– «Но… зачем он пришел?»
– Ваше величество, – учитель с непроницаемым лицом низко поклонился королю. – Чему обязан вашему присутствию на занятии?
Виссарион бросил презрительный взгляд в сторону Панцерро, словно тот был ведром с помоями. Он так и не ответил на его вопрос. Вместо этого Виссарион подошел ближе к Обсидиану, который крепко держал листы закрытыми. Принц молча вперил взгляд в стол, даже не поднимая золотых глаз на отца.
– Показывай, как проходят занятия, – прокаркал король, скрестив руки на груди. – Давай, наколдуй мне что-нибудь.
Обсидиан молча кивнул и, раскрыв листы, согнул в локтях трясущиеся руки. Принц прикрыл глаза и постарался изобразить жесты, о которых ему говорил Панцерро – мудры Первоэлементов. Обсидиан изо всех сил старался представить, как разгорается пламя в его руках. Как внутреннее тепло тела преобразуется во внешнее. Как дикий огонь Сирьяна, дремлющий в его крови, проснется. От напряжения жилка на висках начала пульсировать, но он не останавливался.
Ничего не происходило.
Обсидиан пробовал снова и снова до тех пор, пока обессиленно не опустил руки. Голова была готова расколоться на части, а из носа пошла кровь, которую он вытер тыльной стороной ладони.
Виссарион зарычал, словно дикий зверь, взмахнув крепко сжатыми кулаками в воздухе. Руки Обсидиана дернулись лишь на мгновение, чтобы прикрыться. Это не ускользнуло ни от Панцерро, ни от Виссариона. На лице последнего возникла ухмылка, и он опустил крепко сжатые кулаки.
Королю нравилось, что, несмотря на юношеский возраст, когда все внутри восстает против внешнего мира, его сын был тихий и покорный, словно забитая собака.
– Отвратительно, – выплюнул он это слово в Обсидиана, будто кислоту. – Ну давай посмотрим, чему тебя тут учат в теории. – Аль’Сивьери старший вырвал из рук Обсидиана листы и начал читать. С каждой новой страницей его лицо багровело от злости.
– Отец, я…
– Заткнись! – он со всей силы шлепнул Обсидиана стопкой листов по лицу. – Посмотрите на него внимательно, что вы видите!?
– Будущего правителя Цереры, – спокойным тоном проговорил Панцерро, стараясь не отрывать карих глаз от короля.
– А я вижу сопляка, который не умеет пользоваться ни оружием, ни магией! – гнев отца был заметен невооруженным взглядом. Его кроваво-красная аура расползалась по полу, словно щупальца осьминога. Запах ладана и пепла резал глаза. – Я вижу безмозглого скалли, который даже не может воспользоваться даром нашего народа! Он позор нашего рода, идущего от самого Сирьяна, первого Дракона! И вместо того, чтобы учить его полезным навыкам, вы рассказываете ему детские сказки и основы!?
– Во-первых, учитель здесь я, и решать это мне, – Обсидиан поднял умоляющий взгляд на Панцерро, надеясь на то, что тот замолчит, чтобы избежать смерти. Но мужчина понимал, что его ждет, поэтому с особым нажимом продолжил:
– А во-вторых: насколько мне известно, вы точно также никогда не обладали магией Дикого огня, а то, что у вас, это лишь договор с… – но Панцерро не успел закончить свою гневную тираду, так как Виссарион в этот же момент направил на него алые щупальца.
Седьмой преподаватель магии стал истекать кровью так, будто кто-то изнутри разорвал все его сосуды. Но этого королю было мало: он мгновенно придушил Панцерро. Учитель упал на пол, больше не шевелясь, а его багровая кровь быстро растекалась под ним.
Хоть последняя фраза была сказана не полностью, Обсидиан уловил ее суть, внимательно глядя на Виссариона каким-то другим взглядом. Их золотые глаза встретились, но глаза старшего Аль’Сивьери были не из чистого золота, а напоминали грязный песок. Король отвел взгляд первым, высоко подняв подбородок.
– Ты не говорил, что эта сила не твоя, – впервые за долгое время Обсидиан осмелился говорить с отцом строго. Он встал со своего места, еле-еле совладая с нахлынувшими эмоциями.
– Да с какой стати еще смеешь обвинять меня, щенок?! – взревел мужчина. Крупицы тьмы в глазах размножились. – Забыл, кто я такой!?
– Ты требуешь от меня силы, хотя сам никогда не имел ее, – принц Цереры стал подходить ближе, напирая на отца. На самом деле, ему было настолько страшно от своих же слов и действий, но впервые в жизни он ощутил новые чувства: гнев и несправедливость по отношению к себе, а также уверенность:
– Ты ведь знал, что я точно также не имею этот дар, как и ты, не так ли? Знал и все равно заставлял меня чувствовать себя никчемным из-за отсутствия магии? Заставлял меня страдать просто так! – последние слова Обсидиан выкрикнул отцу прямо в лицо, поравнявшись с ним.
Аура Виссариона искрилась в воздухе, словно звездная пыль, наполненная Тьмой и гранатами. Лицо, которое больше напоминало маску, было перекошено от удивления и гнева: ноздри раздулись, глаза полностью заволокло тьмой, а изо рта непроизвольно вырывался сдавленный рык. Его энергию можно было потрогать, увидеть, почувствовать каждой клеточкой тела: это казалось болезненным, словно множественные иглы прикасаются к коже, пронизывая ее насквозь. Снова и снова. Но тут король заметил кое-что: тень за спиной Обсидиана. Тень, заставившая его сердце сжаться от страха.
