Локс повернулся к зеркалу.
«Это я. Стильно нарисован! Я – человек-манекен, восковая фигура… Я могу убивать одним взглядом. Мой образ. Ни морщинки. Сам теряюсь – кто я? Локс, Жидкий Кислород. Замороженный ребёнок. Что-то сердце жмёт… Надо выспаться».
Он всмотрелся в отражение надменного красавца. Зеркальный облик плавно, едва заметно приближался. Линии интерьера за его спиной стали слегка изгибаться. Сердце щемило всё сильнее, предвещая срыв сознания. Локс противился, но чувство пустоты неумолимо нарастало.
«Что спрашивала королева?.. «Зеркало ясное, дай мне ответ – я всех милее на свете, иль нет?» Да или нет? Отвечай…»
Гладь расплывалась, мутнела, уходила в глубь. Серебряный дым полз, шевеля волосы, холодом инея прикасаясь к лицу. Дрожь мерцающего воздуха влилась в глаза, остановила дыхание.
…Это была вода, летящая по ветру. Дождь.
Локс невесомо подался вперёд и прошёл сквозь себя.
Дождь хлестал по чёрным стёклам; ветер сдувал и размазывал капли в блестящую дробь, напоминавшую следы трассирующих пуль.
Локс шагал по салону вечерней магнитки. Последний поезд во втором часу ночи. Обшарпанные диваны, лампы в матовых плафонах, истёртые поручни, решётки багажных полок, афишки и граффити на исцарапанных стенах. Гул тьмы за окнами, мимо мелькают бело-голубые метеоры фонарей.
Он ступал по проходу между сидениями, пристально озирая пустоту вагона, пол под ногами. Смятые обёртки, пустые банки, липкие тёмные лужицы, шприц, упаковка от таблеток…
Никого. Лишь у самой двери тамбура сидел сгорбленный, одинокий пассажир. Чёрная фигура. Голова закрыта капюшоном. Руки втянуты в широкие сырые рукава. Сидящий был насквозь мокрым; вода капала с его одежды и пятном растекалась под сидением.
– Всё нормально?
Пассажир молчал.
– Этот поезд идёт к границе. Через одну остановку – проверка документов.
Тот протянул несколько плоских слипшихся предметов. Локс перебирал их, стараясь заглянуть в лицо сидящего, скрытое краями капюшона.
Единый билет… осклизлый кусок кожи, пакетик с крестом и цепочкой… прямоугольник картона с надписью, в пластике…
Что он мусолит в руках? Чётки.
Он босой. Это не ботинки, а коричневые ноги.
Полуистлевшее длинное платье похоже на рясу.
«Я ЖЕРТВА ОГРАБЛЕНИЯ. ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК, РАДИ БОГА, ВЕРНИ МНЕ ПОКОЙ!»
– Чем могу помочь?
– Гляди. – Сиплый голос казался шёпотом чревовещателя, он шёл не из горла. Сидящий поднял бурое, костлявое лицо с провалами глазниц.
«Это я, – отступив, подумал Локс; по спине его прошёл озноб. – Я, который не уберёгся и стал беззащитен. Бедняга… крохи живой не осталось. Ищи теперь сочувствия как подаяния. Ты тень, тебя не слышат. А наступить, рёбра сломать – охотники найдутся. Кто же выискался такой смелый?..»
– Вспомни. – Безгубый рот пошевелился, словно хотел крикнуть, но голос оставался тихим и текучим, как сухой песок. Темнота глазниц затягивала и звала.
– Я постараюсь. – Локс отходил вспять по проходу, чтобы не поддаться на зов. Есть границы, которые нельзя переступать…
– Локс? – вопросительно произнёс Райт, выглянув в коридор. Белолицый с отрешённым видом смотрел в зеркало.
– Да. – Оторвавшись от видения, Локс обернулся с недовольной гримасой. – Я иду.
– С теми парнями проблем не возникло? – Райт спросил мельком, как бы желая убедиться в чём-то очевидном. Он сиял довольством и дышал победной мужской силой.
– Абсолютно. Ступай, я сразу за тобой.
Дым серебра вливался в зеркало, блеск воздуха угасал. Локс через поредевший дым посмотрел на рыжего и нервно поторопил его:
– Я сейчас. Иди же!
Скорей бы рассеялось. Зеленоватая тень легла на лицо Райта – то ли вуаль порока, то ли пелена усталости…
1 до 1989 г. – Бирма
2 Да, господин? (исп.)
Глава 8. День Мужчин
Бон выпивон! Шансон горланить!
Наливай, мон шер, и пей до дна!
Будем топать и хлопать, вопить и буянить!
Вив ля гер! Наступает война!
Ян Янс Стартер
Молчанка Влада прервалась на подходе к жилому блоку:
– Вальтер, есть идея.
– Внимательно слушаю, камрад!
– Нам самим надо устроить вечеринку.
Очень странно было услышать это от Ракитина, который не пил, не курил, не бегал за юбками, а всякий разговор не про войну считал напрасной тратой времени.
– О!.. Да, но… вроде, у нас не принято? – с опаской спросил Хонка, не веря своим ушам.
– Я перед тобой виноват. Западники столько раз звали тебя на гулянки, а пригласить их к нам я не давал.
– Так уж повелось!
– Конечно, режим… я резковат… Но теперь вижу – надо. Пора. – Влад остановился. – Ты молодец, что сводил меня к Райту. Я понял, как выжить вьетов. По принципу «Клин клином»! У вас есть какие-нибудь праздники, чтоб их справлять?
– Да, разумеется! Пасха, Рождество, Троицын день…
– Что-нибудь военное, мужское.
