— После того, как музыкант спрятан — генерал продолжал раскрашивать яйцеклад кузнечика и слушать подполковника — В «Правде», «Известиях» выходят фельетоны про побег, про студию, ансамбль «Красные звезды»… Заодно пустим информацию, об огромных доходах нашей творческой интеллигенции, которой покровительствует Щелоков. Товарищ Цинев посмеялся, что, даже, дело Кикибидзе, можно использовать.
— Уничтожить врага, его же оружием — хмыкнул Цвигун — Но, вот, что я думаю. План плохой. Посольские — сами под наблюдением. А, если засветятся? Представь, заголовки в европейских газетах «КГБ помогает советским музыкантам, бежать на Запад». Потом, что делать с информатором, уже после того, как кампания по дискредитации Щелокова, будет запущена в Союзе? ПГУ, собирается его держать на конспиративной квартире вечно? Или он испытает смертельное чувство раскаяния от сделанного? Может быть, нам мало дела Богдана Сташинского, который убил Бандеру, а потом сбежал в ФРГ? Вся эта возня, вокруг Селезнева, которую нам, кстати, велел прекратить Леонид Ильич — плохо пахнет. Есть у меня ощущение, что ситуация, пойдет не по сценарию Юрия Владимировича. Давай-ка, Андрей Николаевич, подумаем, как нам дистанцироваться от всего этого. Это, ведь дело Первого главного управления? Вот пусть, у них голова и болит.
Кузнецов, удивленно посмотрел на генерала. Это шло в разрез с прежней позицией Цвигуна, по разработке Селезнева. Однако, дисциплину, никто в КГБ не отменял. Приказ есть приказ.
— Помощь? — Альдона села в кресло, достала пилку для ногтей — И, ка-акая же помощь, нужна?
— У нас в студии, есть стукач — резким рывком, я вырвал бесящую меня пилку, из рук девушки — Говорю по буквам. С Т У К А Ч.
— Аа… ну да, наверняка — отвела глаза Альдона — На студию, потрачены большие деньги…
— Нет, это не стукач Щелокова. Это — информатор КГБ. Я общался с генералом Цвигуном и нашим итальянским куратором, подполковником Кузнецовым. Папка на меня — толще кулака.
— Вить, мы же ничем незаконным, не занимаемся — наивности Лехи, можно, только позавидовать.
Мы с Альдоной, переглянулись. Кремень девка. По глазам вижу, как она включилась в ситуацию. Ноздри задрожали, на щеках появился румянец. Ей бы парнем родиться — большую карьеру в спецслужбах, могла бы сделать. Хотя, какие наши годы? Может и сделает. Уж очень громадные планы у меня, на ее отца.
— Мы пойдём, простым логическим ходом — усмехнулась девушка.
— Пойдём вместе — я подхватил ее шутку из «Иронии судьбы».
— Клаймича, Завадского, мы отбрасываем. Последний, обязан жизнью дочери Виктору. А наш директор, бросил коллектив Пьехи, ради студии. Лада и Вера, также мимо. Думаю, не надо объяснять, почему — Альдона, зло посмотрела на меня.
Я ей ответил успокаивающей улыбкой.
— Согласен. Теоретически, Ладу могли бы завербовать, но она, слишком молодая.
— У нас, есть пять музыкантов — Роберт, Владимир, Михаил, Глеб и — как его… чернявенького… «горниста» нашего зовут… а, вспомнила — Борис! Их, надо разрабатывать в первую очередь. Во-вторую, женщин «с историей». Львову, Татьяну Геннадиевну и Розу Афанасьевну. Каждую из них, могли зацепить, чем-то из прошлого. Хотя, я ставлю, что это, кто-то из новеньких музыкантов. Левые концерты, гонорары в конвертах, ОБХСС…
— Итого, если отбросить Роберта, нам надо отработать четверых человек.
— За Боба, я ручаюсь! — ударил кулаком в ладонь Леха — Наш человек!
— Есть идеи, как до отъезда в Италию, решить проблему?
— Это, нере-еально — покачала головой девушка — Выявление информатора — небыстрый процесс.
— Мы, не можем рисковать Сан-Ремо — я покачал головой — Слишком многое поставлено на карту. Поступим так.
Тут, я очень удачно вспомнил историю о том, как во время первой мировой войны, искали предателя в ближайшем окружении царя и в Генеральном штабе. Сделали несколько ложных планов наступления, дали «случайно» ознакомиться с ними подозреваемым, после чего засекли, на каком участке фронта немцы усилили оборону.
— Надо дать КГБ, какую-нибудь конфетку. От которой они, не смогут отказаться. Например, подкинуть информацию о том, что я планирую пустить несколько песен «налево». Уже договорился встретиться с американцами и обменять ноты на доллары. Сумма большая, даже, огромная для подростка — двадцать тысяч зеленых.
— А обмен, надо назначить в таких местах, где легко организовать контрнаблюдение — моментально сообразила девушка.
— Именно. Мы, находим в Москве четыре пустыря, которые видны с каких-нибудь многоэтажек. Каждый из музыкантов, либо случайно слышит нашу ссору с Альдоной, где я ей рассказываю о встрече, по такому-то адресу, а она меня убеждает не ходить на нее. Либо, обрывок моего телефонного разговора. У каждого — свой адрес. Леш, тут нужна будет твоя помощь. Будешь их по одному приводить к переговорной или кабинету, ну скажем, на инструктаж, перед поездкой и просить подождать у двери.
— Которая, будет приоткрыта — усмехнулся «Мамонт».
