Ипи, догадываясь, что Носитель щита, капитан Ра-Неб и Нефру-Маат побегут вслед за ним, всё же, замкнулся в себе и, от неожиданности, выронил оружие. Маху-Нахт не пытался ни убежать, ни напасть на Ипи, беспомощно сидевшего с умирающей женщиной на руках, даже не снявшего с перевязи священного меча. Тем не менее, капитан обнажил боевой серп, и Анх-Насир вскинул костяной лук Хранителей.
— Зачем, Нефру-Маат? — Ипи полуобернулся к своей возлюбленной Сестре, заставив Анх-Насира вздрогнуть, — вздумай Маху-Нахт напасть, Верховный Хранитель был в это мгновение совершенно беззащитен, он не успел бы даже коснуться рукояти меча из Небут-Нетеру, а сам Анх-Насир — натянуть лук. Но военачальник так же стоял, прижимаясь спиной к стене с бойницами, его рука не потянулась к мечу. Ипи продолжил, после длительного молчания, — хотя… Мы должны быть всецело благодарны тебе. Ибо ты, возлюбленная Сестра, передала царственной Мерит-Ра слова Хапи-Сенеба: «Маху-Нахт будет делать, что скажут, если хочет жить!». А это значило только одно. Впрочем, — Ипи снова повернулся к военачальнику, — мы с Мерит должны были убедиться в твоей виновности и добиться твоего признания, дабы не терзали сомнения, что тот, кто нам нужен, ушёл от возмездия. А вы, — Верховный Хранитель поднял левую руку и голова уже мёртвой Тути-Анх бессильно свесилась вниз, — я тебе, Ра-Неб, и тебе, Анх-Насир, покиньте нас. Сегодня я получу свою истину…
— За Истиной ты пришёл, или за местью? — Маху-Нахт спросил Ипи, дождавшись, ухода старого капитана и молодого охранника.
— Я думаю, мне удастся совместить это, почтенный, — Ипи говорил всё так же не поднимая глаз, — ты можешь унести свою тайну в Дуат, но, я думаю, лучше будет открыться.
— Истина, достойнейший Ипи Ра-Нефер бывает горькой, она обжигает сильнее огня и ранит лучше бронзы, — Маху-Нахт вздохнул, — я не попрошу у тебя милости и не попрошу оправдать то, что свершил пять разливов назад, только спрошу, готов ли ты услышать Истину, Верховный Жрец Владычицы Истин?
— Я готов, Маху-Нахт, ибо нам не привыкать к сему, — Ипи так и сидел, странно раскачиваясь, не поднимая головы… — но, всё же, скажи мне, за что погибла жрица Трижды Величайшего?
— Хат-Шебсут была права, Ипи — Шепсер Файюма приютил бы вас, пока Ниб-Амен шёл бы за своей победой, или же, гибелью без погребения на дне Зелёных вод. Но его победа не вызвала бы ревности молодого Тути-Мосе, отосланного собирать дань с безоружных нехси в Пунт, туда, где быстрые звёзды становятся неумирающими. Но ты перехитрил Хапи-Сенеба, а по вашему возвращении, тот не преминёт рассорить Верховного Хранителя и Наследника. Пусть же Мерит-Ра примирит вас, пусть между нею и Тути-Мосе не останется тени. Я стёр эту тень, Ипи… А ты… Ты правильно сделал, что оставил Нефру-Маат. Пусть жрица узнает о своей матери, — женщина вздрогнула, вспомнив, что Хранительница Крови, которой Нефру-Маат обязана своему положению при дворе и при Храме Золотой, пережила Паер-Анха едва на несколько дней.
