Она поглядела на Харальда, который, в свою очередь, задумчиво смотрел вслед Руперту. «Да, в последние несколько месяцев Харальд занял важное место в моей жизни, однако я до сих пор сомневаюсь в своих чувствах к нему. Он добр, внимателен, и все же иногда от него веет таким холодом, что меня пробирает дрожь».
Безусловно, на Джулию производило сильное впечатление, как умно и спокойно Харальд справляется с делами, ухватывает суть вопроса, быстро находит верное решение. В последнее время король не в силах более один нести тяжкое бремя обрушившихся несчастий, смирив гордыню, обратился к помощи старшего сына и Сенешаля. И чем меньше король Иоанн появлялся на людях, чувствуя свое бессилие перед морем бед, тем больше на первый план выступал Харальд.
«И все же, – думала Джулия, – несмотря на свои заботы, у Харальда находилось время, чтобы поддержать меня в трудную минуту. Он перестал быть бесчувственным ублюдком, который неустанно преследовал меня в начале знакомства. – Джулия усмехнулась. – Кроме того, надеюсь, я оказала облагораживающее воздействие на этого человека». Она почти с нежностью смотрела на Харальда, но тут улыбка ее улетучилась, ибо у принца резко изменилось выражение лица. Харальд все так же смотрел на двери, которые вели в личные покои короля, но обычно спокойное лицо Харальда превратилось в жестокую маску. Джулия зачарованно глядела на него. Она как бы заново открывала для себя человека, и этот новый перечеркивал того, которого, казалось, она хорошо знала. Джулия при этом не была уверена, что новый Харальд ей по душе. За этой кривой ухмылкой Джулия увидела нечто большее: Харальд боялся Руперта. Принц, почувствовав ее взгляд, обернулся к Джулии, и его лицо вновь обрело спокойное и доброжелательное выражение. Можно было подивиться способности принца мгновенно менять личину, и Джулия подумала, что безжалостное выражение на лице Харальда – лишь плод ее фантазии.
Харальд улыбнулся принцессе.
– Ну что ж, Джулия, – произнес он. – Мне надо идти к отцу, но, надеюсь, мы еще успеем поговорить, прежде чем я поведу войско в битву. Почему бы тебе не прийти ко мне через часок, чтобы побыть вместе перед рассветом?
– Да, – сказала Джулия. – Конечно, Харальд, я…
– Дело снова в Руперте, не так ли? – спросил Харальд. – Как только мы поженимся, ты переберешься в мои покои, и тебе даже не придется встречаться с ним. Я думаю, это и к лучшему. Руперт оказывал на тебя плохое влияние, и я, честно говоря, никогда не понимал, что ты в нем нашла. Я не сомневаюсь, что после разговора с отцом он найдет где-нибудь укромный уголок и будет сидеть там, пока не настанет время сражаться с демонами. Кстати, несмотря на все его бахвальство, Руперт, в сущности, не так уж хорошо дерется.
– Однако он победил тебя на последней дуэли, разве нет? – спросила Джулия, сама удивляясь, зачем она это говорит.
Харальд поглядел на нее колючим взглядом:
– Это была случайность. Просто он выучил несколько новых приемов, вот и все. В следующий раз…
– Подожди минутку. – Джулия прищурилась. – Я что-то не так поняла, или ты действительно сказал, что Руперт снова пойдет в бой на рассвете?
– Ну разумеется, он будет там, – сказал Харальд. – Это его долг.
– Ты шутишь? Ты же видел его, он еле держится на ногах!
Харальд пожал плечами:
– У него нет иного выбора. Отец, Руперт и я поведем войска. Трудно ожидать от толпы, что она сама куда-то пойдет, если ее не возглавят представители королевской династии. В конце концов, не имеет значения, будет там Руперт или нет. Ведь я – старший сын, и народ пойдет за мной!
– Он будет там, и ты это знаешь, – заявила Джулия. Холодная ярость медленно овладевала ее существом. – Руперт знает, что такое долг. И он не трус.
Харальд рассмеялся:
– Руперт всегда был трусом. Он до сих пор зажигает свет, когда ложится спать!
Джулия повернулась к нему спиной и направилась к дверям. Харальд поспешил за нею:
– Джулия! Куда ты идешь?
– Мне надо увидеть Руперта. Мне надо с ним поговорить.
Харальд схватил ее за руку, но Джулия отдернула руку:
– Ступай прочь, Харальд.
– Нет, Джулия, – твердо ответил он. – Теперь слишком поздно. Ты сделала свой выбор и не можешь отступить.
– Напрасно ты так уверен, Харальд.
– О, я думаю, что имею на это право, дорогая моя. Или ты думаешь, что Руперт примет тебя, когда узнает, насколько близки мы стали во время его отсутствия?
– Я думала, что он погиб!
– Сомневаюсь, что это имеет для него значение. Он всегда был довольно… старомодным в таких делах. Ты должна стать моей женой, Джулия, и должна научиться покоряться мне.
Джулия сделала резкое движение коленом, и Харальд согнулся пополам, ловя ртом воздух. Джулия побежала к двери, через которую вышел Руперт. Она должна его увидеть и поговорить с ним раньше, чем Руперт пойдет сражаться с демонами. Она должна ему все объяснить!
Джулия торопливо шла по коридору, который вел в личные покои короля. Вскоре она подошла к двери, постояла с минуту, собираясь с духом, а потом тихонько постучала. Никто не ответил. Джулия попробовала повернуть ручку – бесполезно. Она принялась колотить кулаками по толстым деревянным створкам и вдруг неожиданно отступила: в дереве открылся светящийся глаз и уставился на нее. Джулия невольно содрогнулась.
