– Толку-то с них – только вопят да воняют, – сказала однажды Таланджи (тогда ей было всего восемь). – Но отец говорит, долг королевы – продолжить династию.
Скривившись от отвращения, она высунула язык.
Прячась за вазой куда выше и шире обеих, девочки подглядывали за матерями, ворковавшими над новорожденными.
– Вот станешь сама королевой, – серьезно, с уверенной рассудительностью ребенка, сказала ей Апари, – тогда все законы по-своему повернешь.
– И ты будешь рядом, – откликнулась Таланджи, крепко сжав ее руку, – и никто нам будет не указ.
И Апари поверила. Таланджи она всю жизнь верила без колебаний. И когда против Растахана выступили собственные же советники, а Таланджи молила ее сохранить верность короне. И когда Таланджи сказала, что Орде можно доверять. Верила даже больше, чем родной матери, Язме, пожравшей собственную же лоа, чтоб обезглавить королевскую семью. А ведь сколько Апари ее уговаривала, убеждала, опасаясь того, что случится, если Язма выступит против короля и потерпит крах. В глазах девушки Таланджи была воплощением доброты и света – как же отец ее мог оказаться злодеем? Как могла Язма оправдать столь опрометчивый поступок?
– Смысл существования лоа – в использовании других. В манипуляциях ими. До нашей жизни лоа дела нет, – с предельной серьезностью сказала ей Язма. – Так же, как Растахану нет дела до собственных подданных.
– Но Шадра никогда не причиняла нам вреда! – настаивала Апари. – Разве мы не можем ей доверять? Ты столько лет была ее жрицей…
– Мы верим в яд, дочь моя. Верим в осведомленность и хитрость. Быть может, у Шадры все это имеется, но она – лоа. Встав перед выбором, Шадра всегда выбирает то, что лучше подходит именно ей. Я сделаю то же самое. Положись на веру, Апари. Боги – ничто без верующих, и не пристало нам слепо повиноваться ни им, ни короне, превращающей нас в рабов прихотей лоа.
На следующий день Язма помогла поднять бунт, едва не закончившийся свержением короля Растахана. Не связанная ни богами, ни королями, она отважно сражалась и пала в битве. Если бы только Апари послушалась ее тогда, если бы только увидела Таланджи с отцом такими, каковы они на самом деле, если бы только пошла за матерью… Возможно, тогда для Белой Вдовы все обернулось бы по-другому? Конечно, ответа Апари не знала, но, по меньшей мере, погибла бы с матерью заодно.
Сожаления об этом терзали ее так же неотступно, как и рана в ноге.
В эту минуту Апари сидела на вершине утесов Зеб’ахари, а рядом стояла Тайо. Деревня внизу жила обыденной жизнью, ведать не ведая ни о хаосе в далеком столичном городе, ни о сторонниках Укуса Вдовы, прячущихся вокруг, среди холмов и деревьев.
– Они… они исчезли.
– Как?! – в ярости закричала Апари.
Выбитая из рук Тайо подзорная труба камнем полетела вниз и вдребезги разбилась о скалы.
– Как?!
Брошенный парусник вдали был замечен случайно. Каждый день Апари приказывала соратникам наблюдать за горизонтом, следя, чтобы ни одному кораблю не удалось миновать сети их штормов. И вот сейчас Тайо удалось углядеть вдалеке остов парусника, дрейфовавший в спокойных водах, у самой границы ненастья, а на его палубе – Джайну Праудмур.
Вначале Апари ей не поверила. Такого просто не могло быть. Джайна Праудмур? Тот самый человек, устроивший нападение на Великую Печать, убивший Растахана, обративший в руины дворец, и жизнь, и тело Апари? Однако, взглянув в подзорную трубу, она увидела Джайну сама – собственными глазами, чудом не вылезшими на лоб. Направляемая Тайо, Апари вернула ей трубу и воззвала к буре, двинула шторм вперед. Топливом ее колдовству служил дух жертвы, юной девицы, выхваченный из-под носа Бвонсамди и, вопреки всем законам природы, обретший новую жизнь в ее теле.
– Показывай! – крикнула она Тайо. – Веди меня к ней. Пусть шторм с нею покончит, а море станет ее могилой! Я повелеваю небесами, они послушны моей воле!
Да, такой конец ей как раз по заслугам. Еще немного, и Джайна Праудмур нежданно-негаданно падет от рук той, чью жизнь разрушила, сама о том даже не подозревая…
«Ты ведь меня и не знаешь, женщина из рода людей, – думалось ей, готовой отведать на вкус сладость мщения, – но я тебя знаю – о, предки свидетели: я тебя знаю прекрасно!»
Миг – и Апари словно бы воротилась в прошлое, в Зулдазар, стала той, прежней – юной, наивной девчонкой. С моря, с бортов кораблей Кул-Тираса, одна за другой палили пушки Альянса. От грохота канонады дрожали, тряслись даже зубы в деснах. Стрельба заглушала все прочие звуки – в том числе и треск камня вокруг. А после, начисто выбив из легких воздух, на нее рухнула одна из дворцовых колонн.
– Лоа!.. – прохрипела Апари. – Помогите мне, лоа!.. Прошу!
Кто знает, сколько она лежала там совсем одна, не в силах освободиться? Но тишину, ставшую единственным ответом на ее мольбы, Апари помнила до сих пор: ни боги, ни друзья на помощь ей не пришли.
Поднявшись, Тайо робко, точно ребенок в ожидании нагоняя, приблизилась к ней.
