Ханзо посмотрел по сторонам. Опасности не видно – они на берегу были совсем одни. Если он будет достаточно внимательным… В него летел новый снежок, из рукава вырвалась тень и разбила его, не позволив попасть в цель.
– Эй, нет! Так нечестно! Фокусы использовать запрещено! – Сацуки снова замахнулась. Ханзо увернулся, потом ещё раз. Она бросала довольно медленно, можно было следить за обстановкой и уворачиваться, не боясь что-то упустить. Сацуки заулыбалась, зарумянилась, бегая по берегу и собирая новые и новые снаряды. – Давай, тоже кидай! А то проиграешь! У меня уже есть два попадания, помнишь?
Ханзо набрал в ладони холодный снег, который тут же начал таять в его горячих руках. Смял покрепче и замер в нерешительности.
– Ну! Ты будешь кидать?
– Я не хочу вас ранить.
– Ханзо, это всего лишь снег! Бросай!
– Но…
– Давай! Ничего не случится! И попробуй бросить так, чтобы я не увернулась! – Сацуки запрыгала с ноги на ногу, готовясь к нападению. – Бросай!
Ханзо замахнулся. Снежок засвистел в воздухе и с такой силой впечатался в лицо Сацуки, что она, крякнув, рухнула на спину.
– Госпожа! – Ханзо со всех ног бросился к ней. Сердце бешено стучало в груди. Он убил госпожу!
Перепуганный до смерти Ханзо упал рядом с ней на колени и схватил за плечи. Сацуки, кряхтя, села. На левой скуле горело красное пятно, которое обещало превратиться в синяк. Вид у Сацуки был ошалевший.
– Со мной всё хорошо! – быстро сказала она, поймав встревоженный взгляд Ханзо. И вдруг рассмеялась, покраснев. – Пожалуйста, не смотри на меня так, я правда в порядке. Просто постарайся бросать не так сильно.
– Я больше не буду бросать совсем.
– Нет уж! – Она встала и отряхнула кимоно. – Я ещё не повеселилась. И кто, если не я, научит тебя играть в снежки? Ты же так кого-нибудь убьёшь однажды.
Под руководством Сацуки Ханзо попробовал снова. На этот раз снежок попал Сацуки в плечо. Она не упала, а засмеялась и забежала за иву, чтобы использовать её как щит. Ханзо обрадовался, схватил ещё снега и побежал за ней. Она ударила по дереву, и с листвы осыпалось немного снега, Ханзо тоже ударил по стволу, и в следующий миг на них с ветвей обрушилась целая снежная лавина. Сацуки заверещала от восторга и оттого, что снег попал за воротник. Ханзо, не сдержавшись, тоже засмеялся и смахнул с её макушки снежную шапку, залюбовавшись снежинками на длинных ресницах. Сацуки отпрянула и, смеясь, побежала прочь, подбирая на ходу снег.
Они играли до тех пор, пока не замёрзли руки и не промокла одежда. Над рекой сгущались сумерки. Сацуки стучала зубами, но продолжала бегать по берегу, будто не могла надышаться свободой и весельем. Пальцы её покраснели, а губы посинели от холода.
– Пора возвращаться, госпожа, – сказал Ханзо. – Вы замёрзли.
– В-в-сё х-хорошо, – простучала зубами Сацуки. – Д-давай ещё н-немного…
Ханзо протянул ей руку.
– Позвольте.
Сацуки вложила свою заледеневшую ладонь в его. Тень выскользнула из рукава Ханзо и скользнула в рукав Сацуки и обвилась вокруг запястья. Она вскрикнула от неожиданности, но тут же блаженно выдохнула, согреваясь. Губы снова порозовели, пальцы стали тёплыми.
– Ух ты! Мы сможем ещё повеселиться!
– Нам лучше вернуться, – покачал головой Ханзо. – Я поделился своим теплом, но это закончится, как только я вас отпущу. К тому же император совсем скоро вернётся во дворец.
Сацуки недовольно надула губы, но всё же кивнула. Упоминание об отце отрезвило её.
– Тогда пообещай, что завтра мы снова сюда придём. – Она улыбнулась. – Раз уж ты себя раскрыл, вполне сможешь сопровождать меня.
Ханзо, сам того не ожидая, кивнул.
– Хорошо.
Всю дорогу до дворца Ханзо продолжал держать Сацуки за руку, чтобы она не мёрзла. Он помог ей перебраться через стену обратно в сад, и они ненадолго остановились под сосной. Солнце село, и в серебристом свете луны лицо Сацуки выглядело особенно красивым. Настолько, что щемило сердце. Испугавшись этого, Ханзо попытался отпустить её руку, но Сацуки удержала его.
– Спасибо, что провёл этот день со мной, Ханзо, – сказала Сацуки и легонько сжала его пальцы в своих. – Я с нетерпением буду ждать завтра.
Ханзо только и смог, что кивнуть. Снова.
– Как прикажете, госпожа.
Сацуки отпустила смешок, а потом посмотрела Ханзо в глаза, выдохнула облачко пара и, поднявшись на носочки, поцеловала маску. Он замер. Сердце пропустило удар, а потом пустилось вскачь, Ханзо обдало жаром костра и ароматом живого лета. Сацуки отпрянула, смущённо засмеялась, прикрыв губы ладонью.
– Спокойной ночи, Ханзо, – прошептала она, выпустила его руку и побежала прочь.
Ханзо, будто завороженный, смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла из виду. Приложил пальцы к маске туда, где её касались губы Сацуки. Что… Неужели Сацуки…
– Ханзо. – Из тени вышел командир Хандаку. И сердце Ханзо остановилось от его взгляда. Он всё видел. – Следуй за мной.
