«И велел королевич своим слугам нести гроб на плечах» – Вард проводил носильщика глазами, сел и вырубился, прислонившись к стене затылком шлема. Медбрат разбудит. Хоть двадцать минут ухватить. Сорок сколько часов на ногах?.. Пошёл сорок девятый.
Белоснежка потерянно озиралась. Коридор полон людей в прозрачных костюмах. Они все куда-то идут, что-то тащат, их огибают нагруженные муравьи. Вот ещё одна в голубом белье плывёт, лёжа на спине муравья. Знакомое лицо…
«Я видела её при посадке».
– Где мы? Что, катастрофа случилась?
Плывущая навстречу разевает рот, но голоса у неё нет.
– Ваша палата. Сейчас придёт специалист для собеседования. Вот вода, можете пить. Вот одежда.
Оказавшись на кровати, Белоснежка поняла, что встать она не может. Страшная слабость, полное бессилие, кружится голова. Еле взяла мягкую колбу с водой – и уронила. Почему никто ей ничего не говорит? Все только деревянно улыбаются.
Она не заметила, как заснула от слабости. Очнулась, когда рядом уже сидел стройный молодой брюнет со свисающей на лоб чёлкой. Его глаза-топазы были туманными, словно матовыми.
– Буду краток, мисс. Вы провели в гибернации много лет. Около пятидесяти. Это связано с нападением сириан на ваше судно. Вас удалось спасти благодаря усилиям военных. Примерно месяц вы будете чувствовать себя, как после тяжёлой болезни. Постарайтесь понять, что ваши близкие за это время состарились или их уже нет. Увы, это необратимо. Дайте мне руку.
Язык его пересох от быстро произносимых одинаковых фраз. Локс наносил удар и пользовался шоковым состоянием пациентки, чтобы заняться своим делом. Ему хватало столько, сколько Белоснежка была ошеломлена до немоты. Дольше бы он сам не выдержал. Как бригадам пробуждения, между процедурами ему требовалась передышка. В сложных случаях делал второй, даже третий заход. Спать? когда-нибудь, позже.
– О боже! Я вам не верю! Вы лжёте! Господи, почему я не умерла?
«Из-за совершенства старой техники. Но уж выспалась ты – мало не покажется!» – мысленно ответил Локс, прислушиваясь к своим ощущениям. Ошибиться нельзя.
«Чистая».
– Спасибо. Сейчас придёт врач.
– Врач? А вы кто?
– Я?.. Я здесь потолки крашу, – не выдержал Локс.
Запиликал телефон.
– Локс, бегом в четвёртый блок! – Это безымянный герр 731, он везде оказывается первым. Если бы не перегруз работой, Локс обгонял бы его, но…
Палата в названном блоке выглядела так, словно здесь взорвалась канистра с кровью. На Белоснежку, которая минут пять назад была живой, присутствующие старались не смотреть. Пусть это делает Локс, ему положено по должности. Охранники продолжали держать на прицеле то, что раньше называлось кибер-служакой. Они постарались на славу – разворотили кибера, будто ударом сваи, забиваемой в грунт.
– Ваша работа? – кивнул Локс на дырищу в стене.
– Нет, сэр. Кибер вломился в палату из вентиляционного короба. Он там пробирался.
– Русская модель. – Безымянный, отряхивая руки, поднялся с корточек. – Из арендованных у Рудакова. Как это могло случиться?.. Их проверяли первыми.
– Спроси у особистов Востока. Заодно предупредишь их.
– Микросхемы чистые. Системная инвазия?..
– Не мой профиль, дружище. Я работаю по мясу. Все вон отсюда.
С тёплыми останками пришлось повозиться, хотя главное Локс ухватил в первые несколько минут.
– Мутант. Особь с внедрённой генетической программой. Причём код ещё не начал раскрываться. Хорошенькая мина!
Безымянный наклонил голову в знак согласия. Сириане знали, что делали. Вернее – знали, как поступают земляне с подобными особями. Достаточно дождаться дня, когда код раскроется (а терпения землянам не занимать) и вызвать пограничника для потрошения.
Призраки чрезвычайно практичны. Если внедрённая особь рискует быть опознанной, она уничтожается. И внедряется следующая.
* * *
Понедельник, 10 марта. По идее, это раннее утро, но время дня сдвинулось в головах мужчин, собравшихся на совещание. Все они одинаково не выспавшиеся, нервно вздёрнутые и при этом вялые.
Только в сказках разведчики и контрразведчики всегда бодры, храбры и проницательны. На третьи сутки непрерывной работы их тонус могут поддержать только большие дозы психостимуляторов. Чем все присутствующие и злоупотребили 9 марта, а теперь пожинали плоды передоза.
Докладывал герр 731. Слушал шеф службы безопасности Запада, которого за худобу, рост и подвижность звали Богомолом. Особо избранные – даже в лицо. Присутствующий Локс пытался спать, положив голову на стол. Чтобы не отлежать себе ухо, он снял мягкое сиденье с кресла и использовал вместо подушки.
– В принципе, работы по пробуждению закончены.
– А если без принципа?
Спящий Локс захихикал, как полоумный.
– Учитывая госпиталь Востока, осталось семьдесят три спящих. У них в целом хорошие перспективы.
– Скольких ещё придётся усыпить?
– По предварительным оценкам, четверых. Но даже у проблемных пациенток есть шансы на выживание.