– Апари… Апари, святилища ждут. Мы обещали бледному всаднику сжечь их все до заката. А эта женщина из рода Праудмуров… настанет день, и у тебя еще появится шанс с ней поквитаться.
– Нет, Тайо. Другого шанса не будет.
С берега, лениво кружа в воздухе, поднялся на утес Даз. Брюхо его раздулось, набитое мясом какой-то злосчастной зверушки, изловленной внизу. Стоило жуткому клещу приземлиться на плечо хозяйки, Апари болезненно сморщилась. Тело сделалось хилым, зараженная рана высасывала из него все больше и больше энергии. Только злость да жизненная сила жертв и помогала хоть как-то держаться на ногах.
– Жизни во мне осталось всего ничего. Едва хватит, чтобы полюбоваться падением королевы-изменницы.
– Та вульпера, о которой я говорила, по-прежнему готова отнять больную ногу и спасти тебя.
Полоснув Тайо гневным взглядом, Апари чудом сдержалась, чтоб не хлестнуть ее по щеке.
– Нет. И больше никаких разговоров об этом. Еще слово, и я сброшу тебя с этого вот утеса.
На миг в глазах телохранительницы вспыхнул гнев, а может, возмущение; левая ноздря ее дрогнула, однако Тайо молча склонила голову и скрылась среди деревьев, где ждали, наблюдая за ними, остальные сторонники Укуса Вдовы.
Как бы Тайо ее ни раздосадовала, от дела, порученного бледным всадником, Апари отказываться не собиралась. На пожары в святилищах Бвонсамди сбегалось немало зевак, а кое-кто из верующих пытался гасить пламя. Задерживаться рядом с ними было слишком опасно, но сейчас настала пора отыскать последние три святилища и окончательно лишить этого лоа сил, нанести еще три удара перед тем самым, роковым. Ну а упущенный шанс разделаться с Праудмур… что ж, горечь обиды придется проглотить. Еще одна полная ложка скорби. Как же знаком Апари ее едкий вкус!
С этими мыслями Апари стиснула в кулаке медальон, висевший на шее – старую, потускневшую золотую безделку, принесенную в жертву Натаносом Гнилостенем. Медальон еле слышно гудел, вибрировал, исполненный странной, холодной волшебной силы.
Повернувшись лицом к джунглям, Апари почувствовала устремленные на нее взгляды незримых соратников.
– Укус Вдовы! Всем слушать меня! – провозгласила она. – Как только настанет вечер, самые быстрые пусть мчатся в столицу и поднимают на ноги наших соглядатаев. Самые беспощадные воины пойдут со мной, к северному святилищу. Никаких передышек, никаких колебаний! Сегодня у нас на ужин муки Бвонсамди – лучшая пища, чем рыба, питье крепче любого вина. Насытьтесь же ими, и пусть они укрепят ваши силы!
Глава двадцать первая. Дазар’алор
Очутившись под сводом огромной арки, ведущей в порт Зандалара, Тралл облегченно перевел дух. Массивные резные столбы приглашали, манили в толпу торговцев, во весь голос расхваливавших товар, носильщиков, чудом удерживавших на головах невероятно тяжелые корзины, и уличных пострелят, шнырявших среди покупателей да поглядывавших вокруг в поисках беспечно оттопыренного кармана. Запах морской соли унесся в даль, в ноздри ударила ошеломляющая волна сотни самых противоречивых ароматов, нахлынувшая со стороны рынка – запаха пота занятых тяжким трудом батраков; выпечки с пряностями, возбуждавшими воображение не хуже гербов и статуй, что придавали столице ее неповторимый блеск; ароматного мяса на вертеле; зелени, спелого винограда и цветов, свисавших с террас.
– Долгий нас ждет подъем, – вздохнул Цзи Огненная Лапа, проталкиваясь сквозь толпу, к колоссальной величины фонтану, увенчанному головой тролля, высившемуся посреди порта. – Раньше приступим – раньше закончим.
Впереди сверкали, суля надежду, золотые чертоги столицы зандаларских троллей. Верхушка пирамиды вздымалась к небу так высоко, что вокруг нее колыхались в воздухе полупрозрачные пряди тумана.
– Могла бы подбросить нас и куда-нибудь поближе, – проворчал Тралл. – Хотя, может быть, долгий путь и лучше, чем свалиться с небес прямиком в тронный зал.
– У всякой знающей свое дело королевы столица буквально нашпигована соглядатаями, – добавил Цзи, благоразумно понизив голос. – О нашем появлении ей станет известно еще до того, как мы достигнем Террасы Посланников.
– Тогда она будет нас ждать.
Сказать-то Тралл это сказал, и довольно уверенно, однако в душе особой уверенности не чувствовал. Почему Таланджи отвергает их помощь? Неужто не видит, что это вернейший путь к победе? Возможно, королева она и знающая, но при этом вдобавок горда. Слишком, слишком горда. Всякий правитель должен понимать пределы своих возможностей. Таланджи их явно достигла, осталось лишь поглядеть, поступится ли она личной враждой ради спокойствия, ради блага народа.
Личная вражда… Тут Траллу пришло в голову, что Джайна могла сотворить им портал в столицу так далеко от дворца именно из-за нее. Из-за этой вражды. Как встретила бы их Таланджи, ввались оба из портала, да без доклада, прямо в тронный зал? Пожалуй, при ее-то недоверчивости, немедля подумала бы о самом худшем повороте дела, и на сей раз не ошиблась.