– Знаете, а я пришла из мира, где удел женщины – это поварёшка и есть, – сдержанно сказала Мико, отставляя наполовину пустую пиалу мисо-супа. – И ни меча, ни нагинаты ей в руки не дадут.
– Вот как, и что же? – пыхнула дымом Акико и усмехнулась. – Ты, я слышала, в итоге выбрала меч, а значит, его и впрямь держать удобнее, чем поварёшку.
– Нет, не значит. – Мико повернула голову к Акико и смерила её мрачным взглядом. – Я мечтала о любви, семье и домике в горах. Меч оказался у меня в руках только потому, что рожать, как посчитали все вокруг, я была непригодна. А потом… потом меч просто прирос к руке.
– К чему ты клонишь, Дева Истока? – буркнула Акико, недовольная то ли словами Мико, то ли тем, что цветы в трубке прогорели.
– Ни я, ни Ноко не предназначены ни для детей, ни для сражений, и я по горло сыта подобными рассуждениями, до смерти устала соответствовать чужим ожиданиям и выслушивать ваши речи не собираюсь. – Мико поднялась с пола, поклонилась ошарашенной и теперь уже бледной от испуга Ноко и направилась к выходу, напоследок поймав весёлый взгляд Ицуки, который беззвучно посмеивался, доедая рис. Такая замешкался, должно быть, извиняясь за её грубость.
Ноко догнала Мико уже на улице.
– Госпожа Мико! – Она глубоко поклонилась. – Прошу, простите мою мать, она стара и не знает, что говорит, только прошу, не выгоняйте нас…
Мико удивлённо вскинула брови.
– Никто вас не выгонит, и извиняться передо мной не нужно. Завтра мы принесём вам ещё риса и одеял, а пока отдыхайте.
– Пожалуйста, простите нас за беспокойство. Мне очень жаль! – Ноко, так и не осмелившись поднять на неё глаза, склонилась ещё ниже, и Мико, кивнув ей на прощание, пошла прочь. Ей было жаль Ноко, но злости на старуху Акико было больше. Мико тошнило от супа и от так легко брошенных старухой слов, таких же невесомых, но удушливых, как дым из её трубки. Слов, от которых, возможно, так много зависело в жизни Ноко. И которым она, кажется, верила.
Что ж, раньше Мико тоже верила, а потому винить её не могла. В груди кольнуло, и Мико прикрыла глаза, отыскивая Райдэна, частичку его тепла, что осталась с ней, несмотря на расстояние, едва различимое эхо его чувств. Ей очень хотелось поговорить с ним, обнять, услышать его голос, чтобы унять встревоженное сердце, – соблазн нырнуть глубже и заглянуть в его мысли, как это делал Акира, был велик, но Мико не ступала дальше, остановившись на самой границе чужого сознания, чтобы ощутить любимый запах весеннего ветра и лучи нежного солнца, которым сияла между их душами любовь Райдэна.
«Всё хорошо, – выдохнула Мико, постепенно успокаиваясь. – Я тебя жду».
Связь душ не могла передавать мысли, но Мико надеялась, что хотя бы их отголосок доберётся до его сердца.
В замке её встретила Кёко – они с Сацуки играли в го, и, судя по расстановке сил, Кёко безбожно проигрывала. Ханзо наблюдал за партией издалека, но следил внимательно и щурился всякий раз, когда Сацуки завоёвывала новые территории на доске. Маска закрывала половину его лица, но Мико решила, что морщинки в уголках глаз всё же свидетельствовали об улыбке. Юри сидела рядом с Ханзо и усердно полировала шкатулку, в которой Райдэн хранил перо, оставшееся от его крыльев. После свадьбы Юри перестала подпускать других акасягума не только к пожиткам Мико, но и к вещам Райдэна.
Мико тоже села на татами рядом с Ханзо и стала наблюдать за игрой, периодически проваливаясь в дремоту от усталости. Ханзо заботливо подставил ей своё плечо, а Сацуки тут же стрельнула в него быстрым взглядом. Мико это позабавило, но она так вымоталась за день, что убирать голову с плеча Ханзо не стала и закрыла глаза.
Её разбудил раздосадованный возглас Кёко, которая всё же проиграла партию и теперь громко, но беззлобно ругалась. Мико вздрогнула и заморгала. После сна голова была тяжелая, будто налитая свинцом. Сацуки довольно скрестила руки на груди и гордо косилась на Ханзо.
– Поздравляю, юная госпожа, – сказал он, и рокот его голоса мурашками прокатился по телу Мико, заставив поёжиться. Сацуки просияла и тут же предложила Кёко сыграть ещё одну партию, но та покачала головой.
– Ну уж нет, карпик, на сегодня мне проигранных битв достаточно.
– Не называй меня карпиком, – понизила голос Сацуки, заливаясь краской.
Кёко расхохоталась и потрепала её по голове.
– Ох, простите, юная госпожа, – она передразнила Ханзо, заставляя Сацуки смущаться ещё сильнее. – Вы лопаете наши припасы не как карпик, а как настоящий карп!
Сацуки возмущённо зашипела, а Мико от упоминания еды затошнило. Вот же… Ей сразу показалось, что с мисо что-то не так, и запах водорослей был странным, не нужно было его есть. Собравшись с силами, Мико поднялась и выползла на энгаву, чтобы подышать свежим воздухом и немного прийти в себя, но от запаха тины из пруда замутило ещё сильнее, и Мико вывернуло прямо под ноги.
На звук выглянула Кёко.
– Ого, ты жива, волчонок? Заварить тебе мяты?
