2Боль Посвящённых
На ступени, навстречу подъезжающим колесницам, выбежала Мерит-Ра, — она была едва одета, и, тем более, не надела никаких знаков достоинства Священной Супруги Соправителя. Верно, сестра Ипи спала, пережидая на ложе дневную жару. Она была ещё совсем девочкой — едва встретившей пятнадцатый восход Звезды Асет на горизонте Хепри. Но была мудрой и сильной, достойной своего отца, носившего Печать Извечной, которую совсем скоро примет её брат.
— Живи вечно, моя царственная сестра! — Ипи сошёл с колесницы подошёл к Мерит и крепко обнял её.
— Я так давно не видела тебя, Ипи! — девушка посмотрела в лицо брату тяжёлым и печальным взглядом, раздумывая, а потом бросилась со всех ног к молодому Фараону.
— Тути-Мосе! Ты ранен? Где ты? — она растерялась, и Хранитель поспешил её успокоить:
— Твой царственный супруг был на охоте и оцарапал руку, ничего страшного, Мерит-Ра! — Ипи-Ра-Нефер говорил спокойным, ласковым и уверенным голосом, сестра, конечно, не поверила ему, но поняла, что если Фараону и угрожала опасность, то она уже позади.
— Когда со мною твой брат — Хранитель Трона, мне ничего не угрожает, ты же знаешь, — Тути-Мосе подошёл и поцеловал свою юную супругу, — ты же знаешь, моя возлюбленная Сестра, что пока Ипи со мной…
Мерит потащила Фараона за собою, Ипи шёл рядом. Он думал — насколько искренни были эти слова Наследника. Попытается ли он полюбить её? Пусть, вначале, из чувства вины перед ними, или из жажды мести своей матери. Пока что Ипи сделал всё, что мог сделать. Вопреки своей воле и своей любви… Может, может Тути-Мосе и невиновен в сём, а только они с Мерит-Ра? Может Величайший лишь желает обрести своё счастье? Достойно Фараона, не встаёт меж Соединёнными в Вечности Избранниками Нетеру — сестрою и братом? Но Мен-Хепер-Ра нужен законный Наследник, и да будет так, ибо Мерит и Ипи не принадлежат себе!
Мерит-Ра-Нефер приказала слугам подать на стол, молодой Фараон и сестра Хранителя, сели на большую плетёную кушетку и оживлённо разговаривали о чём-то. Судя по тону их беседы, Мерит-Ра не укоряла Мен-Хепер-Ра, их речь была тепла и ласкова. Ипи не стал вслушиваться в смысл их слов, выйдя на террасу. Полированная бронза и золото отделки дворца Хат-Шебсут сверкали вдалеке, над Столицей возвышались колоссальные обелиски Храма Амена. А над самим Храмом кружили несколько воронов. Труп Ха-Ке-Джета давно убрали, чтобы выбросить в канал, не оскверняя Хапи, или оставить за городскими стенами. Кровь быстро высохла в лучах Ра на раскалённых камнях, но всё равно привлекала нечистых птиц. Ипи понимал это, но не выдержал: «Дурной знак Амена Сокровенного, покровителя Дома!» — эхо отразило его слова, Тути-Мосе и Мерит-Ра-Нефер, вздрогнув, посмотрели на Ипи. Хранитель, не обернувшись, снял лук, вложил стрелу, натянул, как только мог, и прицелился, упреждая полёт нечистой птицы, кружащей в пяти сотнях шагов от него, в небе.
Стрела сорвалась, и тревожное молчание наполнило зал, повиснув над всеми троими. Ипи ждал… Наконец, и это увидели и его сестра, и Наследник, вышедшие на террасу, ворон, кувыркнувшись, устремился к земле, едва различимым чёрным комком. «Добрый знак, для нас с тобою, Ипи! Поверь мне!» — Фараон положил руку на плечо Хранителя Трона.
