А после память растрескалась, распалась на части, время пошло вкривь и вкось: смерть отца затмила собою все, случившееся до и после. Помнится, Таланджи что-то кричала королевскому стражнику, указывала ему куда-то, но куда? Посылала его выручать Апари? Или во всей этой неразберихе забыла об умиравшей подруге?
– Скольких же я подвела, – прошептала она.
– О, моя королева, у тебя еще есть время спасти и меня, и свое королевство.
Бвонсамди… Медленно подняв голову, Таланджи увидела его у дверей – едва ли не призрак: сквозь тело лоа были отчетливо видны золотые колонны за его спиной. Подъем головы потребовал титанических усилий, будто череп ее был отлит из свинца. Шея болела, спину мучительно ломило разом в четырех местах. Силы Бвонсамди таяли – таяли потому, что Таланджи в спешке отправила воинов на защиту святилищ, даже не подумав хоть о каком-нибудь плане.
И вот теперь силы Таланджи таяли тоже – ведь ее жизнь, пусть не ею самой и не по собственной воле, была неразрывно связана с жизнью Бвонсамди… Нет, ненависть к нему отняла бы слишком уж много сил.
– Прошу тебя, – пробормотала Таланджи. – Я… я вовсе не понимаю, как быть. Прошу, позволь мне увидеть отца. Он знает, что делать. Я обещала тебя защитить, но… но не могу сделать этого в одиночку. Призови сюда его дух, Бвонсамди.
Лоа придвинулся ближе. Лицо его застыло в мрачной, угрюмой гримасе. Страшась отказа, Таланджи проковыляла на балкон и окинула взглядом рушащееся королевство. Вернется ли Тралл? Вдруг он, узнав, что его посол едва не погиб в бою за святилище, передумает, возьмет назад предложение помощи? В таком случае им, несомненно, конец.
Изо всех сил вцепившись в перила, Таланджи вонзила ногти в мягкое золото. Ноготь на среднем пальце не выдержал, треснул, из трещины выступила кровь.
Разумеется, Бвонсамди двинулся следом, повис за спиной, источая мрачную ауру тления.
– Ищи собственные силы, – хрипло прошелестел он. Голос его ослаб в той же мере, что и образ. – Собственный путь.
– Собственный? Зандаларский? – презрительно усмехнулась Таланджи. – Он уже привел нас к поражению. Я снова всех подвела.
«Как подвела отца. Как подвела Апари и Зекхана…»
– Может, от лоа могил слышать такое и странно, однако надежда, моя королева, есть всегда.
Придвинувшись еще ближе, Бвонсамди остановился рядом. Глаза его тускло мерцали под костяной маской.
– Смерть приводит с собою жизнь, – продолжал он. – Да, великое колесо вращается не спеша, тут счет идет на эпохи, однако вращается же. Из мертвечины, из тлена вырастают побеги новой жизни, и все, с чем, казалось бы, навеки покончено, восстает, обретает новую цель…
Таланджи подняла взгляд на него. Сердце ее забилось чаще.
– Значит, отец…
– Чш-ш-ш. Ты не слушаешь, дитя мое. Ты слышишь лишь то, что хочешь услышать. Жизнь есть гармония. Равновесие. Все имеет свой путь, все течет своим руслом. Древние, духи, лоа… Придет время, настанет конец и нам, всех нас ждет долгая, глубокая дрема. И что же, без нас мир рухнет? Э, нет, наши приверженцы найдут силы в других вещах – кто в самих себе, кто в новой вере. Скорбя, они растут – так же, как и ты. Ну а когда пелена дремы падает, существа великие, вечные снова возносятся на вершину, накрепко связанные с колесом – ведь колесо, пусть и медленно, еле-еле, но кружится, кружится без остановки.
Бвонсамди умолк и, лишь дождавшись взгляда Таланджи, устремленного на него, подытожил:
– Вот так-то, ваше величество, все древнее, все могущественное в этом мире и остается вечным.
– Зандалар, – выдохнула Таланджи.
В джунглях пылали огни. Над зарослями поднимался дым. Где-то там, укрывшись во мраке, темные следопыты и Апари с фанатиками из Укуса Вдовы готовили следующий удар.
– Зандалар… он еще не потерян!
«И не будет потерян».
Лоа кивнул, и его мрачная гримаса наконец-то сменилась знакомой усмешкой.
– Я слаб, но меня рано списывать со счетов. Теперь они ударят по Некрополю, средоточию моей силы. Останови их там, и я помогу тебе поднять страну из руин.
– Но одной мне это не по зубам, – прошептала Таланджи, пав духом.
Как ей хотелось бы хоть минутку поговорить с отцом… но ведь Растахан тоже потерпел множество поражений, его благодушие и беспечность положили начало самым мрачным для их династии временам. Однако дурные мысли об отце радости не приносили, и потому Таланджи предпочла вспомнить кое о чем другом, о хорошем.
«Все древнее, все могущественное в этом мире вечно».
И это значило, что надежда есть.
– Орда придет, – пробормотала Таланджи, отвернувшись от Бвонсамди и снова окинув взглядом свои земли.
Страна горела, страна бунтовала, и, пока в Зандаларе не воцарится мир, не видать Таланджи ни минуты покоя, но… Но это была ее страна. Кому, как не королеве, беречь ее, кому, как не королеве, чтить?