— Хапи-Сенеб давно отвечает за свои злодеяния на Суде в Зале Двух Истин, и не спрашивай, откуда мне известно сие. И дурно ты думаешь о Величайшем Мен-Хепер-Ра, Маху-Нахт. Так что… Смерть Тути-Анх была напрасной, — Ипи впервые за долгое время посмотрел в лицо своей добычи, — а теперь я слушаю, почтенный военачальник…
Они стояли втроём пред величайшим Троном — Паер-Анх, Верховный Хранитель, Ур-Маа и Жрец Владычицы Истин, Тийя — Верховная Жрица Хатор, Хранительница Таинства Крови и Мери-Насир, наследный владыка сепа Пер-Басти, могущественный военачальник, дочери которого предстояло стать Священной Правительницей в Великом Доме Йаху-Мосе. Но та, что сидела на Троне, при знаках достоинства Величайшего, решила иначе, чем полагали эти трое, ибо трон её был шаток, и кровь номарха не могла укрепить его:
— Кровь Дома Йаху-Мосе соединится с Домом Амен-Ем-Хети, и быть по сему! — Правительница ударила скипетром плиты пола, — Нефру-Ра умирает, увы, я знаю это сама. И после того, Тути-Мосе соединится с Мерит-Ра-Нефер… — Фараон Маат-Ка-Ра замолкла на мгновение, тихо добавив, — и да будет так.
— Но как же… Как же моя дочь, всё готово, и, ведь, Таинство Крови… — Мери-Насиру не дали договорить:
— Неведомо тебе, что творишь ты, Почтеннейшая, — Тийя, опустив голову, приблизилась к Трону, — в крови детей Паер-Анха слились ныне кровь Пчелы и кровь Осоки, древняя кровь потомков Хранителей Херу и Сети течёт в их жилах! Они — кровь Нетеру, Избранники крови и Пророчества! — Тийя всё больше повышала голос, — я, как Хранительница Крови подтверждаю тебе, Маат-Ка-Ра, крови Наследника должно слиться с далёкой кровью, дабы сущий за ним отдал своё дитя за дитя Ипи и Мерит, и тогда — родится Предсказанный, родится во имя благоденствия! Или… если ты поступишь по своему, придёт Безумец и орды новых кочевников, сокрушающих Дельту и Град Весов, Величайшая, да будет жизнь твоя вечной!
— Тийя права, и Великий Ур-Маа подтверждает тебе её истину, — Паер-Анх вышел вперёд, посмотрев в лицо той, что одни зовут Фараон Маат-Ка-Ра, а иные — Самозванка Хени-Мет-Амен, — и что ты сделаешь с тем, что Мерит и Ипи уже едины пред Извечными, я же не делал тайны из свадьбы Избранников, ибо Избранный не должен быть одинок, и для Та-Кем это праздник!
— Будь спокоен, достойнейший Паер-Анх, — Хат-Шебсут улыбнулась едва заметно, ответив только Хранителю, будто бы остальных и не было рядом, — определись, что защищаешь ты — Таинство Крови или своих детей?
— Я защищаю Истину, Почтеннейшая, да живёшь ты вечно, — Верховный Хранитель ответил не смутившись, — а ещё — любовь Мерит и Ипи, но… главное, их Избрание. И это не только отцовская забота — ибо Отмеченные Извечными не принадлежат ни мне, ни тебе! Ни себе…
— Они ещё дети, достойнейший Паер-Анх, — Маат-Ка-Ра только старалась быть твёрдой, — любовь сестры к брату и брата к сестре забудется быстро, равно, как и единство детей Древней Крови сотрётся из памяти. А мой Трон… Сейчас он — на трёх ногах и никто не помешает укрепить его четвёртой! Пусть, как вы говорите, будут недовольны Жрецы Великой Девятки, они, равно как и Шепсеры не смогут перечить мне, ибо отныне, кровью Нетеру укреплён Трон Та-Кем!
— Избрание Отмеченных тоже забудется? — Паер-Анх вопросил в последний раз, — или сотрётся из памяти Нетеру Таинство Крови? Нейти-Керт и Себек-Нофер тоже полагали сделать свой трон незыблемым, и им удалось сие, но цена, помнишь свитки, Величайшая? — Паер-Анх ухмыльнулся, — а укрепить царствие твоё? Отныне Хранители Трона, что всюду и нигде, сделают Трон твой воистину незыблемым! Мы с Тийя сумеем склонить Жрецов Девяти на нашу сторону, мы успокоим Шепсеров и жрецов Сокровенного…
— Будет так, как сказано мною! — Хат-Шебсут, заметив, что вошёл Маху-Нахт и долго слушает их беседу, указала собравшимся выйти из тронного зала.
