— Ну, хорошо — помассировал глаза Андропов — Что у нас по Селезневу? Этот парень превращается в настоящую головную боль. Нам повторно запретили его разрабатывать и даже Георгию Карповичу — председатель КГБ кивнул в сторону Цинева — Не удалось переубедить Леонида Ильича.
— Оперативное сопровождение поездки в Италию — тяжело вздохнул Цвигун — Расцениваю, как провальное. Наш агент в студии был на удивление быстро разоблачен. Не сработал план по дискредитации Селезнева-Щелокова. Никакие планы не сработали. Все гастроли — это просто какой-то голливудский боевик. Первый раз с таким встречаюсь. Драка в аэропорту, эфир на телеканале РАИ…
— Этот эфир по нам здорово ударил — буркнул Цинев — Просмотрели Польшу. Леонид Ильич мне дважды выговаривал за Гданьск. Я ему про выходки Селезнева, а он мне про ЦРУ.
— Пока мы отделались малой кровью — Андропов вышел из-за стола, встал у окна, разглядывая статую Дзержинского — Герек объявил о высылке американских дипломатов. Почистили варшавскую резидентуру, арестованы несколько католических ксендзов, что работали на американцев. Волнения пошли на спад. Косыгин вылетел в Польшу разбираться с экономикой. Меня не это больше волнует, а череда необъяснимых событий вокруг Селезнева. Семен Кузьмич продолжай.
— Самое из ряда вон, товарищи — пошелестел документами Цвигун — Это нападение на виллу Кальви. Наш агент Сильвио в штабе карабинеров сообщает, что нападавшие — албанцы. Бывшие сотрудники Сигурими. Связаны с мафией, работают по заказу. Наняли их из-за океана, причем очень топорно.
— Торопились — хмыкнул Цинев.
— Да, это операция по линии нашего основного противника — кивнул генерал — Неудачная. В Италии огромный скандал, расследование идет полным ходом. Кстати, итальянский посол звонил Щелокову, зондировал возможность допроса Селезнева римской полицией. Следователь по особо важным делам готов вылететь в Москву немедленно. Ответа пока не получено, видимо в МВД решили взять паузу и посмотреть, как пойдет дело. Что касается Кальви, то он прооперирован, его жизни ни что не угрожает. Дочка банкира по всем телеканалам дает интервью, обвиняет ЦРУ в мести. Наши аналитики считают, что американцы могут «потерять» Италию. Возле военных баз Штатов — массовые митинги. Ширится движение по бойкоту американских товаров. Тут, кстати, большой фронт работы для ПГУ. Можно хорошо плеснуть бензина в огонь.
Несколько политических партий объявили о создании предвыборного блока. Его должен возглавить Кальви. Шансы на то, что в новом парламенте банкир возглавит правительство и станет премьер-министром — очень велики.
— И тут нам Слезенев «помог». Сначала с Ираном, потом с Италией и Польшей — хрустнул пальцами Андропов — Фигаро здесь, Фигаро там.
— Я сам товарищи, в растерянности — вздохнул Цвигун — Только что диппочтой прислали копии допросов полиции раненых албанцев. Наша римская резидентура постаралась. Либо наемники врут, либо не знаю, что и думать. Семь убитых и раненых, гонки на автомобиле, стрельба из автомата… И это все Селезнев. Я тут пока лежал в больнице почитал роман Дэвида Моррелла «Первая кровь». Это популярный канадский писатель. Так вот у него главный герой — Джон Рэмбо, спецназовец, воевал во Вьетнаме, точно такие же штуки проворачивает. Стреляет с двух рук, засады устраивает, головы врагам сворачивает. Читал и удивлялся фантазии автора. А тут прислали полицейские материалы — Моррелл отдыхает. Как советский школьник может такое вытворять? В нашем то ГРУ подобных специалистов — раз, два и обчелся.
— Советский ли? — Андропов тяжело вздохнул, вернулся за стол и принялся помешивать ложечкой чай в стакане — Я по-прежнему считаю необходимым проверить версию «подводки» агента к высшему руководству страны. Этот Селезнев сразу по прилету из Италии отправился в Завидово. Сотрудники Георгия Карповича пытались перехватить парня в аэропорту, так того приехала встречать Брежнева!
— И Щелоков лично прикрывает! — поддакнул Цинев — Кстати, мне из «девятки» докладывают об участившихся контактах мвдэшных с Леонидом Ильичом. Чурбанов от тестя не вылезает. Причем приходит с глушилкой. Судя по всему, зарубежного производства. И вот еще что настораживает. На сегодняшнюю встречу вызывали для беседы Пельше.
— Арвид Янович то каким боком в эту компанию затесался? — удивился Андропов.
— Дочка его протеже Веверса — заглянул в папку Цвигун — Альдона, поет в ансамбле Селезнева. И кстати, Кузнецов сообщал о ее странном поведении в аэропорту. Подозревает передачу каких-то материалов. По-крайней мере видел ее с конвертом в руках, разыскивающую какого-то человека.
— Да за такое оперативное сопровождение — взорвался Цинев — Подполковники становятся майорами! Подозревает он… Всю поездку просрал.
— Вы бы лучше своими делами занимались — не остался в долгу Цвигун — Только и умеете, что наушничать.
— Товарищи, товарищи! — постучал ложкой по стакану Андропов — Давайте к делу. Мне очень не нравится появление Веверса. Потрудитесь поставить ему скрытые микрофоны домой и на работу. Что показала прослушка Селезнева?
