– Да, ты прав.
Джулия вдруг повернулась лицом к конюшне, и Руперт поспешно отступил, прежде чем она его заметила. «Это ведь ее жизнь, и она имеет право сама выбирать, как ей жить. Мы недолго пробыли вместе, а потом мне пришлось оставить ее в замке, когда я отправился в Мрачную башню. И после стольких месяцев разлуки, когда у нее появились все основания считать, что я погиб, Джулия, естественно, обратила свое внимание на другого. А Харальд всегда был очаровательным прохвостом. И их свадьба стала неизбежна. Так оно и будет, – угрюмо размышлял Руперт. – Но я не приду на их торжество!»
Он повернулся спиной к распахнутым дверям конюшни и раздраженно одернул свою новую кольчугу. Она явно предназначалась для кого-то, кто был выше и толще, а в тех немногих местах, где она приходилась принцу более или менее впору, кольчуга немилосердно жала. Рукава были слишком длинные, и в довершение всего кольчужный капюшон постоянно спадал ему на глаза. Руперт шагал взад-вперед, пытаясь приноровиться к амуниции, но вскоре оставил это занятие. «Придется оставить все как есть».
– Это симптоматично, – наконец сказал он.
– Что именно? – спросил единорог.
– Ну, вот он я, одет в новые сияющие латы, собираюсь снова идти сражаться со злом, а думаю только о том, как в них неудобно ходить в сортир!
Единорог фыркнул:
– Это все нервы. Думай о чем-нибудь другом.
– Тебе-то хорошо! Ты можешь отлить в любое время, когда тебе приспичит. А мне сначала придется расстегнуть половину пряжек этого проклятого панциря.
– Не беспокойся, – обнадежил его единорог. – Как только мы выйдем за ворота, один взгляд на орду демонов отобьет у тебя всякое желание помочиться.
– Ты меня здорово утешил.
– Рад стараться.
– А, к черту! – неожиданно сказал Руперт и пред изумленным взглядом единорога принялся расстегивать латы.
– Руперт! Что ты собираешься делать?
– Прежде всего собираюсь избавиться от этого проклятого панциря, а потом освободить мочевой пузырь. Еще вопросы есть?
– Только один. Сколько времени ты можешь продержаться без панциря? Тебя же разорвут на куски!
– Тогда мне уже все будет безразлично!
– Насколько я помню, – сказал единорог, с интересом наблюдая, как один за другим предметы военного снаряжения падают на пол конюшни, – когда на нас напала из засады компания гоблинов, большую их часть ты запугал чуть ли не до смерти. Кто знает: может, тебе снова повезет?
– В любом случае без лат я бьюсь лучше, – проворчал Руперт, бессмысленно глядя в пространство и опустошая мочевой пузырь на ближайшую стену. – Кольчуга – тоже неплохая защита, если она плотно прилегает, но эта висит на мне как мешок и только мешает. Нательная фуфайка пусть останется. Ты что-то сказал, единорог?
– Я не смею.
Руперт хмыкнул и подошел к единорогу, вновь пристегивая пояс с мечом.
– Ну как, тебе лучше? – поинтересовался единорог.
– Намного, – отозвался Руперт.
– Тогда ты, возможно, скажешь мне, что ты думаешь о наших шансах выбраться живыми из этой передряги.
Руперт посмотрел на единорога и устало пожал плечами:
– Не знаю, Бриз. На нашей стороне будет Верховный маг, если к тому времени протрезвится. Волшебные мечи тоже могут помочь, если, конечно, держать их под контролем. А лично наши с тобой шансы… они не особенно хороши, но ведь мы уже бывали во многих переделках, ведь так?
– Другими словами, – тихо произнес единорог, – мы, наверное, погибнем.
– Похоже на то, – подытожил Руперт. – Попробуем положиться на удачу, насколько это возможно, друг мой. На этот раз у нас появилась возможность прихватить с собой побольше демонов.
– Нам просто придется это сделать, – сказал единорог.
– Руперт… – прозвучал вдруг тихий нерешительный голос. – Мне надо поговорить с тобой.
Руперт быстро обернулся. В дверях конюшни стояла Джулия. Она медленно направилась к нему. Руперт не знал, что делать – то ли улыбнуться, то ли поклониться, а может, повернуться и удрать. В этой старой одежде Джулия выглядела такой, какой он хотел видеть ее.
– Я занят, Джулия. Нельзя ли подождать?
– Нет, – ответила Джулия. – Нельзя.
Она молча изучала Руперта, вглядываясь в темные круги у него под глазами. Джулия никогда раньше не видела его таким мрачным, подавленным. На какой-то миг он показался ей незнакомцем. Но наваждение исчезло, и Джулия неожиданно улыбнулась. «Когда сомневаешься, прислушивайся к собственному сердцу».
– Я люблю тебя, Руперт.
Принц вздрогнул, словно его ударили.
– Конечно, ты любишь меня. Поэтому и выходишь замуж за Харальда.
– Нет, Руперт. Они могут угрожать мне, умолять, они могут насильно потащить меня к алтарю, но все равно не заставят выйти за него замуж.
– Конечно. – У Руперта не было сил злиться, он слишком устал, и его хватало лишь на то, чтобы испытывать чувство горечи.
Джулия положила ладонь ему на плечо, но, несмотря на нежность этого прикосновения, рука ее показалась Руперту тяжелой.
