Я выхожу в туалет. Там, все то же, золотое великолепие. А еще, накурено. Невысокий мужчина, расхаживая, смолит сигарету. Изнеможденное, отекшее лицо, мешки под глазами, огромные пульсирующие вены на шее. Бог ты мой… Да, это же Высоцкий! Владимир Семёнович, меня тоже, узнает.
— Виктор? Селезнев? — рокочет его знаменитый хриплый бас — «Теплоход», «Ноль два», «Боевой орден»?
— А еще, «Желаю счастья вам» — подхватываю я — «Подорожник-трава», «Миллион алых роз», «Феличита».
— «Миллион алых» не слышал — крепко жмет мне руку — Молодца. Сходу прорвался, в этот гадюшник.
Мне понятна ирония Высоцкого. Его самого зажимали ой, как. Не давали гастролей, не разрешали концерты. Но настоящий талант, не задавишь. Вся страна слушает его песни, зачитывается стихами, смотрит фильмы…. «Теперь горбатый! Я сказал, горбатый!» Сколько ему осталось? Год, полтора? Какая потеря, для отечественной культуры! И ведь ничего, уже нельзя сделать. Высоцкий не просто пьет, но и, еще плотно сидит на наркотиках. А сердце, изношено.
— Ну, давай, держи хвост пистолетом! — Владимир Семёнович смущается под моим сочувствующим взглядом, тушит сигарету и выходит из туалета.
Конец вечера скомкан. Я расстроен. Генералы злы. Гости чувствуют повисшее напряжение, начинают постепенно рассасываться. Я предупреждаю маму, что не ночую и она с дедом, также уезжает. Мы с Верой, едем в квартиру на Тверской. Только войдя и закрыв дверь, девушка хватает меня и тащит в постель. Сегодня она сверху. Во всех смыслах.
— Ты сделал мне самый лучший подарок на Новый Год — шепчет Вера, прижавшись…
А 1-го января, нас будит телефонный звонок из КГБ.
— Селезнев? Виктор? — в стиле Высоцкого, интересуется слегка сиплый, мужской голос — Генерал Цвигун. Комитет государственной безопасности.
— Слушаю Вас, товарищ генерал — а сам, пытаюсь натянуть трусы. Интересно, они нас с Верой, слушают на Тверской уже или еще нет? Вот, не верю я, что по свистку Брежнева прекратили всю «возню». Эти «глубокие бурильщики», играют до победного счета, а иногда и в раздевалке.
— Сегодня в 12 часов, жду вас на Лубянке. На инструктаж, перед поездкой в Италию. Пропуск будет заказан, на Вашу фамилию.
— Инструктаж, генералы проводят?
В трубке гудки. Мдя… Хорошо начинается новый год, бодро. С другой стороны, даже любопытно взглянуть в лицо своим врагам. Дав инструкции Вере, отзвониться Галине Леонидовне и предупредить о моем визите к бурильщикам, я начал одеваться. На часах было 10 часов, генералы, поди, еще отдыхают, а КГБ, уже не спит. Бдит. Даже, в праздники. Поэтому и делали всегда ментов, одной левой. Сколько пересажали всех этих Сугробовых, в мое время… Пока Вера готовила завтрак, я заперся в ванной и просмотрел информацию на Цвигуна. Серьезный противник. Кличка «Писатель». За его авторством, выходили романы и киносценарии под прозрачным псевдонимом С.Днепров. Консультировал создателей телесериала «Семнадцать мгновений весны», фильма «Укрощение огня». Работал с Брежневым в Молдавской ССР, вместе делили одну любовницу (вот же затейники!). Отсюда, столь быстрый карьерный рост. Умрет в 82-м году, сразу вслед за Сусловым. По официальной версии, застрелится из-за неизлечимого заболевания раком. По неофициальной — из-за дела «Цыгана». Это псевдоним Бориса Буряце — любовника Галины Брежневой. Цыгана, поймают на краже бриллиантов, Цвигун пойдет со всеми документами к Суслову. Тот испугается, разорется на него — в итоге Цвигун проглотит пулю, а Суслов заработает смертельный инсульт. Версия не очень состоятельная — такие генералы, борются до конца и, никогда не станут кончать с собой, из-за какого-то «Цыгана».
От Тверской, которая сейчас, улица Горького, до Лубянки — два шага. Двадцать минут ходьбы. Я оделся потеплее, поцеловал встревоженную Веру и пошел в Комитет пешком. Надо было привести все мысли в порядок, подготовить план разговора. Что мне могут предъявить? Знание языков? Вряд ли. Тут работает легенда «юного гения». Просто, повторю им то, что говорил Веверсу. Денежные вопросы, махинации с возрастом? Ссылаюсь на Брежнева — все вопросы к нему. Политическая благонадежность? Вообще, мимо. Все-таки, лауреат премии Ленинградского комсомола, характеристика на выезд за рубеж, подписана лично Первым секретарем ЦК ВЛКСМ Пастуховым. Не зря, я ему подарил идею «Бессмертного полка».
Вот так, размышляя о бренном, я дошел по пустой Москве до Лубянки и не придумал ничего лучшего, как зайти в центральный вход Комитета со стороны площади. Там меня развернули и пришлось идти, как все, с обратной стороны, через Бюро пропусков. На сей раз, я запасся свидетельством о рождении, так что пропуск мне, выписали быстро.
Цвигун мне понравился. Полноватое, но располагающее лицо, колодка боевых наград — генерал воевал в партизанском отряде, а потом, практически, на всех южных фронтах от Сталинградского до Донского. Демократично вышел из-за стола, пожал мне руку.
