– Тот человек, который выступал… о ком говорил Пухов…
– Мало ли подлого отродья! Не бери в голову.
– Это мой дед, – упавшим голосом выдавил Вальтер. – Только, пожалуйста – тссс!
– Э-э… – Пережив миг оглушения, Влад в неловкости замялся, как мыла съел. – Извини, я как-то не так о нём сказал… Нехорошо вышло.
– Главное, не рассказывай камрадам, – умолял Вальтер. – Большая семейная тайна… А что я могу сделать? Он мой родной человек… Меня подвергнут остракизму, объявят бойкот. Сейчас все так бескомпромиссно настроены!
Шагая к пункту прямой связи, немного растерянный Влад пошарил пальцем в телефоне, словил архив той передачи, которая всех разъярила, и внимательно прослушал. Вальтер наблюдал это и молча терзался.
– Но ты говорил: «Пацифист, гуманист, то да сё». А дед-то – голимый экстрим проповедует! Удобрять поля бразильцами… У нас таких в чёрную сотню берут.
– Не обольщайся, Влад. Любое впечатление о нём – обманчиво. Я иду с тобой и беспокоюсь: что-то он скажет на связи?.. Он может полностью обрушить твоё мнение. Могу я попросить? Начни: «Здравствуйте», и всё, дальше буду говорить я. И под конец: «До свидания». Иначе ты ввяжешься в дискуссию, вы поругаетесь, а я не смогу слово вставить. Я должен убедить его, чтобы он прекратил свои выходки…
– Зачем мне с ним ругаться? с гуманистом!
– Увидишь, – таинственно пообещал Вальтер. – Его гуманизм – надчеловеческий и внеморальный. Текущий момент дедушку не волнует, он в диапазоне «семь тысяч лет назад и полторы вперёд». Людей как вид не выделяет, мыслит биосферой, от дождевых червей до тех головастиков, в которых мы выродимся, причём предпочитает – дождевых червей!
– Крут! – почти с восторгом содрогнулся Влад. – А для чего он вылез на Ти-Ви? Сидел бы, рыл свою историю культуры… Обычно старое профессорьё в науке чахнет, как Кощей.
– О, камрад, ты жёстко ошибаешься! Они тщеславней звёзд эстрады, всюду лезут выступать и затевают скандалы. Его уже судили раз пятнадцать, штрафовали, он три месяца сидел в тюрьме…
– Знаешь, почему-то я не удивляюсь. Любопытно – за что?
– Пришёл на митинг либералов и… много чего сказал. Его потащили с трибуны, патриоты вступились, полиция всех избила, а дедушке вменили «подстрекательское выступление».
– Он ищет неприятности?
– Нет – считает своим долгом проявить гражданскую позицию! Поразительно, но она всегда идёт вразрез с концептом Лиги Наций и Совета Обороны… Его приглашают, чтобы оживить какое-нибудь скучное собрание, а он не отказывается. В прошлый раз оскорбил патриотов; хотели убить, но полиция выручила. Лучше б на парад любви сходил, старый перец!
– Как, он и с деликатами?..
– На дух не выносит, клеймит и срамит! Но им нравится, как он это делает.
Влад сел к терминалу прямой связи слегка очумевшим. Отступать он не привык, однако был чуточку смущён предстоящим контактом с непредсказуемым дедом. Что за тип? чего от него ждать?.. Может, Вальтер неспроста удрал от дедушки за шесть парсеков?
«Ладно; идём в лобовую, а дальше посмотрим».
Пока шло соединение, Вальтер ходил от стены к стене и порывался закурить, но всякий раз смирял себя и ограничивался тем, что щёлкал зажигалкой.
Наконец, луч пробился сквозь бездны пространства и высветил в экране кабинет с мебелью тёмного дерева, широкий старомодный стол и весёлого дедушку на фоне резной спинки кресла.