– Руперт, я не хочу, чтобы ты шел в бой, не узнав правды. Я не люблю Харальда и никогда не любила. Я не хочу быть принцессой и королевой Лесной земли. Я хочу быть только с тобой.
– Я видел тебя при дворе, – хрипло произнес Руперт. – Я видел тебя с Харальдом…
– Я сердилась, – сказала Джулия. – Мне хотелось заставить тебя ревновать, потому что… О Руперт!..
Она шагнула ближе и прижалась к нему. Он крепко обнял ее и уткнулся носом ей в шею.
– Не бросай меня, – хрипло попросил Руперт. – Кроме тебя, у меня никого не осталось.
– Я никогда не брошу тебя, любовь моя, – тихо пообещала Джулия.
– И я тоже, – вмешался единорог, нежно бодая их головой.
Не оглядываясь, Руперт протянул руку и обхватил единорога за шею.
Через некоторое время Руперт овладел собой и выпрямился. Джулия нехотя оторвалась от него, пригладила его одежду, стараясь не видеть лица принца, пока он приводил свои чувства в порядок.
– Когда откроют ворота? – спросила она, пытаясь говорить твердым, спокойным голосом.
– Уже скоро, – ответил Руперт. Он улыбался Джулии, но вдруг нахмурился, заметив обтянутую кожей рукоятку меча, которая выступала у нее из-за левого плеча. – Джулия, где ты взяла этот меч?
Джулия уловила напряженность в его голосе и отступила на шаг, чтобы видеть глаза принца.
– Так хотел король. Он сказал, что ты отверг этот меч.
– Правильно. И я хочу, чтобы ты сделала то же самое.
– Это же только меч, Руперт.
– Нет, не только! Эта штука, что у тебя на спине, – адское изобретение. Это оружие – величайшее зло, мои предки держали его взаперти в арсенале и больше пяти веков не решались воспользоваться им.
– Как может какой-то меч причинять зло?
Руперт внимательно посмотрел на нее:
– Как гласит легенда, мечи эти – живые. Они разрушают души тех, кто их носит.
Джулия недоверчиво покачала головой:
– Меч есть меч, но все равно я как-то… неуютно себя с ним чувствую. Но пока он будет уничтожать демонов, я воспользуюсь им. У тебя ведь тоже есть волшебный меч. – Джулия поглядела на Руперта. – Радужный меч! Я совсем забыла о нем. А почему бы нам не использовать его против тьмы? Раньше же у нас получалось, помнишь?
– Больше он не помогает.
У Джулии вытянулось лицо. Она вдруг встрепенулась и посмотрела на двери конюшни.
– Руперт, я больше не могу здесь оставаться. Меня ждут мои женщины.
– Да, я видел, как ты их муштровала. Они выглядят… многообещающе. – Руперт неожиданно улыбнулся. – Не знаю, девочка, но мне не нравится, что ты пойдешь во тьму с этим мечом во главе своего отряда. Я хочу сказать, мы должны убивать демонов, а не пугать их.
Джулия расхохоталась:
– Напомнишь мне эти слова после битвы. Обещаешь?
– Обещаю.
Они долго смотрели друг на друга. Руперт протянул руку и взял ладони Джулии в свои.
– Что бы ни случилось, Джулия, помни: я люблю тебя.
– Я люблю тебя, Руперт. И береги себя, пожалуйста.
– Хорошо. А когда мы победим…
– О, когда мы победим, у нас будет куча времени для всего.
Они слились в долгом поцелуе, а потом Джулия повернулась и направилась к поджидавшим ее женщинам. Руперт смотрел ей вслед и впервые за много месяцев почувствовал себя умиротворенным. Он просунул руку под фуфайку и вытащил скомканный носовой платок, испещренный выцветшими пятнами крови.
– Знак внимания моей дамы, – тихо произнес он, коснулся платка губами, а потом вернул его на место, поближе к сердцу.
– Копьеносцы, по коням! Там, на воротах, приготовиться! – раздался громоподобный голос Чэмпиона.
На мгновение все стихло, а потом шум поднялся с новой силой, перекрывая команды и ржанье лошадей. Руперт глубоко вздохнул и, расправив плечи, вывел из конюшни единорога.
Чэмпион восседал на мощном боевом коне. Горящий факел отбрасывал красные блики на его латы. Внушительный, непобедимый, он возвышался над кружащейся толпой подобно герою из легенды. Он подал знак боевым топором, и сотня копьеносцев стала позади него. Копья горделиво глядели в беззвездное ночное небо. Их полированные древки были украшены яркими лентами и напоминали знамена. Гвардейцы и ополченцы двинулись за копьеносцами. Они смеялись, шутили, передавали по кругу фляги с вином. Они потопывали ногами от холода и всматривались в закрытые ворота, радуясь, что их ожиданию пришел конец. А позади них, в арьергарде, шли придворные, фермеры и торговцы. Они чувствовали себя неуютно в плохо подогнанных латах, но на их лицах была спокойная решимость не уступать врагу. Мужчины и женщины стояли бок о бок, держа в руках мечи, пики, ручные топоры. Руперт взобрался на единорога и начал медленно прокладывать себе путь через толпу, чтобы занять свое место во главе армии. Появившаяся горстка гвардейцев сформировала вокруг него почетный эскорт. Руперт поклонился им, и десять гвардейцев, которых он привел из Черного леса, отсалютовали ему мечами.
– Какого черта вы здесь делаете? – строго спросил Руперт. – Вы должны отдыхать в казармах.