Почти весь путь до палаты Совета они проделали молча. Тиа декламировала про себя речь, обращенную к членам Совета. Она столько раз переписывала ее на своем световом планшете, что сияющие строчки буквально стояли перед глазами. Когда они приближались к Восьмому проезду, Тиа почувствовала, что Маттиас начал съезжать налево.
— Нет, Маттиас! — сразу сказала она. — У нас нет времени!
— Время есть.
Неподалеку отсюда исключительно в дни заседания Совета одна наследница Четвертой линии родословной по имени Джиа пекла сладкие рулеты и продавала их с пылу с жару прямо в дверях своей квартиры. Никто понятия не имел, откуда у нее бралось столько провизии, но никто и не спрашивал. У Джиа выходили совершенно необыкновенные рулеты: пышные, воздушные, со сладкой корочкой. В конце месяца перед заседанием члены Совета толклись у дверей Джиа: ее выпечка была весьма популярной.
— Я все восполню, — сказала Тиа. — Обещаю тебе. Куплю пару рулетов по дороге домой.
— Но они горячие только сейчас. — Маттиас замедлил ход и сердито посмотрел на нее.
Он был прав. Остывшие рулеты теряли весь свой вкус. Бедный Маттиас, он, похоже, мечтал побаловать себя уже много дней. Тиа покачала головой и посмотрела на него глазами, полными раскаяния. Она понимала, что Маттиас вряд ли сможет устоять.
— Тогда в следующий раз — вдвое больше! — сердито пробурчал он, снова разгоняясь.
Несколько минут спустя неподалеку показались высокие двери палаты Совета. Маттиас с теплой улыбкой пожелал ей удачи и поднялся вверх по лестнице на балкон для зрителей. Тиа скинула коньки и пробралась через толпу к боковым местам, предназначенным для горожан, желающих обратиться к Совету. Она присела и огляделась вокруг.
Круглая палата Совета была вырезана прямо в толще льда, потому что была частью первого поселения. За исключением озера, Тиа никогда еще не видела такого большого свободного пространства. Потолок поднимался вверх на девять метров и был выкрашен в светло-голубой цвет, символизировавший небо. Над головами виднелись скульптурные портреты первых поселенцев, окруженных собаками-чикчу, делившими с ними все невзгоды холодного мира. На их лицах застыло «оптимистическое выражение», как говаривал Мэриуэзер, наставник Тиа. Ей же всегда казалось, что они выглядят усталыми, будто хотят отыскать место, чтобы поставить палатки и скрыться от пронизывающего ветра хотя бы на несколько часов. Как им рассказывали, ветер был тяжелым испытанием для Поселенцев в холодном мире. Тиа по привычке взглянула наверх, туда, где ее прародительница Грейс целеустремленно ступала перед упряжкой собак. Одной рукой она зарылась в пушистый мех лайки, шагавшей у ее ног. По правде говоря, Грейс никогда не встречалась с чикчу, она даже не видела холодного мира. Но именно ей принадлежала идея раз и навсегда скрыться от охотников, и благодаря ее гениальности вся задумка удалась.
Грейс долгие годы готовилась к переселению: открыла способ, которым можно заставить лед стать твердым и надежным, как камень; изобрела кислородные лампы, дававшие жителям свет, придумала водяное колесо, обеспечивавшее их энергией и воздухом с поверхности земли. Казалось вполне логичным, что ее портрет можно видеть рядом с теми, кто воплощал ее замысел в жизнь.
Внучка Грейс, двенадцатилетняя Сара, пережила путешествие в холодный мир. После того, как поселенцы выдолбили себе новое убежище во льдах, она родила первого ребенка, став родоначальницей Первой линии родословной. Тиа угрюмо посмотрела на свои туго застегнутые браслеты: каждый из шести обозначал поколение дочерей, унаследовавших кровь Сары. Последний, седьмой, обозначал ее саму: Тиа была последней девушкой в Первой линии родословной. Если у нее не будет дочерей, род Грейс прервется.
Считалось, что узор браслетов придумала сама Грейс. Они были хороши: Лана говорила, что этот узор напоминает ей о нежных ростках, тянущихся от земли к теплу и солнцу. Но на руке Тиа они висели тяжелой ношей.
Члены Совета рассаживались по своим местам. На боковом столе Тиа заметила стопку коробок и красных знамен: декорации для праздника, посвященного Запуску, который должен был наступить через две недели. Тиа про себя повторила речь: она не могла допустить ни малейшей ошибки, особенно сейчас.
Роуэн, бабушка Тиа и глава Совета, призвала всех к порядку. Секретарь встал, чтобы зачитать перечень вопросов, обсуждавшихся на последней встрече. Хотя Тиа вежливо повернулась в сторону говорящего, она не уловила ни слова. Она так нервничала, что слышала, как шумит кровь в ушах. Хотелось чем-нибудь занять руки: кусок мягкой амбры, который Тиа любила вертеть в пальцах, остался забыт у постели. Её пустая правая ладонь сама собой сжалась в кулак.
Девушка украдкой глянула на Маттиаса, расположившегося в первом ряду на балконе для зрителей. Ему наверняка пришлось потолкаться, чтобы сесть туда. Маттиас понимал, что если Тиа сможет его видеть, ей будет спокойнее. Он сидел, подперев подбородок ладонью, и когда заметил ее взгляд, легонько помахал пальцами.