– Однажды, – негромко заговорила она, – я покинула родину, только б ее спасти. Рискнув и достоинством, и самой жизнью, я обратилась к Орде, и они откликнулись на мой зов. Откликнулись, не бросили Зандалар в беде. И сегодня посол Орды не бросил в беде моих подданных, едва не погиб, спасая наших детей. Если так, я должна снова рискнуть достоинством и самой жизнью, должна верить: Орда вновь придет нам на помощь. Плечом к плечу мы дадим бой сгущающемуся сумраку, озарим страну светом и навсегда изгоним из Зандалара тьму.
Глава двадцать шестая. Назмир
– Ну как? Удалось поразвлечься?
Оттолкнувшись плечом от кривого мокрого дерева, Сира Лунный Страж презрительно фыркнула. «Поразвлечься?» Что значит это слово, она позабыла в тот самый миг, как продолжила жить после смерти. На неширокой прогалинке в стороне от дороги что-то негромко втолковывала соратникам предводительница Укуса Вдовы. Настроения среди мятежников царили самые радужные. Святилища пали. Победоносная кампания привела в ряды Укуса Вдовы новых последователей, и теперь их насчитывалось более сорока, плюс два десятка темных следопытов. Разумеется, вооружить всех новоприбывших Апари было нечем, но луки с кинжалами темные следопыты им обеспечили. Клинки их остры, дух тверд, осталось лишь нанести последний удар – удар по Некрополю. Тогда задача будет выполнена, и Сира с Натаносом смогут покинуть этот треклятый Зандалар, вернуться к Сильване Ветрокрылой.
Победа прибавила ей дерзости. Вопрос Натаноса остался без ответа.
– Эти фиглярства с детишками, – пояснил Натанос, шагнув к ней и подчеркнуто преградив ей дорогу. – Полагаю, они на время утолили твою жажду крови.
За спиной его занималась кроваво-алая утренняя заря, окутавшая багряным ореолом Некрополь. Над трясиной, отделявшей их от руин Зо’бала, густыми тучами клубились москиты – попади в такой рой человек, вмиг сожрут без остатка. Опасаясь попасться на глаза уцелевшим растарским ликторам, соединенные силы Укуса Вдовы и темных следопытов избегали прямых дорог.
– В жизни не думала, будто ты, Гнилостень, слаб нутром.
Натанос с досадой поднял глаза к небу. Рука его покоилась на эфесе заткнутого за пояс кинжала, другая играла оперением стрел, торчавших из колчана на бедре.
– Ты рискуешь ожесточить зандалари, подхлестнуть их волю к борьбе. До сих пор наши замыслы шли так гладко, потому что королева отрезана от всего мира. Дай ей пару орочьих батальонов, и расклад сил станет совсем другим.
– Они уже проиграли, – без околичностей отрезала Сира. – Штормы преградят путь любым подкреплениям из-за моря, а наши ловушки замедлят движение войск по суше.
Дабы подчеркнуть свою мысль, она пожала плечами и сняла шлем. Из недр осклизлого стального полушария густо пахнуло гнилью.
– Хм-м…
Натанос сделал пару шагов к пыльной тропинке, тянувшейся в сторону руин Зо’бала. Разведку туда они уже выслали и теперь ждали донесений.
– Разве это не то самое зло, которое наша королева стремится исправить? Не тот самый ад, от которого она нас спасет? Тельдрассил сожжен. Темные берега преданы огню. Уверяю, там погибла вовсе не какая-то пара писклявых щенков.
– В самом деле, Сира, с этим не поспоришь. О, а вот и Визринн.
Передовой отряд возвращался. Из мрака показались Визринн с Лелиас. Капюшоны их были натянуты на лоб, запястье Визринн стягивала тугая повязка. Откинув капюшон на спину, Визринн указала назад – туда, откуда они появились. Клубы объявшего землю тумана отчасти скрывали из виду трясину и осколки камня, усеивавшие дорогу к Некрополю. Безопасный путь оставался только один – закрепиться в руинах Зо’бала, а там пересечь топкие хляби по надежному мосту, ведущему в храм. Среди тумана светлыми прядками мелькали призраки, а может, духи – тени приверженцев Бвонсамди, влекомые к средоточию его силы.
– Там, в карауле, небольшой отряд, должно быть, присланный королевой, – доложила Визринн, ярко сверкнув глазами в обрамлении алых цветов, вытатуированных на лице. – Но мы превосходим их численностью.
– У них нет ни шанса, сэр, – подтвердила Лелиас. – В лагере, по большей части, одни паломники. Можно взять пленных и обойтись без крови.
Недовольно поморщившись, Сира повертела в руках шлем.
– Есть мысли, Сира? – с явной издевкой протянул Натанос.
– Они должны страдать, как страдаем мы, – ответила та, сплюнув при виде круглой багровой луны в небесах. – Лить кровь на глазах у Элуны – одна из величайших радостей посмертия. Богиня меня не спасла… интересно, явится ли хоть кто-то на выручку этому лоа?
– Как жаль, что нам предстоит разделаться всего-то с горсткой солдат и паломников…
Сдернув с правой ладони перчатку, Натанос коротко, резко свистнул. Ликование на прогалинке разом утихло, мятежники из Укуса Вдовы неспешно потянулись к ним, ближе к дороге. Апари еле переставляла ноги, но голову подняла высоко, а на плече ее гордо пыжился этот мерзкий клещ. Приблизившись, ведьма принесла с собой явственный дух гниющей раны, и Сира заметила, что прочие зандалари стараются держаться поодаль, а не зажимать носы им стоит немалых трудов.