— Так вот ты какой, Виктор Селезнев — генерал похлопал по плечу и увлек в угол кабинета, где стоял небольшой столик и два кожаных кресла — Секретаря нет, праздники. Так что, чайку я сам заварю. Тебе, какой? Черный, зеленый?
Какой продвинутый комитетчик! Зеленый чай предлагает. В СССР — это экзотика. Впрочем, специалисты комитета, работают во многих азиатских странах, поди, везут начальству подарки.
— Зеленый, если можно. Я у Иманта Яновича пробовал — понравилось.
— О! Имант Янович, больший ценитель чая — генерал вышел из кабинета и зазвенел чашками в приемной. Раздался шум кипящего чайника, а также сухой кашель Цвигуна.
Попили, посмаковали чай. Неплохой сорт «Ганпаудера». В переводе с английского — «порох» — из-за своеобразно приготовленных листочков, которые скручиваются и напоминают дробинки.
— Вот тут, у меня документы на тебя — Цвигун выложил на стол пухлую папку, набитую бумажными листами — Отчеты, рапорты, анкеты, экспертизы… На некоторых членов ЦК, к 50-ти годам, папки тоньше. А теперь, скажи мне правду. Кто ты Витя?
— Я тот, Семён Кузьмич, кто вам жизнь спасет.
Единственный приемлемый вариант для меня — это поломать сценарий беседы. Иначе этот зубр, который еще в Великую Отечественную работал в СМЕРШе, ловил шпионов и провокаторов, расколет меня на раз.
— И как же ты, собираешься спасать мою жизнь? — добродушно усмехнулся генерал.
— Советом. Пока Вы, заваривали чай, я услышал Ваш сухой кашель. Если добавить к этому слегка сиплый голос, свистящий звук, во время дыхания, а также боль в грудной клетке справа — я видел как вы поморщились и помассировали грудь, когда вставали за папкой — то, скорее всего, у вас рак легкого. Правого.
Все-таки, генерал был фигурой! С большой буквы. Ни один мускул, на лице не дернулся. Все такое-же благожелательное, внимательное выражение лица.
— И что же, мне делать?
— Рентген в двух проекциях. Если на снимках затемнение — хирурги сделают пункцию и выяснят точно. Если рак в начальной стадии, то его легко вырежут. Не поверите мне — потеряете время. Пойдут метастазы. Рак легких, часто метастазирует в мозг. Ужасная смерть, с болями, внезапными потерями сознания…
Не знаешь, как вести себя с человеком? Копируй, зеркаль стиль его общения. Я говорил ровным, доброжелательным тоном, не давил. Поглядывал на Цвигуна, с легким сочувствием. Я-то точно знал из айфона, что у него был рак. Значит, ничем не рисковал.
— Да ты у нас, не только музыку сочиняешь, боксируешь, но еще и медицинский Шерлок Холмс — засмеялся генерал — Ставишь диагнозы за пять минут.
— Семён Кузьмич, Вы же ничем не рискуете — я принялся убеждать генерала — Сделать рентген — это те самые пять минут, которые вы потратили на общение со мной. Обычно, рак легкого сопровождается одышкой, потерей веса.
— Вы, курите — я кивнул на пепельницу, на рабочем столе Цвигуна — Это увеличивает вероятность появления болезни. Если у вас, есть еще и постоянная небольшая температура… Ведь есть?
Цвигун невольно кивнул.
— И врачи, никак не могут понять из-за чего, правильно? — еще один кивок — Берут анализы, а там пусто. Это от того, что ваш организм, пытается бороться с раком привычным способом, а он не работает. Сделайте рентген.
Мы помолчали. Цвигун разглядывал меня, а я его кабинет. На стене — портрет Дзержинского, слева от стола — целая батарея телефонов с гербами, большой шкаф с книгами, на полках стоят грамоты, какие-то кубки…
— Ну ладно, это даже любопытно — кивнул сам себе генерал и поднял трубку телефона — Андрей, зайди.
Через несколько минут, в кабинет зашел невысокий, плотный мужчина в брюках и свитере. Седоватые волосы, серые, внимательные глаза.
— Андрей, знакомься. Это — Виктор Селезнев. Твой подопечный. Виктор — это Андрей Николаевич Кузнецов. Подполковник КГБ. Будет тебя инструктировать и поедет вместе с вашим ансамблем в Италию. Формально — в качестве журналиста «Правды». Неформально — куратором.
Пожали руки.
— Больше, не задерживаю — Цвигун убрал мою папку в сейф и подмигнул — Удачи в Италии!
— Ты голоден? — мы шли с Кузнецовым по коридорам КГБ и я, все пытался высмотреть камеры наблюдения. Странно, но их не было. Видимо, пока слишком дорогая штука, чтобы обвешивать ими все здание.
— Что? Ах, да… поел бы.
— У нас, круглосуточная столовая на втором этаже, кормят вкусно.
Первое правило вербовки — найти место, где объект расслабится. Когда человек ест, то у него вырабатывается дофамин — гормон счастья. Окружающие, кажутся более приятными, симпатичными. Легче втереться в доверие.
— Над чем сейчас работаешь? Какие песни пишешь? — мы уже в полупустой столовой, идем к раздаче с подносами.
Второе правило вербовки. Внимательно слушай того, кого собираешься вербовать. У каждого человека, есть блестящие идеи, увлечения и больше всего мы страдаем от того, что нас никто не слушает.
— Да так… Есть пара идей — я усмехнулся. А то ты, поди, не знаешь. Наверняка уже настучали про «We Are the World». Закатим ответный шар — Папочку Семёна Кузьмича, на меня читали?