Двери открылись, но это был не отец – в комнату вошли женщины с подносами, полными еды. Сырая рыба, которую так любил Ранмару, была нарезана тонкими ломтиками и аккуратно разложена по блюдам, мясо краба, украшенное морским виноградом, устрицы с лимоном, тофу с колечками зелёного лука, политый соусом гребешок – ничего из этого Райдэн не ел. Похоже, придётся перебиться пустым рисом. Да и какая разница – в конце концов, он не есть сюда пришёл.
В зал вбежала Фуюми с тарелкой, которую, бегло улыбнувшись, поставила перед Райдэном. На тарелке лежали пять тонких кусочков поджаренной свинины.
– Простите, что заставили ждать, – пробормотала Фуюми и села напротив Макото. На её кимоно виднелись пятнышки жира от жарки мяса. Проследив за взглядом Райдэна, она заметила их, ойкнула и попыталась оттереть пятна тэнугуи, которую сжимала в руке. Ничего не получилось, и Фуюми стыдливо раскраснелась. А Райдэн разглядел, что тэнугуи испещрена кандзи.
– Что тут написано? – спросил он, чтобы немного развеять неловкую тишину.
Фуюми вздрогнула, посмотрела на тэнугуи, будто никогда не видела прежде, а потом радостно развернула. На белой ткани были выведены ровные столбцы кандзи.
– Шесть заповедей Шестикрылого, – сказала Фуюми. – Чти веру. Храни верность клану. Будь честен. Не щади врагов. Будь покорен судьбе. Береги крылья.
– Что будет с теми, кто их нарушит? – поинтересовался Макото.
– Их никто не нарушает, – покачала головой Фуюми.
– Но наказание-то есть? – не унимался Макото.
– Есть, – сухо ответила Фуюми, явно давая понять, что большего рассказывать не планирует. Райдэн кивнул – судя по всему, чужакам знать это было не положено.
Они прождали ещё с полчаса, когда из коридора послышался звонкий детский смех, а потом двери открылись и в зал забежал сын Фуюми. Раскрасневшийся от мороза, он бросился, будто наперегонки, к последней свободной подушке и, плюхнувшись на неё с разбега, тут же схватил со стола кусок рыбы и запихнул в рот.
– Иссэй, веди себя прилично, – запричитала Фуюми, вытирая малышу блестящий от рыбьего жира рот.
– Оставь его, Фуюми.
Райдэн вздрогнул, услышав знакомый низкий голос, и в зал вошёл Ранмару, стряхивая снег с красного кимоно. Низ хакамы и широких рукавов промок, на щеках, как и у Иссэя, играл румянец. В отличие от остальных тэнгу, Ранмару не прятал крылья даже тогда, когда они доставляли неудобство – например, сейчас они с трудом проходили через дверной проём. Ранмару остался ровно таким, каким помнил его Райдэн, – высоким и широкоплечим. Широкие брови с острыми изгибами и густая, короткостриженая борода подчёркивали его суровый вид. Они не виделись чуть меньше года, но Райдэну показалось, что прошла целая вечность.
Смахнув остатки снега с небрежно стянутого шнурком пучка, Ранмару сел за стол. Иссэй тут же забрался ему на колени, и Ранмару широкой ладонью прижал его к себе. На его фоне Иссэй казался совсем крошечным. Ранмару расправил невероятного размаха крылья, давая им просохнуть, и Иссэй призвал свои – маленькие, пушистые, ещё не способные к полёту, – и тоже раскрыл, подражая отцу.
– Гости вас заждались, – тихо сказала им Фуюми.
– Мы играли в снежки на са-амом верху горы! – похвастался Иссэй, изображая руками, насколько высокой была гора. – Я победил папу три раза!
Ранмару расхохотался и потрепал Иссэя по вихрастой макушке. И наконец посмотрел на Райдэна.
– Мы потеряли счёт времени. Надеюсь, вы не устали в ожидании.
Разумеется, он даже не подумал извиниться. Райдэн в ответ кивнул.
– Рад встрече, отец.
– И я, и я, – махнул он рукой, собрал с блюд разных кусочков рыбы и подвинул тарелку Иссэю, тот умело схватил палочки и принялся есть. – Рад, что ты… в добром здравии.
За столом повисла напряжённая тишина, никто, кроме Иссэя, не ел. Фуюми наполнила пиалу Ранмару горячим саке, и заёрзала, явно подыскивая тему для разговора.
– Вы, Райдэн, наверно, с Ранмару тоже много времени проводили за играми? – наконец нашлась она, наливая и Райдэну.
– Мы не играли, – равнодушно отозвался он, спрятав взгляд в пиале с саке. – Отец считал, что наследнику клана гораздо важнее научиться держать меч. – Он вскинул взгляд на отца. – Иссэй уже знает кихоны?
Ранмару усмехнулся и осушил пиалу.
– Иссэй ещё слишком мал, – засмеялась Фуюми. – В три года рановато браться за меч.
– Меня отец начал тренировать в два. – Райдэн не отрывал взгляда от Ранмару. В груди закипало раздражение, он силой заставил себя отвернуться и посмотреть на Фуюми. – Но я рад, что с Иссэем он обходится мягче.
– Ничего не поделать, – отозвался Ранмару, опрокидывая ещё одну пиалу. – Первенцы – плоды родительских ошибок.
Райдэн дернулся как от пощечины. Так вот кем он его считает? Ошибкой? Кулаки сжались сами собой, ногти впились в ладони, благо под столом этого не было видно, а на лице Райдэну удалось сохранить маску равнодушия.
– Вот как? – протянул он.