Тиа не могла помахать ему в ответ: это выглядело бы глупо. Но ей стало легче. Она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.
Роуэн знаком пригласила ее встать.
Тиа автоматически улыбнулась, но тут же пожалела об этом. Ей же не вручали награду. Сейчас наверняка Совет следит за каждым ее движением. Она сделала серьезное лицо и зашагала к подиуму.
Такой большой зал тяжело было натопить, и члены Совета все закутались в меха. Роуэн считала, будто холод в зале свидетельствует о том, что они ничем не отличаются от простых жителей Грэйсхоупа и не имеют никаких привилегий. Но Тиа знала, что бабушка себе ни в чем не отказывает. Роуэн дважды в день принимала горячую ванну: одну на Восходе и другую прямо перед ужином, и каждое утро пила крепкий чай, в то время как другим приходилось решать, растягивать ли свой скудный месячный паек или истратить его за пару недель. Тетя Лана вообще пила рисовый отвар, а чай берегла для гостей.
В поисках знакомого лица Тиа обвела глазами зал и заметила Эрика, молодого историка из Двенадцатой линии родословной. Глубоко вздохнув, она начала свою речь.
— В этом зале собираются самые мудрые и образованные люди нашей родной земли. — Она заметила несколько удовлетворенных кивков в свою сторону и продолжила. — И этот зал сам по себе может о многом поведать. — Она указала на изображения поселенцев. — Он служит памятью о том, как много лет назад наши предки решили проследовать за Грейс, выбрав жизнь в мире и равноправии…
Снова кивки.
— …И о том, какие невзгоды им пришлось перенести, о риске, которому они подвергали себя, чтобы построить новый мир. — Тиа посмотрела на красные знамена, символизировавшие кровь, пролитую при бегстве из старого мира.
— Теперь настал наш черед. Число потомков сорока поселенцев достигло шестисот человек. Наши предки праздновали каждое рождение. Теперь же позволено иметь всего двух детей. Нам нужно больше пещер и пространства для посадок растений. Больше места для лечебниц, и больниц, и мастерских. Все их нужно отапливать и освещать. Представьте себе такой Грейсхоуп, в котором рады каждому младенцу, независимо от того, первенец он или четвертый в семье. О таком мире мечтали первые поселенцы. И он ждет нас на другом берегу озера…
Но другой берег находился очень далеко. И попасть туда можно было единственным путем.
— Мы знаем, что из Грейсхоупа не достичь противоположной стороны озера. — Тиа замолчала: ее мать погибла, пытаясь сделать это. — Но мы можем проникнуть туда с поверхности земли.
Все взгляды метнулись к Роуэн, сидевшей позади Тиа. Но девушка продолжила.
— Поселенцы терпели невзгоды ради того, чтобы мы жили в мире. Настала наша очередь рисковать. Позвольте нам расширить границы нашего мира, вместо того чтобы сокращать население. Позвольте…
— Дорогая моя Тиа, — перебила ее бабушка своим сильным, хорошо поставленным голосом. — Пойми, несмотря на твой возраст, члены Совета уважают твое право на голос.
Роуэн смотрела на нее со своего места, сверху вниз. Тиа находилась достаточно близко, чтобы заметить, насколько та раздосадована. Но ее голос источал теплоту и заботу. Казалось, будто она почти хвалит ее.
— Однако ты должна осознавать весь гигантский масштаб предлагаемого тобой предприятия. Особенно если учитывать твой возраст и положение. Тебе, насколько я знаю, всего четырнадцать. И ты еще не завершила начальное образование.
Тиа поджала губы. Бабушка прекрасно знала о том, что она все еще учится.
— Бабушка, я не настаиваю на немедленных действиях. Я только предлагаю Совету создать особый комитет, который позволил бы нам заняться исследованиями и установить, возможно ли подняться на поверхность для того, чтобы расширить наши владения.
Маттиас предусмотрительно посоветовал ей заменить первоначальный вариант «команда первооткрывателей» на «исследовательский комитет». Кто станет выступать против мирных исследований?
— Поэтому я составила план, — продолжила она, — который я хотела бы…
— Тиа, — покачав головой, перебила бабушка. Она пыталась говорить тепло и дружелюбно, но девушка понимала, что она злится. — Боюсь, что твой план никуда не годится. И время ты выбрала не самое лучшее. У нас есть множество других срочных дел. Экспедиция наверх потребует огромных трудозатрат. — В ее голосе зазвучала сталь. — Или ты уже разработала легкий метод прокладывания туннеля на поверхность? Или предлагаешь всем нам покинуть свои рабочие места и начать копать? Может, ты уже нашла безопасное место, в котором можно начать работу?
Наблюдая, как злится бабушка, Тиа хватанула ртом холодный воздух.
Роуэн меж тем продолжала.
— Ты, похоже, позабыла о том, что наши предки едва не погибли на поверхности. Хотя ты, возможно, еще не изучала историю нашего народа?
— Конечно же, я знаю историю! — Огрызнулась Тиа. — На наших предков охотились, как на диких зверей, и они проследовали за Грейс сюда, чтобы основать это поселение. Она погибла, пытаясь спасти наш народ, чтобы ее внуки и правнуки могли жить. И именно по этой причине я настаиваю на новой экспедиции.