Тонко запела тетива лука Мерит-Ра-Нефер. Через несколько мгновений ещё одна птица устремилась к земле чёрным комком. Ипи улыбнулся своей сестре, снова посмотрев вдаль. Один за одним, стали падать вороны, видно, сбиваемые лучниками храмовой стражи.
— Наконец-то они додумались, что нечистым падальщикам не место над Святилищем покровителя Дома Неб-Пехти-Ра! — Тути-Мосе покачал головой, — ваша меткость не перестаёт удивлять меня! Лучшие лучники моей охраны или моих воинств, попадут с такой дальности, разве в деревянный или медный щит! Но не в летящую птицу! Да и я сам…
— Ты, и твои лучшие лучники, целитесь оком, Фараон. Мы с сестрой умеем целиться своим Ка. И поражаем цель, раньше, чем стрела сорвётся с тетивы, Тути-Мосе.
— Мой Ипи, — Мерит-Ра-Нефер прервала их беседу, положив руки на плечи юношей, и, поочерёдно, обратившись к обоим, — мой возлюбленный Брат! Кушанья остывают, мясо становится жёстким, а если вы снова начнёте свои речи об оружии и об охоте, даже финиковое вино успеет прокиснуть! — Мерит-Ра рассмеялась, приглашая отобедать, двое слуг, готовые к распоряжениям, стояли у стены.
— Прости, моя маленькая Мерит! — Ипи улыбнулся сестре, обнял и поцеловал её, — но я не смогу разделить этот обед с вами. Мне нужно спешить, — заметив обиженный взгляд царственной сестры, Ипи добавил, — не печалься, я привезу в ваш дворец твою лучшую подругу, и Нефру-Маат отныне будет жить с вами!
— Нефру-Маат! — едва загоревшиеся в глазах Мерит-Ра-Нефер искорки радости, сменились тревогой, — значит ей…
Она была совсем ещё ребёнком. Но её хрупкие плечи выдерживали ношу, которая по силам не всякому умудрённому жрецу. Ипи не ответил ей, и, не простившись, направился к выходу из малого обеденного зала дворца Тути-Мосе. Молодой Фараон обнял Мерит-Ра, прошептав: «У нас Нефру-Маат не будет грозить ничего, возлюбленная Сестра моя!» Они смотрели, как Ипи занял место на своей колеснице, и махнул своим Хранителям, чтобы следовали за ним. Вскоре, Ипи-Ра-Нефер и его охрана скрылись за парадными воротами в стене, окружавшей дворец.
Храмовые служки поспешали, выливая священную воду Хапи из больших деревянных кадок, но не могли отмыть присохшей крови. «Шевелитесь, бездельники! Нечестивая кровь привлекает нечистых птиц!» — Пер-Амен стукнул основанием скипетра, окованным бронзой, по каменной плите. Подошедший храмовый стражник догадался поддеть присохшую кровь своей пикой, и счистить как ножом со ступеней омерзительную бурую плёнку. «Шевели…» — Пер-Амен не договорил. Он смотрел, как в небе кружили пожиратели падали, когда одного из воронов, внезапно, отбросило в сторону, и нечистая птица устремилась к земле. Что-то сверкнуло в лучах Ра. Стрела. «Принесите мене это!» — Пер-Амен крикнул охране Храма.
Проворный охранник быстро принёс Верховному Жрецу Сокровенного стрелу, не сняв с неё вороньей туши. Стрела попала в брюхо птицы, разорвав внутренности, но не перебила позвоночник, ворон не разбился при падении, и был ещё жив, пытаясь то ли каркать, то ли кряхтел в последних мучениях. Жрец преломил тонкий тростник, стряхнув битого ворона на землю, и прервал страдания птицы, ударом скипетра Хашет. Не дожидаясь знака, охранник, брезгливо, взял тушку ворона за крыло, и скинул со ступеней, предоставив слугам заняться падалью.