— Ищем, более-менее, освещенные пустыри. Если ночью, рядом с каким-то из них, начинается подозрительное шевеление — появляются странные прохожие, дворники, припаркованные автомобили…
— У нас, есть подозреваемый — сообразил Леха — Но нам нужен четвертый наблюдатель.
— И пятый. Я не хочу светить, свое отсутствие дома. За мной, могут следить. Возьмешь двух, самых надежных из охранников. Их, кстати, не обязательно посвящать в подробности.
— Может сработать — задумчиво произнесла Альдона — Особенно, если все проводить в день перед отлетом. В КГБ цейтнот, а вдруг Витя, совсем дурак и повезет доллары за границу. Трясти на таможне или нет. Минимум, надо заснять передачу и показать пленку Бреженеву или Суслову. Получить указания. Да, может сработать.
— Нужны бинокли — «Большой брат», тоже загорелся идеей.
Не, Лех, это уже не «Зарница» и не «Казаки-разбойники». Это, игры взрослых дядек. Альдона это понимает, а ты, еще нет. Ну, ничего. Пообтешешься.
Бинокли — это не тепловизоры. И, даже, не приборы ночного видения. В СССР, их можно купить… кстати, где? Я достал из кошелька пропуск в ГУМ. Ну, вот и повод образовался, навестить место, откуда начался развал СССР. Точку зеро. Спецдачи, спецраспределители, спецпайки…
— Альдона, ты ищешь пустыри. Леха, по коням. Мы, едем в ГУМ.
Одиннадцать месяцев, как я попал в СССР. И вот, наконец, я очутился в коммунизме. В 79-м году, он вполне себе построен по адресу: Москва, Красная площадь, дом 3. Вход (не перепутайте!) прямо напротив Мавзолея. Наверное, чтобы мумифицированному основоположнику, приятнее было. Почтили, так сказать, память потомки. На входе — швейцар и гардероб. Пока раздеваемся, «вратарь» проверяет наш пропуск, звонит кому-то. А потом… Перед нами открываются пещеры Аладдина. Даже меня, избалованного жителя 21-го века, поражает изобилие, в абсолютно пустых залах. Леха же, просто в шоке. Взгляд остекленевший, застывший. Вручаю ему железную тележку (кстати, первый раз вижу столь привычный девайс, в советском магазине). Идем по залам. Первый — явно для иностранцев. Витрины с хохломой, гжелью. Самовары, матрешки, значки, павловские платки… Во втором зале, представлена парфюмерия. Тут, Леха оживает. Приценивается к французским духам «Ша Нуар» за 15 рублей («Для Зои»). На флаконе — забавные кошачьи глаза. Любимый запах Любовь Орловой. Идем дальше. Следующий зал — одежда. Чулки, трикотаж, готовое платье, обувь, шубы… Десятки шуб из песца, соболя… Шапки ондатровые — 40 рублей. На черном рынке, они идут по 250 рублей. Дубленки 150–200 рублей. «Простому народу», можно перепродать за 600–800. Джинсы «Левис», «Вранглер» — 60–70 рублей. У Шпильмана — по 150–200. В голове, работает калькулятор. Пытаюсь его выключить — не получается. «Большой брат», тем временем, обратно впадает в ступор.
Вокруг, вьются симпатичные продавщицы — мы — единственные покупатели в этот вечер — но взгляд, постоянно перескакивает на товары. Наибольший шок, в отделе электроники. Чего тут, только нет. Телевизоры «Панасоник» и «Тошиба», видеомагнитофоны «Шарп» и «Филипс», различные проигрыватели и магнитофоны. Пока Леха, рассматривает электроорган «Yamaha», тихонько приобретаю электронные часы «Сasiotron» с индикацией года, месяца и числа. Японские. Последний писк моды. Пятьсот с лишним рублей, но они того стоят. «Мамонт», что-то хочет спросить, оборачивается и, тут же, получает от меня подарок. Пытается отказываться, смущается, но, в конце концов, надевает часы на левую руку. Видно, как он доволен.
К нам подходит заведующая, всего этого коммунизма — Людмила Захаровна. Дебелая тетка, лет сорока, во всем импортном. Просит, смущаясь, автограф. Для дочери. Попутно узнаю, где отдел ювелирки. Его нет. Но, благодарная Людмила Захаровна, тут же, посылает продавщиц к соседям, в общий ГУМ. Они приносят на специальных бархатных подставках золото и серебро. Выбираю для Альдоны сапфировые сережки. Они, очень подходят, к цвету ее голубых глаз. Для мамы, покупаю золотую цепочку с кулоном. Еще минус полторы тысячи рублей. Заначка, которую я ношу с собой, подходит к концу.
Заглядываем в отдел посуды. Здесь, можно приобрести хрусталь, а также любую оптику. Берем два семикратных, полевых бинокля, производства Загорского оптико-механического завода. Еще два, Леха купит сам, в Военторге. Незачем настораживать продавщиц 200-го отдела, большой партией.
На обратном пути, отовариваемся парфюмерией. Для «Мамонта», упаковывают «Ша Нуар» (у Зои будет праздник, после чего праздник, видимо, будет у Лехи), я себе, покупаю одеколон «Консул» — продукт совместного производства СССР и Франции. Глупо, конечно, перед Италией, но не могу устоять. Финальная покупка — ондатровая шапка для деда.
Пока одеваемся, тихонько напеваю про себя:
А кто он есть?
Простой советский парень,
Простой советский из цэка,
И у него везде «рука».