кругу фляжки с вином. Они притоптывали ногами от холода и поглядывали на запертые ворота с нетерпеливым предвкушением боя, радуясь, что ожидание почти завершено. А еще позади, замыкая тыл, собирались придворные, крестьяне и торговцы, чувствующие себя неудобно в плохо подогнанных доспехах, но с тайной решимостью быть на месте, когда настанет время. Мужчины и женщины стояли бок о бок, держа мечи, пики и боевые топоры, и никому это не казалось странным.
Женщины шли в бой по той же причине, что и мужчины: потому что они были нужны и потому что других воинов просто не было.
Руперт сел на единорога и медленно поехал сквозь толпу, чтобы занять свое место во главе армии. Невесть откуда появилась горстка стражников и выстроилась вокруг него в почетный караул. Руперт склонил перед ними голову и десять стражников, которых он привел домой из Леса Мрака, отсалютовали в ответ своими мечами.
— Какого дьявола вы здесь находитесь? — спросил Руперт. — Вы должны спокойно сидеть в бараках, потому что еле ковыляете от ран.
— Если ковыляем, значит еще не ранены, — возразил Роб Хоук. — Таково правило. И кроме того, почему все удовольствия должны достаться вам? Мы только-только вошли во вкус и привыкли убивать демонов, как вы затащили нас обратно в Замок.
— Вы же понимаете, что все шансы горой стоят против нас, — начал было Руперт, но прервался, когда все стражники насмешливо расхохотались.
— А когда шансы были горой за нас? — ухмыльнулся Хоук. — Мы и к такому уже привыкли.
— Мы — смертники! — простонал другой стражник. — Мы просто обречены!
Несколько стражников под сурдинку завыли похоронный марш, но быстро сменили его на разухабистую песню. Люди вокруг оборачивались, а потом торопливо отводили глаза. Руперт не мог говорить от смеха. Когда маленький отряд подошел к воротам Замка он подпевал своим людям в разбойном марше, где регулярно повторялось слово «обречены!».