Поверх легли титры: «Это правительственное межсистемное соединение. Вас обеспечивает департамент связи Министерства обороны Великой России. Режим приватности ограничен. Внимание! Задержка сигнала – 4 секунды. Следите за таймером».
– Добрый день, герр Хонка. Я – капитан Ракитин с базы От-Иньян. С вами будет говорить обер-лейтенант Вальтер Хонка.
– Дедушка, здравствуй! – пылко вклинился Вальтер, сев на соседний стул. – Это мой командир, познакомься. Он был настолько любезен, что оплатил нашу беседу. Дедушка, я видел твоё интервью от второго февраля. Это ужасно, как можно было такое сказать! Я был вынужден отречься от родства с тобой, чтобы не стать изгоем среди камрадов. Ради бога, перестань выступать на эту тему! Ты ставишь меня в невыносимое положение.
Секунды тикали, нависла пауза задержки; старый Франц на другом конце Вселенной закивал с добрым видом, внимая пламенным словам внука.
– Очень рад слышать тебя, мой дорогой Вальтер! Судя по изображению, вы оба живы и здоровы. Видимо, сообщения о том, что в коло…
Засвистела глушилка, на месте рта Хонки-старшего появилось пятно цифрового размытия, а через экран наискось пролегла моргающая надпись: «ЦЕНЗУРА».
– …в порядке, у вас должна быть вспышка бряцанья оружием. Убеждён, что вас муштруют с удесятерённой силой, пачками гоняют в космос, не дают выспаться и орут, что нависла угроза. Сделайте выдох и не беспокойтесь. Всё, что могло, уже сгорело, хуже не станет, и ваша запоздавшая на две недели беготня никому не поможет. Суматоха уляжется, рутина вернётся. На Земле хорошо! Самое лучшее, что вы можете сделать – это подать в от…
«ЦЕНЗУРА».
– …найти себе милых девушек, жениться и жить в своё удовольствие. Что касается публичных выступлений, то я их продолжаю. Мне необходимо донести до людей мысль о том, что космическая армия – это могила всех бюджетов, война с сирианами лишена смысла, насквозь глупа, ведётся непрофессионально и по абсолютно ложному концепту, вы сражаетесь впустую, а ваши генералы озабочены лишь тем, чтобы получить как можно больше звё…
«ЦЕНЗУРА».
– …уйти на заслуженный отдых, писать лживые мемуары о вымышленных подвигах. Не скрою, милый Вальтер, что я цитирую по черновику своё ближайшее выступление. Завтра я…
– О, нет! – застонал Хонка-младший. – Только не это!
Но Влад, нагревавшийся по ходу излияний Хонки-старшего, уже достиг точки кипения. Плевок о «вымышленных подвигах» сорвал ему предохранитель. Вальтер с запозданием заметил, что командир глядит в экран – как бы сам Влад сказал, – «волковато».
– Герр профессор, при всём уважении к вашему возрасту и научному званию…
– Влад, я прошу, не надо!
– Надо. Я не позволю, чтобы всякий штатский, ни уха, ни рыла не смыслящий в военном деле, брался обсуждать войну, командующих и мою работу! Что вы понимаете о звёздах? Вы были в бою? видели сирианский строй в атаке? Занимайтесь, чем умеете, а к нам не суйтесь! Мы двести с хвостом лет жизни кладём, а вы под защитой разнежились – над вами не каплет! – и вот уже армия не нужна стала! Забыли, зачем она! Без нас – вас бы ковшом гребли, и в бункер, на корм сирианам!
– Влад, мы его не изменим. – На время паузы Вальтер увернул регулятор микрофона. – Он всегда так… дискутирует, чтобы завести собеседника. С ним надо осторожнее.
– Кто так заводит – тому заводной рукояткой по носу. Что он хотел, того добился. – Выговорившись на первый раз, Влад остывал. Его речь уносилась по растянувшейся между планетами и звёздами задержке.