– Что сообщают наши краснокожие братья?
– Вот их сводка последнего часа.
– Тут много налгано? – Богомол взял бумагу, но читать не стал.
– Не очень. Что касается операции «Хрустальный гроб», они почти честны. Как и наши медики, они с цифрами доказывают: если сейчас начнётся полномасштабный боеконтакт с сирианами, медицинская служба захлебнётся и утонет.
– Оптимистично. Локс! Перестаньте притворяться. После всего, чем вы наширялись, спать невозможно.
– Он, – не поднимая головы с подушки, Локс ткнул пальцем на Безымянного, – и только он имеет право мне приказывать. Он майор. Жаба в трещине камней…
– Семь-Три-Один, займитесь.
– Локс, вываливай свои соображения.
– Есть, сэр. – Локс воспрял и сел, как если бы не перещупал сотни молодых красоток, посвятив этому занятию два дня без перерыва. Лицо его (с отпечатавшейся на щеке фактурой подушки) было строгим, собранным, будто в строю по команде «Смирно!»
– Об инциденте в четвёртом блоке.
– Программное проникновение. Паразитов на русских роботах нет и быть не могло. Особисты начинили их агрессивной фауной; полюбуйтесь. – Локс достал коробку вроде портсигара и вытряс на стол щепотку кремовой пыли. Богомол сейчас же канцелярским ножом подгрёб подозрительную пыль к себе и достал из ящика увеличительный сканер.
– М-м-м, проект «Тульская блоха». Похоже, новая модель блошек?
– Насекомые хиленькие, питаются от батарей служаки, ум нулевой, запас хода вне корпуса никакой, несут крупинку яда. Пятьдесят блох вполне защитят служаку от паразитов. Выдержат несколько атак до истощения боезапаса.
– Откуда управлялся кибер-убийца?
– С От-Иньяна. Терминал входа выясняется.
– Значит, агент жив, здоров и плюёт на наши меры безопасности. Теперь об отсеке гибернации.
– Это сложнее. Вы поймёте? – с лживой заботой спросил Локс.
Богомол почти привык к манерам этого шута. Умеют на Земле подбирать сотрудников! Конкретно этого, похоже, взяли из какого-то богемного притона.
– Постараюсь.
– Я буду выражаться предельно просто. Как известно, у сириан – хотя это противоречит принципам армейской дисциплины, – преобладают горизонтальные связи между военачальниками. Поэтому их планы временами, мягко говоря, не совпадают. Кто-то полвека назад сумел нашпиговать «Глорию» скрытыми агентами, которые должны были внедриться на Иньян. Кто-то другой, слыхом не слыхав об этой затее, атаковал транспорт. Всё дальнейшее время объект, называемый «матка дрейферов», сканировал систему в поисках отсека, параллельно пощипывая нас. Теперь явился хозяин агентов. Мы его чуть-чуть опередили. Начиная с восьмого марта, он следит за судьбой выживших мутантов и постарается их перебить до активации генетического кода. Он не позволит вывезти их на Землю. Все они умрут здесь. Точка.
– Да вы прямо весельчак, Локс. Иных перспектив не видите?
– Только включить код раньше срока. Но для этого нам нужна бригада с Земли.
– Ещё какие-нибудь мысли есть?
– Разумеется. Я думаю и вижу, – Локс вскинул бледное лицо, закрыв глаза, – как транспорт за транспортом везут сюда новых мутантов. Все они честные люди с подлинными документами. Они тут селятся, женятся и плодят деток. Это приезжает к нам с Земли, которую мы считаем своим оплотом, надеждой и матерью. Мы полагаем – там всё чисто и благополучно. А на Земле кто-то штампует перерождённых существ, начинённых чужеродной порчей. Я могу отправиться спать? Я очень устал, господа. У меня руки онемели от прикосновений. А ещё я лизал этих баб и чёрт-те чего от них наслушался. Меня били по морде. Отпустите, иначе я прямо тут лягу и засну.
– Идите, – махнул рукой Богомол, поняв, что Локс именно так и поступит. – Триста минут, по-пилотски.
Локс удалился, пошатываясь. Не поймёшь, рисовка это или взаправду.
– Как вы с ним уживаетесь? – спросил Богомол у 731-го.
– Мы живём в разных частях базы. Встречаемся редко.
– По мне, и эти встречи трудно вытерпеть.
Безымянный устремил на Богомола взгляд, полный скрытого страдания:
– После академии в Берлине меня направили туда, где учат пограничников. Через три месяца я подал рапорт о переводе в действующую армию, на передовую. Через год попросил об отставке, даже с поражением в пенсионных правах. Через два года начал привыкать к тамошней обстановке. Раз в полгода отдыхаю в санатории, чтобы восстановить силы.
– Они там все как Локс? – осторожно спросил Богомол.
– Этот ещё ничего. Вполне сносный человек.
– Каковы же остальные?
Глаза Безымянного остановились и перестали моргать.
– Это дьяволы, сэр. Нечистые духи, исчадие зла. Я не знаю, какой ад их изрыгнул. Наверное, я погубил душу, когда с ними связался.
– Так бросьте всё! Вы майор, право на пенсию заработали. Перейдёте в частное сыскное агентство, вас всюду охотно примут.
– Не могу. Я буду с Локсом, пока его не убьют.
– Да почему же?