— Кое-что есть — кивнул Цвигун — Наш певец дома слушает радио Свобода. Причем в ванной под льющуюся воду.
— В оперативно-техническом управлении научились качественно фильтровать посторонние шумы? — удивился председатель — А почему мне не докладывали?
— Было в еженедельной рассылке по комитету — пожал плечами генерал — В конце прошлого года.
— Закрутился — опять помассировал воспаленные глаза Андропов — Радио Свобода нам ничего не дает. Каждый второй диссидент в Москве ее слушает. Давайте сухой остаток. Разработку Селезнева продолжаем. На свой страх и риск. Георгий Карпович, постарайтесь прикрыть нас перед Леонидом Ильичом.
Тут Андропов замялся, вздохнул — Давите на родственные чувства. Мы обязаны защитить главу государства, даже если он сам против. Вы же видите, насколько опасен Селезнев. И да, ставим под наблюдение Веверса. Его то нам никто не запрещал разрабатывать… Давно пора закрыть этот должок. Кузнецову вынести выговор с занесением. За провал оперативной работы по студии МВД. На этом, товарищи, все, спасибо.
Генералы встали, начали собирать документы.
— Кстати, Селезневу пора присвоить оперативный псевдоним — постучал пальцем по толстой папке Цвигун.
— Вундеркинд — припечатал Андропов — И тайну этого чуда-ребенка мы обязаны разгадать.
— Виктор, вы — настоящий вундеркинд!
Мы с Клаймичем сидим в кабинете директора Мелодии и слушаем дифирамбы. Возвышенные. Кабинет располагается под самыми сводами англиканской церкви, которая превращена коммунистами-атеистами во «Всесоюзную студию грамзаписи». Помещение захватывает часть витражного окна, которое смотрит на улицу Станкевича. В будущем улице возвратят традиционное название Вознесенского переулка, а церковь вернут верующим. Но сейчас под крышей собора звучит вовсе не духовная музыка.
Директор Мелодии, Василий Иванович Пахомов, полноватый, лысоватый мужчина лет пятидесяти являет собой классический тип непотопляемого советского бюрократа. Успел побывать заместителем министра культуры СССР, заместителем председателя Гостелерадио, директором Большого театра. Пик его карьеры пришелся на времена Фурцевой. Но даже после «падения» всесильного министра, Пахомов не утонул, а пристроил себя в большое теплое кресло генерального директора фирмы «Мелодия».
Кроме Василия Ивановича в кабинете присутствует тот самый звукорежиссер Рафик «Микроавтобус» Нишанович, который «писал» меня с Лещенко и Кобзоном. Мужчина восточной внешности и восточного же темперамента также источает улыбки и комплименты. Я и талант. Я и надежда отечественной эстрады. Работать со мной, оказывается, большое удовольствие и даже честь. Чего это они так любезны? Прошлый раз атмосфера в студии Мелодии была совсем иная. Впрочем, это не бином Ньютона. История с Бубой широко разошлась в среде советской творческой интеллигенции. Чем кончается попытка перейти мне дорогу — теперь хорошо известно. А раз так, то и не грех воспользоваться своей репутацией. Тем более этот грех аннулируется присутствием в церкви. Пусть и бывшей.
— Василий Иванович — начинаю я свою партию — Нам с Григорием Давыдовичем совершенно не нравится концепция первого диска Красных звезд. Ну, кто, скажите, придумал записывать дебютный альбом в таком формате? Одновременно любовную лирику и Ленин, Партия, Комсомол?
Получаю под столом тычок от Клаймича, но игнорирую испуг директора.
— Э… Виктор, видите ли… — Пахомов потеет, мнется, но все-таки решает не брать на себя ответственность — В министерстве культуры есть мнение…
— Выпустить все песни одной пластинкой — приходит на помощь своему начальнику Нишанович.
— Ну так это плохое мнение, вредное — я сама категоричность — Предлагаю официальные песни, Ленин, Партия, Комсомол, Ноль два, Боевым награждается орденом и Мы — армия страны в исполнении хора Александрова выпустить миньоном. По две композиции с каждой стороны. А любовные песни — оформим как диск-гигант.
Мужчины тяжело вздыхают. С одной стороны — есть «мнение» профильного министерства. С другой стороны, ну как пойдешь против протеже самого Щелокова? Так можно и отправиться в места не столь отдаленные. Найдут при обыске валютные ценности и здравствуй Мордовия. А ценности у них точно есть. На одном Нишановиче золотая цепочка толщиной в палец, перстень с черным камнем. Скорее всего агат или сапфир. Пахомов, судя по воспоминаниям современников из айфона, так вообще набит импортными товарами. Дорогой иностранный костюм, Ролекс на запястье, стильный кнопочный ретро-телефон на столе… Игорь Кио рассказывал, что в каждой загранке директор Мелодии не вылезал из магазинов. Очень любил получать подарки от иностранцев, особенно от импресарио и устроителей концертов. При этом в искусстве он человек был весьма дремучий. После того, как Пахомова назначили директором Большого, театр сразу выехал на несколько дней на гастроли в Англию. Тур по магазинам затянулся и Василий Иванович появился в зале только на генеральной репетиции. На сцене танцует Плисецкая, дирижирует Файер. И вдруг новый директор хлопает в ладоши и останавливает репетицию. Все смотрят на него с огромным недоумением. А он, обращаясь к Файеру, говорит: «Юрий Федорович, не тот темп!»