Таланджи, зашипев, прикрыла грудь одеялом и как была, босиком, подошла к краю балкона. Явственно иссохших рук она старалась не замечать. Лоа могил оказался совершенно прав. Внизу, в джунглях, ярко пылали огни – восемь островков света среди ночной мглы. И… либо она еще не очнулась от сна, либо образ Бвонсамди вправду слегка рябил, был полупрозрачен, будто он здесь разве что наполовину!
В сердце вскипел гнев. Либо он вскорости выплеснется наружу, либо пожрет, поглотит ее без остатка.
– Как такое возможно?! – зарычала Таланджи, закусив губу. – Мои солдаты прочесывают джунгли, глаз не смыкая, и все же им удается ускользнуть! Они устраивают набеги на город, нападают на мой дворец, на меня… Откуда у них взялось столько сил, да еще так быстро?
Бвонсамди скользнул к ней и, паря в воздухе рядом, оглядел работу Укуса Вдовы. Нет, Таланджи вовсе не сидела, сложа руки – каждый день встречалась с советниками, обсуждая новые подходы, новую тактику. Они превосходили мятежников и силами, и возможностями, однако против них словно бы ополчилась собственная земля. Укусу Вдовы слишком легко было скрываться в джунглях – здесь их малочисленность оборачивалась преимуществом над огромной армией королевы, рассеянной по огромному Зандалару. К тому же – Таланджи это знала – многие жители столицы, все еще относившиеся к ее правлению настороженно, к речам мятежников прислушивались с сочувствием, а при случае пускали в ход и языки, сея кругом ложь и страх, подрывая устойчивость королевской власти.
– Что же нам делать? – пробормотала Таланджи. – Как остановить тех, кого не видишь? У них нет ни крепостей, ни даже лагерей. К тому времени, как мои стражи разыщут их, они успевают уйти. Мы ловим туман над болотом, гасим пожары, прогоревшие до углей!
– Они преследуют тебя из-за договора, заключенного твоим отцом, – пояснил Бвонсамди, небрежно махнув рукой в сторону царившего внизу хаоса. – Думают, ты в моей власти, и страшатся той, в кого может превратиться моя королева – королевы смерти.
– Я не твоя королева! – отрезала Таланджи, полоснув его гневным взглядом.
– Им об этом скажи! – с мрачным смешком посоветовал Бвонсамди. – Они жгут мои святилища, развеивают хранящие их чары, а моих жрецов убивают на месте. И если сожгут много больше, я тебе мало чем смогу быть полезен. Без верующих и молитв лоа – ничто.
– Так вот что чинит тебе вред! – ахнула Таланджи. – Вот отчего ты слабеешь!
– И ты тоже, – угрюмо кивнув, подтвердил лоа.
– Я?!
Безнадежно пав духом, Таланджи прислонилась спиной к балконной стене, протянула ладони к свету жаровен, с великим трудом заставила себя к ним приглядеться.
– Мои руки… Бвонсамди, что со мною творится?
– Мы с тобой связаны общими узами, моя маленькая королева, – вздохнул лоа могил. – Общей судьбой. Не станет у меня последователей, не станет подношений и веры – и мне конец. Силы мои убывают, а с ними убывают и твои.
Негромко выругавшись, Таланджи поспешно спрятала руки под одеялом.
– Выходит, этот озноб, эта боль в груди…
– Не убережешь меня, Таланджи, будет еще хуже. Ты должна меня защитить.
Услышав в голосе лоа непритворный испуг, Таланджи призадумалась. Как ей сохранить гордость и мужество, если даже бог в страхе?
– Я… я не могу в это поверить.
Бвонсамди склонил голову. Пламя в его глазах потускнело сильнее прежнего.
– Хочешь – верь, хочешь – нет, а такова истина.
Таланджи прерывисто, с дрожью вздохнула.
– Если все так и есть, то… то как же мне одолеть бунтовщиков? Неужели ты ничем не можешь помочь?
Лоа невесело усмехнулся.
– У тебя есть солдаты, Таланджи, и их может стать много, много больше. По-моему, ты уже знаешь, как подавить бунт.
Орда… Ну конечно. Этот посол, Зекхан, все никак не уймется, все уговаривает вернуться в Оргриммар и занять место в Совете. Место в Совете… но что именно оно ей принесет? Ей нужны корабли и войска, а не пустопорожние обещания, однако одним упрямством не погасишь этих огней, а Совет Занчули толковых решений не предлагал – лишь «выражал озабоченность»… Нет, кроме себя, надеяться не на кого. Так было всегда, с самого начала, а сейчас на кону ее жизнь.
– На мир с Альянсом я не соглашусь ни за что, – твердо сказала Таланджи. – Но помощи у Орды попрошу. Все это… со всем этим нам уже не совладать.
Бвонсамди наконец-то заулыбался.
– Вот и хорошо. Вот и ладно. Нападки на меня – это нападки на тебя, а если нас обоих уничтожат, кто защитит Зандалар?
Таланджи сощурилась. Улыбка лоа внушала немалые подозрения.
– Однако просишь ты не о мелочи. Орда сейчас заодно с ведьмой, убившей моего отца. Орда предпочитает не замечать злодеяний Джайны Праудмур, но я о них не забуду. А потому, лоа, если и дам тебе, чего ты хочешь, то не задаром.
– «Не задаром»? – Бвонсамди закудахтал, заквохтал, скривил губы в недоброй усмешке. – Ты ведь сохранишь за собой и королевство, и собственную жизнь. По-моему, это более чем справедливо.
– А в придачу я, Бвонсамди, избавлюсь от связующих нас уз. От договора, заключенного Растаханом. Мне он больше не нужен. Я отрину гордость и отправлюсь в Орду, но тогда ты откажешься от этого договора. Моя жизнь принадлежит мне и только мне, а от чужой не зависит.