– Я заварю! – заорала из глубины комнаты Юри и, громко топая пятками, выбежала за дверь.
– Всё нормально, днём съела несвежий суп. – Мико вытерла рот тыльной стороной ладони. – Я уберу.
– Я уберу!!! – завопила Юри где-то вдалеке.
Кёко прыснула, а Мико с выдохом привалилась к опорному столбу энгавы.
– Ничего, первый месяц самый трудный, остальные два пролетят, и не заметишь. – Кёко похлопала её по плечу.
– Уж надеюсь, Райдэн вернётся раньше, чем через три месяца, – усмехнулась Мико. – Мы рассчитывали, что обернёмся туда-обратно за пару недель. Да и сомневаюсь, что меня мутит из-за разлуки.
Кёко замерла, глупо улыбаясь.
– Мико, мне кажется или ты не в курсе?
Мико с подозрением нахмурилась, не понимая, как читать реакцию подруги.
– Не в курсе чего? – осторожно спросила она.
Улыбка Кёко стала ещё глупее.
– Я слышу два сердца, волчонок. Здесь, – она указала пальцем Мико на грудь, а потом спустила его к животу, – и здесь.
Глава 15. Четыре – всегда не к добру
Запланированная неделя похода превратилась почти в две из-за разыгравшегося в горах бурана. Райдэн и Макото сбились с пути и пережидали снегопад в пещере далеко за пределами перевала. Благо они запаслись тёплой одеждой и припасами в маленькой деревушке у подножия гор. Но в конце концов они добрались до отмеченной на карте горы, за которой, в занесённом снегом ложе, лежал город. Отсюда происходил род отца, побочная ветвь клана тэнгу, которые не желали общаться с внешним миром и спрятались среди вечных снегов так давно, что уже никто и не помнил, когда это случилось. Сюда отец и увёл всех тэнгу земель Истока.
Город окружала высокая стена, и, когда Райдэн с Макото подошли к воротам, навстречу им слетели с дозорных башен два тэнгу. Несмотря на холод, одеты они были в обычные хаори – ни меха, ни доспехов. В руках тэнгу держали яри и с подозрением косились на мечи, с которыми пожаловали незваные гости.
– Господин Райдэн?.. – Один, тот, что помладше на вид, узнал его и попытался поклониться, но второй его остановил и грозно взглянул на Райдэна из-под широких бровей.
– Кто вы и зачем пришли?
– Я Райдэн из клана Карасу, сын Ранмару, пришёл увидеться с отцом.
– Господин Ранмару никого не ждёт. – Тэнгу с широкими бровями шагнул в сторону, заслоняя собой ворота. Он был таким высоким, что смотрел на Райдэна сверху вниз.
– Постой, Рёта, – тронул его за локоть юноша. – Господин Райдэн…
– Молчи, Сэджи, если не хочешь…
– Я не спрашиваю вашего разрешения, – оборвал его Райдэн. – Я тэнгу из клана Карасу и по праву рождения могу войти в город. Если вы наболтались, то пошевеливайтесь и открывайте ворота.
Рёта опешил, не находя, что ответить, а потом перевёл взгляд на Макото.
– А он…
– А он со мной. И лучше бы вам знать законы города, который охраняете, если не хотите выглядеть глупо.
Рёта стиснул зубы и крепче сжал древко яри, но всё же кивнул Сэджи:
– Пропусти их.
Когда они с Макото прошли сквозь ворота, до ушей Райдэна донёсся приглушённый голос Рёты:
– Да как этот бескрылый петух смеет…
Остаток фразы Райдэн не услышал – ворота за спиной плотно закрылись.
– Интересные у вас законы, – тихо сказал Макото. – Вот бы в замок Кацуми можно было так всем заглядывать.
– Нет такого закона, – ухмыльнулся Райдэн и подмигнул Макото. – Я его выдумал.
– Ты… что? – Макото округлил глаза. – А если бы не сработало?!
Райдэн беспечно пожал плечами, хотя у самого колотилось сердце от волнения.
– Но ведь сработало же.
Макото не ответил, но это укоризненное молчание говорило о его отношении к методам Райдэна гораздо больше слов.
Они шли по заснеженной улочке, мимо укрытых снежными шапками одинаковых минок, к большому, похожему на дворец дому с изогнутой черепичной крышей. Он стоял на уступе горы, к которому вела длинная каменная лестница. Сомнений в том, что именно там обосновался отец, у Райдэна не осталось. Устроился почти как сам император, если не бог. Впрочем, до Райдэна доходили слухи о том, что прежде примерно так местные тэнгу относились к главе клана Цубаса – той самой ветви, откуда происходил его отец. Интересно, добился ли того же и он?
– Райдэн? Порази меня Шестикрылый, это ты! – Навстречу ему шла невысокая девушка с двумя чёрными косами, в которой Райдэн узнал Фуюми – свою троюродную сестру по матери. Они много времени проводили вместе, будучи детьми, до момента, как Мегуми посвятила Райдэна в свою тайну и взяла в помощники – с тех пор ему уже было не до игр.
Фуюми бросилась к Райдэну, одной рукой она волокла за собой взъерошенного мальчика лет трёх, второй – придерживала выступающий живот: кажется, ей вот-вот предстояло рожать. Заключив Райдэна в такие крепкие объятия, что едва не треснули рёбра, Фуюми отстранилась и обхватила ладонями его лицо и разогнала горный холод по-детски открытой улыбкой.
– О, Райдэн, освети тебя Шестикрылый, не думала, что увижу тебя снова!