– Именно так. Мы с твоей матерью многое упустили, многому не сумели тебя научить. – В голосе Ранмару звучало сожаление, но определить его природу Райдэн не мог. – Поэтому ты и лишился крыльев и поэтому потерял клан.
Райдэн вскинул брови. Он серьёзно?
– Клан я не терял. Его у меня отнял ты, отец.
– Так ты пришёл искать виноватых в собственных неудачах? – Брови Ранмару приподнялись в ответ. Иссэй обнял его за шею и попытался забраться на плечо, Ранмару спокойно пересадил его на другое колено, ласково щёлкнул по носу и пригрозил пальцем, призывая сидеть спокойно. Иссэй засмеялся и тут же отвлёкся на еду. Ранмару вернул взгляд Райдэну. – Я лишь взял то, что тебе уже не принадлежало. Бескрылый тэнгу не может быть частью клана и тем более не может быть его главой.
– В этом ты убеждаешь свой культ? Потому что в моём клане подобных заповедей не было.
– Учение Шестикрылого существует не первую тысячу лет, Райдэн. Я не выдумываю, я лишь проповедую то, что получил по наследству от нашего прародителя. – Он кивнул в сторону крыльев на стене. – Твоя мать была слепа к его мудрости, я же всегда хранил её в сердце и открыл её клану Карасу, когда пришло время. А они решили последовать за мной, вернуться в священные земли, которые тысячи лет оберегал клан Цубаса. Ты не мог дать им ни защиты, ни цели, ты был занят идеями матери, возомнил себя спасителем мира, а судьба клана тебя не заботила. Ты не знал, чем он живёт, о чём страдает, не знал даже, что происходит в твоём собственном доме. – Он покосился на Фуюми. – А теперь? Теперь тебе понадобились их жизни на войне, которую сам же и развязал? – Ранмару с сожалением усмехнулся и покачал головой. – Глава клана, Райдэн, это не самовлюбленный мальчишка, который ведёт солдатиков в бой по собственной прихоти, это отец, наставник и покровитель, который ставит интересы клана превыше своих.
Каждое слово отца било наотмашь, отдавалось звоном в ушах, будто хлёсткие пощёчины. Мысль о его правоте гвоздями впивалась в виски. И Райдэн не знал, что сказать в ответ. Он не был внимателен к клану – это правда. Недостаточно часто выслушивал просителей, редко осматривал угодья, недостаточно часто бывал дома, проводя много времени в человеческом мире, обучая Хотару. Став Хранителем, больше интересовался судьбой острова, чем тэнгу. Не сумел даже заметить, как забеременела и родила Фуюми, закрутив роман с его собственным отцом. Не заметил и того, что отец проповедует идеи Шестикрылого, перетягивая клан на свою сторону. Он сам виноват в том, что случилось, клан утёк у него сквозь пальцы, а он был глуп и слеп. Как и всегда. Он потерял крылья, потому что не был достоин их носить.
– Ты потерял крылья, потому что не был достоин их носить. И чем раньше ты примешь это и смиришься с судьбой, тем легче будешь влачить своё существование, сынок. – Ранмару смотрел на Райдэна с неподдельным сочувствием. Он искренне верил в то, что говорил, а Райдэн искренне верил ему. Тень от фигуры отца разрослась, нависая над ним, необъятные крылья заняли весь зал и грозили вот-вот накрыть Райдэна, заставив его исчезнуть. Дышать стало невыносимо трудно, будто кто-то сдавил грудь в стальных объятиях. Райдэн сжал ткань хакамы, чтобы скрыть дрожь в руках.
– Вы, должно быть, не понимаете, господин Ранмару, – встрял в разговор Макото, отложил палочки и скрестил руки на груди. – Если люди захватят земли Истока, а одна из змей Хаоса станет им править, то рано или поздно они доберутся и до тэнгу.
Ранмару перевёл на него снисходительный взгляд, явно недовольный тем, что Макото посмел открыть рот.
– Если враг придёт к нашему порогу, то мы его встретим, не сомневайтесь. Но отдавать своих воинов таким юнцам, как вы, я не собираюсь, и, кажется, предельно ясно изложил эту мысль Ицуки.
– То есть вам всё равно, что случится с землями Истока? Неважно, сколько невинных жизней отнимут? – скривился Макото. – Думаете, отсидитесь тут и война пройдёт мимо? А не думали, что когда люди перебьют всех нас и доберутся сюда, то сил одного городка окажется недостаточно? Или что? Главное, что сейчас ноги господина Ранмару в тепле?
Фуюми побледнела и перевела испуганный взгляд с Макото на Ранмару. Лицо его перекосилось, брови сошлись на переносице, верхняя губа вздёрнулась, обнажая зубы.
– Да как ты…
– Я вызываю тебя на бой, – тихо сказал Райдэн.
Все уставились на него. Даже маленький Иссэй.
– Что ты сказал? – прорычал отец.
– Я вызываю тебя на бой, – повторил Райдэн громче и расправил плечи. Грудь пекло от злости на отца, на Фуюми, на весь проклятый клан.
Ранмару расхохотался, запрокинув голову. Хлебнул саке и вытер усы.
– Ты, должно быть, шутишь? Райдэн, да без крыльев тебя даже Иссэй на лопатки уложит.
– Уложу! Бам-бам! – Иссэй радостно ударил воздух кулачками.
– Я побеждаю, и ты отдаёшь мне клан.
– Райдэн, остановись, или это будет очень жестокий урок, – голос Ранмару превратился в утробное рычание. Иссэй испуганно съёжился и потянул ручки к Фуюми. Та быстро забрала его к себе и прижала к груди, успокаивая.