«Дверь запечатана», – прозвучало у нее в мозгу.
– Ты должен меня пропустить, – срывающимся голосом попросила Джулия. – Мне надо видеть короля!
«Принц Харальд, принц Руперт и Верховный маг могут войти, – сказал холодный голос. – Для всех остальных дверь запечатана. Уходи».
– Мне надо видеть короля! Это важно! «Уходи».
– Проклятье, пусти меня!
Джулия протянула было руку к мечу, но вспышка белого огня швырнула ее на пол. Полежав с минуту, Джулия встала на ноги, стараясь держать руку подальше от оружия. Глаз в двери невозмутимо смотрел на нее. Он был яркий, металлический, совершенно нечеловеческий.
«Уходи, – произнес голос. – Сейчас же уходи».
Джулия беспомощно посмотрела на немигающий глаз, а потом повернулась и пошла по коридору. Глаз проследил за ее уходом, закрылся и исчез в деревянной двери. Джулия медленно брела к тронному залу. «То, что король Иоанн и Верховный маг хотят обсудить с обоими принцами, настолько важно, что оправдывает появление такого стража. Придется мне поговорить с Рупертом позже, пока еще есть время».
Глубоко в бесконечном мраке южного крыла медленно открылась потайная дверь, и лорд Дариус вошел в коридор. Он осторожно огляделся вокруг, но все было безмолвно в широкой пустынной галерее. Губы Дариуса растянулись в улыбке. Он закрыл за собой дверь, захлопнувшуюся с легким звуком. Деревянная панель, скрывавшая ее, встала на место. Свет шел только от гнилушки, прилепившейся к стене. Однако глаза Дариуса привыкли к темноте настолько, что даже этого тусклого света ему оказалось достаточно, чтобы ориентироваться в коридоре. Он смотрел перед собой, чувствуя себя неуютно в таком большом пространстве после долгого пребывания в узких и тесных туннелях. Его когда-то нарядная одежда неряшливо висела на похудевшем теле. Нездоровая, бледная кожа густо покрылась прыщами, щеки свисали безобразными складками. Теперь в этом наполовину безумном человеке, похожем на пугало, невозможно было распознать великолепного вельможу.
Его глаза с набрякшими веками ярко горели в темноте. Он все время озирался, готовый бежать при первом же признаке опасности. Рука его постоянно тянулась к спрятанному в рукаве кинжалу. Однако ни единый звук не нарушал безмолвия, если не считать прерывистого дыхания бывшего министра. Но все же в неподвижном воздухе южного крыла ощущалось какое-то напряжение, словно окружающие предметы, да и сами стены понимали, что некое зло бродит по пустынным коридорам.
На лице Дариуса появилось странное выражение, будто он обладал ужасным секретом о делах, что творятся во тьме, потому что не могут выдержать дневного света. Руперт узнал бы это выражение. Черный лес наложил отпечаток и на его душу, но если Руперт пытался отбросить тьму, то Дариус добровольно подчинялся ей.
Дариус поднял левую руку, и вокруг его пальцев заметались языки пламени. «Теперь у меня есть сила, дарованная князем тьмы, и теперь я отплачу за все оскорбления». Пламя исчезло. Дариус затаился, ожидая тех, кого страшился и кого не хотел бы видеть. Ждал в тишине, в холоде и темноте заброшенного южного крыла.
Король Иоанн вздохнул и мрачно поглядел на клубы пара, вырывающиеся изо рта. Он плотнее завернулся в плащ и придвинул кресло ближе к огню. Даже в покоях монарха, в самом сердце замка, не было спасения от холодного дыхания Черного леса. Король задумчиво глядел на Верховного мага, сидевшего напротив по другую сторону от камина. Развалившись в кресле, маг глодал курицу, опираясь своими короткими ножками на табуреточку. Похоже, холод совершенно не досаждал ему.
В комнате были зажжены все лампы и свечи, но мрак затаился в каждом углу, в нишах, в складках портьер. В прошлом король Иоанн умел извлекать силу и решимость из многочисленных слоев старинного камня, что окружали его. Этот дар был частью полученного им наследства. Двадцать поколений Лесные короли защищали свою землю ото всех, кто ей угрожал, и некая часть этой силы и решимости сама поселилась в Лесном замке. По крайней мере, Иоанн всегда в это верил. Но пришла Долгая ночь, и Древней магии Лесного замка было недостаточно, чтобы сдержать ее поступь. Король нахмурился. «Да, настали и вправду тяжелые времена, раз уж человек не может найти умиротворения и безопасности даже в собственном доме. – Он снова посмотрел на Верховного мага и безнадежно покачал головой. – Было время, когда я считал его своей правой рукой. Но это было давно. Очень давно».
Маг отодрал последний кусочек мяса с куриной ножки, привычным жестом сломал косточку пополам и принялся высасывать костный мозг. Потом он швырнул огрызки в огонь и вытер жирные пальцы о подол своего плаща. Король Иоанн отвернулся. Тот Верховный маг, которого он когда-то знал, скорее всего умер, раз этот не умеет прилично себя вести. Тот маг, которого помнил Иоанн, был грациозен, любезен, ну просто денди. Всегда одет по моде, из прически ни разу не выбилась ни единая прядка волос. Осанка его всегда была величественной, и владельцы кабаков говорили, что это самый респектабельный пьяница, которого они когда-либо знали. Иоанн невольно улыбнулся, но улыбка быстро погасла. Он закрыл глаза, и через некоторое время воспоминания отступили, хотя, как всегда, осталась мучительная боль. Верховный маг с отсутствующим видом глядел на огонь. Лицо его оставалось спокойным и бесстрастным, и Иоанн не мог даже предположить, о чем думает этот человек.