Казалось, дыхание колом застряло в горле. Не каждый день Таланджи доводилось предъявлять ультиматумы лоа, а Бвонсамди, судя по гримасе на лице, ультиматум явно пришелся не по душе… однако отступать, пусть даже перед лоа смерти, Таланджи и не подумала. Если она настолько нужна ему, пускай идет на уступки. Это будет только справедливо. Наконец-то настал час и ей ставить условия.
– Ха. Нет, маленькая королева, я так не думаю.
– Почему? Наш договор… он что, нерасторжим? – спросила Таланджи. – Нарушу его – умру?
– Нет, Таланджи, но очень о том пожалеешь. На твоей стороне лоа могил, благосклонность бога… неужели ты вправду думаешь, будто без этого тебе не станет хуже?
Ветер усилился, засвистел, и снизу, из джунглей, донесся треск: еще несколько деревьев вспыхнули, покачнулись, рухнули под натиском пламени. Ночь огласилась воплями. Спальня покрылась изморозью, окуталась студеной дымкой, сгусток энергии, ударивший в грудь, отшвырнул Таланджи на кровать, а Бвонсамди, собрав невеликий остаток сил, загремел:
– Что, нечего сказать, глупая ты девчонка?!
Таланджи вихрем развернулась к нему. Нет, она не дрогнула, не сжалась в комок, не проронила ни слова. Пусть злится, пусть буйствует: сейчас верх за ней.
– Неразумная дочь неразумного короля! Твое счастье, что перед тобой я, а не другой лоа, – процедил Бвонсамди. В гневе он вырос, заполнил собой всю спальню, коснулся макушкою потолка, но тут же съежился, ссохся, синий огонь его глаз вновь потускнел. – Мве’зала на моем месте проглотил бы тебя живьем!
От одного упоминания имени другого лоа облик Бвонсамди дрогнул, расплылся перед глазами.
– Я и ему сказала бы то же самое, – бесстрашно отрезала Таланджи. Может, она всего-навсего девчонка, но и завернутая в одеяло, без короны, без украшений, без оружия остается королевой!
– Ты пожалеешь об этом, – заверил ее Бвонсамди, еще сильнее убавив в росте. – Ладно, согласен. Согласен. Отстоишь мои святилища, и после, когда я снова окрепну, наш договор утратит силу. Живи собственной жизнью, сама по себе… вот только не жалуйся, когда поймешь, каково это – остаться совсем одной.
Глава шестнадцатая. Дазар’алор
Переминаясь с ноги на ногу, слегка припрыгивая от нетерпения, Зекхан ждал, когда же настанет его черед выступать. Сегодня Совет Занчули вписал в план внеочередного заседания, созванного на рассвете по поводу растущей угрозы со стороны Укуса Вдовы, и его.
Еще никогда в жизни не выступавшему с официальными речами перед толпой высокопоставленных иноземцев, ему казалось, будто спина гнется под тяжким грузом ответственности. Вроде бы дело – проще простого: Таланджи нужна помощь Орды, Орда готова ее предоставить; остается лишь убедить королеву, что безопасность всего Зандалара куда важнее личной вражды.
Однако с течением времени шансы склонить королеву к своей точке зрения выглядели все менее и менее обнадеживающими. Таланджи расхаживала из стороны в сторону перед советниками в роскошных золотых креслах, и ее ясный голос звучал так твердо, решительно, что советники согласно кивали едва ли не каждому слову.
– Укусу Вдовы хотелось бы внушить нам, будто они везде и нигде, – говорила Таланджи. – Но это не так. Они совершили ошибку. Теперь нам известно, что у них на уме: они стремятся лишить сил Бвонсамди, думая, что тем самым лишат сил и меня.
Расположившиеся за спинами членов совета слуги в сверкающих головных уборах и юбках из перьев трудились, не покладая рук, лихорадочно занося все сказанное на глиняные таблички, а Таланджи продолжала обращенную к безмолвным, завороженным слушателям речь:
– Теперь от них следует ждать нападений на средоточия силы Бвонсамди – само собой, на святилища, а, главное, на Некрополь. Он не должен пасть ни за что, но, зная, где бунтовщики нанесут удар, мы можем с ними покончить, и в самом скором времени.
Остановившись, королева повернулась лицом к советникам и гордо вскинула голову.
– Возьмем под охрану святилища, возьмем под охрану Некрополь, и Укусу Вдовы придется пойти на открытое столкновение.
Тронутый ее речью, Зекхан захлопал в ладоши, но тут же сообразил, что в этом он одинок. А еще вспомнил, что он здесь вовсе не для поддержки ее замыслов: ему следовало склонить королеву к союзу с Ордой – за этим-то, в первую очередь, Тралл его сюда и отправил.
Неловко откашлявшись, Зекхан ускользнул еще глубже в тень, за колонны огромного зала совета.
Всего лишь за пару часов до рассвета в столицу прибыл вождь племени Черного Копья, встревоженный полученными от Зекхана сообщениями. Свирепые штормы, буйствовавшие вдоль побережья, наглухо перекрыли морские пути в Зандалар. Оставалось одно – лететь, но даже это было небезопасно. Одной из летучих машин Газлоу удалось высадить Рокхана в гавани целым и невредимым, но и она, поврежденная разрядом электричества, скопившегося в тучах, рухнула в прибрежные воды, едва тролль успел сойти на сушу. Зекхан встретил прибытие вождя с немалым облегчением: поддержка, ни много ни мало, члена Совета Орды и, вдобавок, близкого друга королевы ввергла его в восторг.