– Благодарю за откровенность, капитан, – уже без улыбки, с лицом светлым и ясным ответствовал профессор. – Было бы интересно поговорить с вами, имея солидный запас времени, а не минуты с этими… пробелами. Возможно, у вас есть другие аргументы, кроме казарменных лозунгов и повышенного тона, чтобы объяснить мне – дилетанту, – почему война длится больше двух веков, а успехов нет, как нет, и конца не видно. И почему победа над Сэром Пятым – это победа, а не крах оборонительной системы, проморгавшей колоссаль? Короче говоря, я буду счастлив видеть вас у себя дома, в Пирне; приезжайте, как только сможете. Касаемо тебя, дорогой Вальтер, я не теряю надежд, что ты вернёшься завершить учёбу в университете и стать тем, кем должен быть. Приезжайте вместе! До встречи, друзья.
«Соединение закончено по команде с Земли. Вы использовали – 05 минут 17 секунд».
– Я чего-то не осмыслил, – пробурчал Влад, шевеля мозгами. – Я его выругал или не выругал? Куда он нас зовёт?
– В Пирну. У него прекрасный дом, есть спальни для гостей.
– Но после того, что я…
– Значит, ты заинтересовал его. Он хочет продолжить дискуссию. Готовься! – Хотя Вальтер выглядел мрачно, лицо и осанка его выражали сдержанную гордость.
– В смысле?
– Ему может взбрести в голову что угодно. История, политэкономия, философия… не знаю, по какой из дисциплин он станет тебя экзаменовать.
– Меня?! с какой стати?
– Чтобы выяснить, достоин ли ты настоящей, вдумчивой беседы.
– Ноги моей там не будет!
– Опасаешься?
– А вот на «слабО» брать не надо. Нарочно поеду – пусть и он готовится.
– Значит, будет жарко. Я знаю вас обоих и не питаю никаких иллюзий насчёт вашей мягкости.
Когда они покинули пункт связи и прошли полпути к Красному лучу, по От-Иньяну прозвучал голос станционного оповещения:
– ОБЩАЯ ТРЕВОГА. ВСЕМ ИСТРЕБИТЕЛЬНЫМ ЭСКАДРИЛЬЯМ ПЕРВОЙ СТЕПЕНИ ГОТОВНОСТИ – НАЧАТ ПРЕДСТАРТОВЫЙ ОТСЧЁТ. АТАКА ПРОТИВНИКА В СЕВЕРНОЙ ПОЛУСФЕРЕ СИСТЕМЫ ПРОТИВ ЭСКАДРИЛЬИ ТРИ ПОЛКА БИ КРЫЛА ЗАПАДА.
Не переглянувшись, не обменявшись даже словом, Влад и Вальтер рванули к своему эллингу. Сквозь ворота пронеслись в толпе бегущих пилотов. Шон уже надел скафандр и поспешно грузился в «Либру».
Вместе со шлемом Влад получил «зрение» всей телеметрической системы и активные сводки диспетчеров боя. Плохо дело. Против Запад-B-3 вышли два роя «синих линз» с примесью каких-то незнакомых острых машин. Отколов одно из звеньев, сириане добивали его, а три других звена американов сплотились и огрызались, выходя из охвата. Жёлтые облака и шлейфы – сбитые враги; их мало.
«Шестьдесят уродов! Это не дрейфер сбросил – это пришёл космоносец. То-то цензура старика срубила, когда он завёл про колонии!.. Значит, атакуют всюду, схема «девятьсот пятый год». Будет веселуха – и звезду на лоб!.. А тоже мне, сболтнул, как жаба в колодезь – «сражаетесь впустую»! Псюк старый, мозговня дурная, скажи это ещё раз!»
– Форс-режим, – приказал Влад Троице. – Филин?
– Синхронизация со мной, – отозвался майор. – Дэнсиро, отойдёшь от пачки первый. Я второй, Пух третий. Сокол, закрой им гроб справа сверху.