И в это мгновение он достал из-за пояса магическую плеть, что сияла ярко, словно факел.
– Ты, кажется, стал забывать, что такое настоящая боль, скалли!? Стал, наверное, думать, будто
престол уже твой, не правда ли!? – при этих словах пыл Обсидиана остыл, и он с ужасом наблюдал за движениями плети. Виссарион же заметил, что тень исчезла, и, обрадовавшись этому, он занес руку для удара. – Так я выбью из тебя эту дурь! – звонкий хлыст короля в одно мгновение разрезал воздух, и зала наполнилась оглушительным криком.
Златоглазый юноша лежал на полу, чувствуя, как все его тело горит адским пламенем: ему казалось, словно на каждом сантиметре кожи к нему прикоснулись раскаленным железом. Виссарион стоял над ним, сжимая рукоять плети, по которой текла теплая кровь.
– Надеюсь, этот урок ты запомнишь надолго, Обсидиан, – король спрятал орудие за пояс и развернулся, чтобы покинуть залу, но его остановил хриплый голос.
– За что? За что ты меня так ненавидишь, отец?
Виссарион обернулся, недоуменно глядя на принца.
– Ненавижу? Не-е-ет, все куда проще, – он присел перед ним на корточки, грубо обхватив лицо, чтобы Обсидиан смотрел прямо ему в глаза. – Разве ты не знаешь: огонь побеждают огнем. Каждый несет наказание за свои ошибки, Обсидиан.
– Тебе ведь было бы проще, если бы погиб я, а не мама? – хриплый голос прерывался. – Если бы тогда исчез я, а не Бонфаер? – отстраненно спросил принц. – В этом мои ошибки: в том, что я выжил вместо них?
Глаза Виссариона наполнились глубокой печалью, и он резко опустил лицо сына на пол и, не сказав ни слова, вышел из комнаты.
Обсидиан слышал, но не видел, как отец уходит, хлопая дверью, так как глаза были залиты кровью. Впервые за долгое время ему хотелось заплакать, но он не мог. Казалось, весь его организм сопротивляется тому, чтобы выпустить боль наружу. Внутри образовалась огромная пустота, растущая с каждым мгновением, заполняя каждый уголок его сердца.
«Значит, я был прав. Эта сила не его… Он лгал мне все это время и издевался, зная, что я не способен на это. И все это лишь потому, что я… Жив.»
Обсидиан прохрипел, опустив веки, чувствуя себя разломанным на части. Внутри него словно что-то лопнуло, разорвав весь мир на части. Грудь сжимало от боли, бессилия и пустоты.
Сколько он уже тут лежал? Час? Лье? Он не знал. Кажется, отец приказал слугам не трогать его, ведь никто так и не пришел ни помочь ему, ни чтобы убрать растекшуюся на полу лужу крови. Оно и понятно: они не хотели на себе испытать гнев Виссариона. Его силу…
«Что тогда у него? Раз это не стихийная магия… Его глаза во время гнева заволакивала тьма, а сама сила связана с чем-то похожим на… Это же Ночь… Но как? Панцерро говорил про какой-то договор…»
Тело не хотело двигаться, а боль не проходила ни на миг. Его сознание притупилось, из-за чего он не воспринимал происходящее вокруг себя. Но одно он понимал точно: отец владел силой Ночи, и он должен разобраться, как и откуда.
Кое-как управляя собственным телом, он начал подниматься, не сдерживая хрипы от боли. Его руки тряслись, от чего он несколько раз падал, после чего вставал снова. Сильно шатаясь на ходу, Обсидиан все-таки смог встать и побрел к двери. Сейчас ему было необходимо спрятаться и разобраться во всем там, где его никто не потревожит – в библиотеке. Виссарион туда никогда не заходил, а прислуге это запрещено: многие книги настолько старые, что их создателями являются еще Первые Боги. Да и тем более, сейчас его явно никто не потревожит, пока отец находится в таком настроении.
Обсидиан запер огромную дверь библиотеки, и только после этого по стенке скатился на пол, спрятав лицо в ладонях. Все тело до сих пор горело от боли, но гораздо больнее ему было осознавать то, что он услышал.
Он чувствовал очень сильный запах крови, шедший за ним шлейфом. Хотелось принять горячую ванну, соскрести с себя всю кожу, чтобы смыть этот ужасный и тошнотворный запах. Обсидиан не заметил, как начал с силой расцарапывать запястье в месте, где остались алые следы.
– Здравствуй, юный принц, – услышал он голос, идущий откуда-то из глубины библиотеки. – Прошу, прекрати, ты сделаешь себе только хуже.
– Кто здесь? – несмотря на легкий испуг, златоглазый все-таки прислушался. Как ему показалось, говорили оттуда, где находилось огромное резное зеркало.
– Здесь лишь я и вы, юный принц, – вновь заговорил голос, и Обсидиан убедился в том, что прав: звук действительно шел из зеркала.
Оперевшись рукой о стенку, он медленно пошел в ту сторону до тех пор, пока не дошел до нужного места. И тогда он очень сильно удивился.
– Кто вы? – спросил златоглазый у темноволосого мужчины в алом сюртуке, который отражался в зеркале. На его груди была прикреплена красивая брошь.