– Не приближаться к госпоже. – Пела плеть, облизывая тело Ханзо и сливаясь с голосом Хандаку.
Тени Хандаку держали крепко, тянули руки в стороны, не позволяя двинуться с места.
– Не прикасаться к госпоже.
Удары рассекали кожу, а она тут же заживала, позволяя пытке длиться бесконечно. Ханзо стонал от боли, но не позволял себе закричать. Он знал: если проявит слабость, Хандаку его убьёт. Слабые не могут быть Шинокаге. А если он умрёт, то больше никогда не увидит Сацуки. От одной этой мысли сердце его сжималось от боли, в сотню раз страшнее ударов плетью.
– Не смотреть на госпожу.
Ужас сковал его тело.
– Нет, – само сорвалось с губ.
Хандаку остановился и взглянул на Ханзо с холодным спокойствием.
– Нет? Значит, повторим всё заново.
Они провели в темнице три дня. Хандаку не опускал плеть до тех пор, пока нужные слова намертво не срослись с Ханзо, пока он, истекая потом и кровью, не стал повторять:
– Не приближаться к госпоже. Не прикасаться к госпоже. Не смотреть на госпожу.
Он повторял это снова и снова. Даже тогда, когда Хандаку отпустил тени и Ханзо безвольно рухнул на пол, не чувствуя рук и ног, поглощенный болью. Даже тогда, когда его отнесли в спальню и бросили на татами, оставив одного в темноте.
– Не приближаться к госпоже. Не прикасаться к госпоже. Не смотреть на госпожу…
Ханзо усвоил урок.
Не приближаться к госпоже.
Не прикасаться к госпоже.
Не смотреть на госпожу.
Третье правило Ханзо снова нарушил.
Сацуки разговаривала с одноглазым лисом. А он сидел к ней слишком близко. Настолько, что мог нарушить и второе правило. Кёко Макото не нравился, теперь он не нравился и Ханзо.
Втроём они сидели в библиотеке замка, пытаясь отыскать зацепки, чтобы спасти того тэнгу. Тэнгу Ханзо нравился.
– Ты же демон, неужели не знаешь, где находится Бездна? – Макото отложил книгу и уставился на Ханзо, лениво подперев скулу кулаком.
«Ты же лис, может, пустим тебя на воротник?»
– Нет.
Макото задумчиво постучал ногтями по столу, заваленному книгами и свитками.
– Ты разве не оттуда вылез?
– Нет.
«…но готов показать, куда могу тебя засунуть».
– А откуда же ты появился? Мама у тебя была?
Чего он привязался? Ханзо отвернулся.
– Эй, я задал вопрос.
– Ханзо, – голос Сацуки заставил его подобраться, как охотничьего пса. – Сядь с нами за стол, пожалуйста.
Не приближаться к госпоже.
– Мне тут хорошо.
– Неудобно разговаривать, когда ты так далеко. – Сацуки улыбнулась, и в библиотеке стало светлее, даже в том тёмном углу среди стеллажей, где сидел Ханзо. Теням не нравился этот свет, они хотели избавиться от него, свернуть девчонке шею, чтобы она перестала делать их слабее одним своим присутствием. Её кровь наверняка окажется вкусной, сладкой и очень горячей, а её тело, такое слабое и нежное, будет очень приятно разрывать на куски.
Ханзо нахмурился, и Тени трусливо замолчали, прячась под доспехами.
Не прикасаться к госпоже.
Так и не дождавшись ответа, Сацуки поджала губы и повернулась к Макото.
– Мы знаем, что принцесса Эйко запечатала Бездну больше тысячи лет назад, – сказала она, поправляя волосы. Здесь, в Небесном городе, она не собирала их в высокую причёску, позволяя ветру забавляться с ними, а солнцу вплетать свои лучи в шёлковые пряди. Такие шикарные волосы Ханзо видел только у породистых кобылиц в императорской конюшне. Нет, не то чтобы госпожа была похожа на кобылу, она меньше и явно красивее… Ханзо глухо кашлянул в маску, удивляясь собственным мыслям, и поспешил отвести взгляд.
Не смотреть на госпожу.
– Что это было реальное место где-то на островах Хиношимы, – тем временем продолжала Сацуки. – Наверняка должны остаться какие-то записи.
– На поиски записей могут уйти годы, а у нас есть пара недель. Зато у нас есть настоящий демон, откуда-то же он взялся. – Макото покосился на Ханзо. – Он всегда таким был? Ты видела его ребёнком?
– Когда Ханзо… подарили Хидэо, он выглядел лет на пятнадцать, а потом вырос.
– То есть ему не тысяча лет? Это обнадёживает.
– Почему?
– Потому что может значить, что у твоего папочки всё ещё есть доступ к Бездне. Подумай, может быть, он говорил что-то? Император или Шинокаге?
Сацуки задумалась. Ханзо тоже задумался.
Он никогда не задавался вопросом, откуда появился. Не знал, была ли у него мать. Он просто… был. Жил в тесной комнате с такими же двумя мальчишками, как он. А потом их привезли во дворец. Стали учить сражаться и начали хорошо кормить. А потом Ханзо привели к Хидэо. Ханзо никогда не задавал вопросов, потому что за вопросы жестоко наказывали. Обычно наказаниями занимались другие – старшие – Шинокаге, только они были достаточно сильными, чтобы причинить такому, как Ханзо, настоящую боль. А когда Ханзо был ребёнком, его за вопросы наказывали монахи.