…Заговор созрел в тот же вечер. Паер-Анх получил подтверждение всех Хранителей Трона и согласие Жрецов Девяти, Амен-Ем-Геба, Братства Херу и Имхотепа, и, даже, нескольких из Великих Жрецов Амена. Помимо Верховного Хранителя, Хранительница Крови, Мери-Насир и я, Маху-Нахт, стояли в его главе и у его истоков. Было задумано, что воинство Амен-Ем-Геба окружит Храм Ипет-Сут, когда, после львиной охоты, на празднике Белого Хапи, Хранители Трона пленят Хат-Шебсут, а моё воинство перекроит путь воинствам Нехси, если тот откажется повиноваться. Всё было устроено верно, Маат-Ка-Ра сама согласилась бы объявить Тути-Мосе Владыкой Венцов, а после — окончила бы дни в забвении во дворце на острове близ Нехена. Только Тийя и твой отец, Ипи, решили иначе, с чем после согласились Жрецы Девяти-в-Ладье.
Вечерний ветер запада обдавал их лица. Трое спешили к каналу, и не думая скрывать себя, ибо — один из них — Верховный Хранитель, и что за дела у держащего Ирис с военачальником и Жрицей Золотой — не стоит знать непосвящённым. Маху-Нахт и Паер-Анх сели на вёсла маленькой лодки, Тийя стояла лицом к Хранителю. Вскоре лодка оказалась на середине вод Реки — здесь их не слышал никто, только рыба и сыны Себека.
— Нужно отдалить от Скипетров жрецов Сокровенного, ибо, когда-то, при нечестивых Хаках, они сплотили Священную Землю, открыли Тайное Триединство Неумирающего — Хепри-Ра, Амен-Ра, и Атум-Ра, позволившее понять многое, исчислили окружность Престола Геба, просчитали Пути Звёзд и пути ладей к Пунту и неведомым землям, которые были ведомы, откуда, невесть, лишь Великому Сен-Усер-Ти, но сейчас в руках Жрецов Сокровенного лишь одно Тайное Знание — знание власти, — женщина стояла спиною к закатному Атуму и казалось, что не она говорит, а нежный голос Вечности речёт истину, доносящуюся с Запада.
— Ты права, — ответствовал Паер-Анх не шелохнувшись, — и Жрецы Девятки согласны с этим. Горизонт Амена развращён близостью к Двойной Короне, Девять в Ладье удалены от сердца высокородных и простолюдинов. Это заметно всем, Тийа, и в сём яд Апопа. Смотри на бритоголовых жрецов Итана, что поклоняются Дарующему Диску, не как символу, а слепо, как люди Фенех верят в своего Мелькарта. Хаки оставили в Дельте храмы Мелькарта и Баала, которые, увы, не пустеют, и сегодня тварям Дуата поклоняются те, кто не ведает сего, разве бритоголовые, осмеливающиеся плевать на изваянья Нетеру, пока стрелы храмовой стражи и древки пик мадаев не отгонят их не наши враги? Значит, сегодня наши враги — в Ипет-Сут, раз Сокровенный стал божеством Скипетра, унижает Девятку и Саму Прекраснейшую, значит… Нового Фараона изберёт из достойнейших Священный Совет!
— Но… — Маху-Нахт опешил, — разве итак не ясно, что Тути-Мосе, да будет жизнь его вечной, станет Величайшим по праву, ибо уже восемь разливов, как он…
— Мы и Жрецы Девяти решили иначе, — Тийя перебила Маху-Нахта, — и даже Амен-Ем-Геб согласился с оным. Самозванка сама опорочила Двойную Корону Тути-Мосе, лишив его власти. Теперь Дом Йаху-Мосе и Дом Амен-Ем-Хети уравняли права на Трон, но избран будет второй, — женщина присела и заглянула в глаза военачальнику, чего тот не увидел, но почувствовал, — и не смотри на меня так, Маху-Нахт, мне много легче сказать, что Ипи Ра-Нефер станет Величайшим, а Мерит-Ра — его Правительницей, чем Паер-Анху, запомни, это не решение Хранителя, но наше общее! Жрецы Девяти желают, да прольётся благо на Страну пред Ликом Ра, царствования Избранников, возвращения времён Нетеру…