– Можно устроить камерадшафтсабенд. Это дружеская пирушка сослуживцев… как бы День Мужчин, с песнями и выпивкой.
– Оно! – Влад прищёлкнул пальцами. – Заодно обмоем новый «Вектор»; вот повод погулять. Наметим день – и зови немцев. Чем больше, тем лучше.
– У нас мало места!
– Вьеты помещаются – значит, немцы тоже влезут. Зови, всех зови! В загул! пусть небу жарко станет! Ударим вечеринкой по сетевому маркетингу.
– Влад, я тебе очень благодарен. – Растроганный Вальтер не знал, как выразить командиру признательность. – Но я обязан предупредить. Мои друзья, они большие патриоты, а когда выпьют… они начнут петь марши старого царства. Вы эти песни не приветствуете.
– Если твоих развезёт не в меру, мы найдём симметричный ответ, – утешил Влад. – В нашем луче есть любители попить и поорать. Они все придут.
В жилой блок соратники ввалились за полночь. Нгоки и Суаны (по именам их различать не легче, чем по лицам), дисциплинированные, словно воинский отряд, давно залегли на свои трёхэтажные койки. Они сдержанно шуршали за занавесками и переговаривались каким-то шипением, прислушиваясь к тому, как русский и немец бубнят вполголоса и временами похохатывают.
Сна не было ни в одном глазу. Влада обуревали свежие идеи. Подогретый впечатлениями, он засел за комп и принялся давить клавиатуру, довольно щурясь и посмеиваясь себе под нос.
Испытывал подъём и Вальтер. Его воображением владела Рома – пламенная, страстная. А сперва-то изображала недотрогу!..
«Возможно, на неё влияли афродизиаки, – рассуждал Вальтер, томно глядя в низкий потолок. – Райт напустил дурмана в помещение. Все ополоумели! Но в таком состоянии возникают прочные чувственные связи… Хочу ли я дружить с ней? Несомненно! Она умненькая, острая на язычок… на язычок, о-о-о… и очень искушённая в дао любви. Могу ли я позволить себе выкупить овцу у Министерства обороны?.. или я сам надышался, поэтому блажь накатила?»
Вопросы не решались, в голове бродила дурь. Вальтер постучался к командиру.
– Что-то не спится! Непрерывно думаю. Позволь тебя стеснить? Я заварю кофе.
– Ага, садись! – Влад вдохновенно жал на сенсоры, уставившись в экран. – Кофейники вы, дойчи. Хорошо ли, плохо – наливай!..
– А вы, русские, путаете день с ночью и работу с отдыхом. Дедушка рассказывал, как студенты в Москве ночь напролёт резались в карты, а днём отсыпались.
– У нас есть понятие «охота». Не путать с промыслом! Если охота, горы свернём. Если неохота, с места не поднимемся, хоть в лоб стреляй. Когда была охота, мы скрутили мир в бараний рог и вымыли сапоги в Персидском заливе…
– Да-а, мы с вами сильно потрудились в ту войну. – Вальтер счёл уместным намекнуть о вкладе Германии в Пятую Мировую. – Но тогда мы не подозревали о грядущем нападении из космоса.
– Что ты там принёс? – мельком взглянул Влад.
Вальтер немного смутился.
– А?.. ничего, валентинка. У меня запас таких открыток.
– Ты влюбился.
– Просто увлечение!
– Где их продают?
– Влад, неужели…
– Кстати, я никогда от этого не зарекался.
– Кто она? где встретились – на Иньяне, верно? А как её зовут?.. Ладно, молчу. Это твоё личное дело. Лучше всего – валентинки ручной работы, с неповторимым дизайном. Кажется, вьетки искусно вырезают из бумаги. Думаю, за пять-шесть марок они сделают шикарную открытку.
– Меня милый не целует… – напевал Влад, вбивая буковки в экран.
– Ты пишешь ей?
– Всем. Посвящение флайнг-офицеру Райту от неизвестного поклонника. Надо же поблагодарить за вечеринку. Тем более бутерброд слопал ты…
– Я накормил им девушку.
– Бедняжка была голодна?
– …а твоим виски – кстати, спасибо тебе! – угостил чёрного Смита.
– Добрый ты, как попадья. Всем нищим по кусочку – и голяк на кухне…
– А что ты посвятил рыжему?
– Взгляни! – Влад отодвинулся от компа.
Меня милый не целует,
Говорит: «Потом, потом!»
Я гляжу, а он на печке
Тренируется с котом
– Чистая правда. – Вальтер широко ухмыльнулся. – В семье у Райта не поймёшь, кто главный – он или Бармаглот. Представь, кот сидит на столе и смотрит, что пишет хозяин.
– Счастья им с котом, большого и светлого. А вот по поводу другого котика…
– Влад! – воскликнул Вальтер, считав текст. – Разве можно?.. Он тебя на дуэль вызовет!
– Лады. Я выбираю бой на истребителях – и он покойник, как скажет Алим. Но сперва пусть догадается, откуда почта. Брошу это в помойку Живой Сети. Западники там днюют и ночуют, вмиг найдут.
– Тебя раз-вез-ло – я верно говорю? – после смехотерапии. Раньше ты так не шутил. Это какой-то вид народного искусства?
– Поднимай выше – древняя традиция юродства! Особенно процветает в военных училищах. Мы такие дополнения к Уставу сочиняли – начальство особистов привлекало, чтобы автора найти…
Посомневавшись насчёт успеха сего предприятия, Вальтер сосредоточился над валентинкой. На ум приходили пустые, ничего не значащие фразы. Утомившись вымучивать из себя любовные признан