— Оперение, о, почтенный Пер-Амен, — глава Стражи Храма подошёл к Пер-Амену, указав на синие перья, аккуратно вставленные в отборный тростник, — синий попугай саванны, которого запретили бить из-за его красоты. Его бьют только лучники Хранителей Трона, и его перьями украшают свои стрелы, придавая им особую меткость. К тому же, судя по тому, как откинуло нечистую птицу, стрела прилетела…
— Из дворца Наследника! — Пер-Амен перебил Стражника, — а на её наконечнике, украшенном ювелирами Менфи лазуритом и золотом, выбито в знаке Сен Имя Ипи-Ра-Нефера. Дурной знак для нашей власти. Ох, и недобрый знак!
— Но чем он недобрый, мой господин! — глава стражи удивлённо спросил Верховного Жреца Та-Кем, — Хранитель Трона увидел недобрый знак в том, что нечистые птицы слетелись к святилищу Сокровенного, и сразил… Но как можно сразить, ведь от дворца… Да, наверно, имя Хранителя Трона, охотники часто метят свои стрелы, но заключать знаки имени — достоинство царственной крови! И… — Глава Храмовой стражи увидел, что наконечник перепачкан кровью птицы, и знака не видно, он недоумённо, если не испугано, посмотрел на Пер-Амена.
— Ты многого не знаешь Хети-Мер. Попасть из дворца Наследника в летящую над Храмом птицу мог только один охотник. И… Ещё одна охотница — его царственная сестра. Но у её стрелы перья были бы белыми, как и положено священной крови, а синие перья выдали Верховного Хранителя Трона. А заключать Рен своё в Сен — знак царственной крови, — привилегия, возвращённая Хранителям, прорицателям и Верховным Жрецам Маат, ещё самим Йаху-Мосе.
— Но Царственная Мерит-Ра-Нефер? Но она настолько юна, лучший стражник и лучший воин Та-Кем не попадёт с такого расстояния в летящую птицу, — слова Верховного Жреца ещё больше удивили Хети-Мера, — их глаза, не такие как у остальных, позволяют так стрелять?
— Хети-Мер, ты слишком глуп для Главы Стражей Ипет-Сут, — старый Жрец ухмыльнулся, — их глаза, иногда пугающие саму Маат-Ка-Ра — всего лишь кровь Дома Амен-Ем-Хети. Точно так же, как кровь дочерей Куша, взятых в жёны сынами Та-Кем проявляется чернокожими потомками через поколения. Я видел, как Ипи-Ра-Нефер и Священная Супруга Наследника били белых лис в пустыне, с колесницы, дабы изумить Тути-Мосе. Их глаза были повязаны тройной лентой плотного льна, и их меткость не связана со зрением, Хети-Мер.
— Но… — глава Стражи Храма хотел было спросить что-то, когда ещё одна стрела, сбила вторую нечистую птицу. По знаку Главы Стражи ему тут же принесли ворона.
— Белые перья, Хети-Мер. Дурной знак! На месте Фараона Маат-Ка-Ра я не стал бы выходить на террасу, встречать первые лучи Хепри, — Жрец покачал головой, и прикрикнул на стражников, ударив скипетром каменные плиты, — и сбейте остальных, или ваши пальцы больше привыкли рвать хлеб и мясо, поднимая чаши с вином и пивом, отвыкнув от тетивы!? А ты, — Пер-Амен обратился к Главе Стражи Храма в полголоса, — сохрани эти наконечники.
Пальмы отбрасывали короткие тени, но Ипи не видел ни пыльных улиц, ни каменных домов жрецов и стражников, ни глинобитных домов простолюдинов, он видел только нежно голубое небо, раскинувшееся над ним. И свет Ра не обжигал его глаза. Он торопил возницу, хотя тот и так гнал лошадей, в конце концов, одной из колесниц охраны, пришлось обогнать их, чтобы разгонять людей с улиц. Что бы ни было начертано в Свитках Сешат и Шаи, он знал, что там есть строки и о его счастье.