Маркос заметил жену босса. Она стояла спиной к бару, лицо кислое, как лимоны в вазе у нее за спиной.
Афродити тронула мужа за рукав.
– Пойдем, – сказала она, перекрикивая шум.
Ее голос звучал непреклонно, как недавно голос ее мужа.
Саввас посмотрел на жену. Афродити была единственной в зале, кому не понравилось блестящее выступление. Он знал, что у жены вызывает негодование все, связанное с «Клер де Лун».
– Хорошо, агапи му, – терпеливо сказал он. – Мне нужно кое-что сказать Маркосу, и потом пойдем.
– Я подожду в холле.
Не дожидаясь окончания оваций, Афродити двинулась к выходу.
Со сцены Маркос видел, как мелькнуло зеленое платье, когда она выходила через заднюю дверь. Вечер превзошел даже его собственные ожидания.
Глава 6
Хусейн Ёзкан начинал работу в шесть утра, когда солнце стояло еще низко, но уже пригревало. Чтобы расставлять и складывать лежаки, много ума не требовалось, но парень был рад, что зарабатывает сам, а иногда ему доставались даже чересчур щедрые чаевые. Похоже, многие туристы плохо представляли, сколько стоит кипрский фунт, и Хусейн не собирался их просвещать.
В середине дня был перерыв, и Ёзкан мог с час поиграть в водное поло, а вечером в волейбол. Закончив работу, этот восемнадцатилетний спортсмен, набирающий все лучшую и лучшую форму, покупал себе охлажденного пива «Кео». На закате он сидел на пляже с приятелями и потягивал пиво. Лучшей жизни Хусейн Ёзкан не представлял.
Команды в основном состояли из греков-киприотов, но самыми сильными игроками были турки-киприоты. Он не раз уговаривал младшего брата прийти на пляж и сыграть, но тот не решался. Пятнадцатилетний Али превосходил Хусейна ростом, но был щуплый. Однако настоящая причина заключалась в том, что парень просто не хотел играть в смешанной команде.
– Я им не доверяю, – говорил он. – Они нарушают правила.
Младший брат проводил дома больше времени, чем Хусейн, и в большей степени зависел от мнения отца. Али знал, что Халит Ёзкан не раз жалел, что они переехали в район, где кругом жили греки-киприоты. Ему было бы комфортнее жить в Старом городе, где они не составляли бы меньшинство. Али также знал, что отец боялся. Когда они прочитали в «Халкин сеси» о том, что ЭOKA-Б возобновила свою деятельность, Халит перестал сомневаться в том, что кровопролитие коснется и их.
Хусейн заметил, что чем бы ни занимались отдыхающие – грелись на солнышке, потягивая коктейли, плавали или были поглощены модным триллером, – они всегда поворачивались лицом к солнцу. Лежаки должны располагаться рядами и быть повернуты на восток. Эти иностранцы не желали смотреть в другую сторону. Даже фрау Брухмайер, которая теперь жила на острове, считала, что его красота и очарование – в сочетании синего неба и синего моря.
Им случалось обмениваться несколькими фразами, и пожилая немка всегда справлялась о матери Хусейна. Но и она понятия не имела, что киприоты ходят по лезвию ножа.
Маркоса все больше беспокоила связь Христоса с новым движением за энозис. Ему казалось абсурдным, что кто-то хочет разрушить этот туристский рай. По тому, как расслабленно девушки прогуливались по пляжу в бикини, как мужчины не моргнув глазом оплачивали сумасшедшие счета в баре, он понимал, что туристы, будь то из Греции или из других стран, были совершенно беззаботны. Несмотря на постоянную критику со стороны Христоса, Маркос не менял свою позицию: зачем делать то, что расстроит их мать? Но самое главное: зачем разрушать эту пляжную аркадию?
Каждый вечер клуб «Клер де Лун» был полон. «Мэрилин» пела три дня в неделю, в остальные дни выступали другие артисты кабаре, которых Маркос отобрал лично. Особой популярностью пользовалась исполнительница танца живота из Турции и три танцовщицы из «Ла каз о фол» в Париже, которые умудрялись исполнять канкан на крошечной сцене.
Отпускной сезон продолжался, и репутация «Восхода» и ночного клуба росла. Маркос стал приглашать не только известных в Афинах и Салониках греческих певцов, но и других артистов, в основном из Парижа и Лондона. Саввас тщательно изучал счета, но даже с учетом авиаперелетов эта идея приносила хорошую прибыль. От желающих стать членами клуба не было отбоя, и через несколько месяцев членский взнос существенно увеличился. Цены на алкоголь были астрономическими, но никто не придавал этому значения, поскольку подавалось винтажное виски.
Впервые на Кипре высокие цены сами по себе стали чем-то привлекательным, и все стремились в «Клер де Лун». Люди стояли в очереди, чтобы попасть в клуб, где цены соответствовали статусу и где вечер, проведенный на пурпурном диване, давал им возможность почувствовать себя принадлежащими к сливкам общества. Те, кто мог позволить себе роскошь, считали неуместным соседство скромных одноэтажных домиков, где семьи сеяли пшеницу, выращивали овощи и доили коз. У обитателей этих параллельных миров были собственные причины чувствовать себя довольными жизнью.
– Это то, что нужно толстосумам, – объяснил Маркос, когда даже Саввас ужаснулся, увидев новый прайс-лист, предложенный управляющим клубом. – Они не хотят ничего дешевого.
– Но в баре в городе алкогольные напитки стоят по два шиллинга, – урезонивал его Саввас.
– Доверьтесь мне, – настаивал Маркос.
Когда в клуб стали захаживать кинозвезды и голливудская супружеская пара провела там два вечера подряд, Георгиу доказал, что с лихвой оправдал ожидания. Теперь в глазах босса его управляющий был прав, что бы он ни сделал.
Отель тоже процветал. В конце сентября, когда впервые все пятьсот номеров были забронированы и заняты, Саввас Папакоста объявил, что ужин теперь будет подаваться в бальном зале.
Бальный зал, как и холл, был оформлен в духе недавних археологических находок в Саламисе: мозаичные полы и изящные колонны при входе. Во время раскопок были обнаружены захоронения, полные сокровищ, которым было несколько тысяч лет. Архитектурные и декоративные мотивы некогда цветущего города Констанции, как Саламис называли во времена римлян, вдохновили Афродити, и она использовала многие детали в оформлении самых больших помещений отеля.
Бальный зал был круглый, напоминающий по форме античный амфитеатр. По периметру располагалось двенадцать женских скульптур. Оригиналы из известняка не превышали тридцати сантиметров в высоту, но Афродити заказала статуи выше человеческого роста, и они как бы поддерживали потолок, подобно кариатидам в Эрехтейоне в Афинах. У каждой в правой руке был цветок. Афродити поборола соблазн расцветить скульптуры яркими красками, как, вероятно, были раскрашены оригиналы. Она хотела создать впечатление, что цвет перетекает из стен, которые украшали женские маски, чередующиеся с гирляндами из листьев в золотых и зеленых тонах. Маски точно копировали оригинал из гимназиума в Саламисе, но странным образом были похожи на лицо самой Афродити. Отовсюду в зале на посетителей смотрели ее огромные глаза.
Она даже заказала копии стула, который был обнаружен в одной из гробниц в античном городе. Найденные фрагменты были из слоновой кости, и прохладная гладкая текстура оригинала была воссоздана в дереве. Придавая значение каждой мелочи, мастер трудился над парой стульев два года и с дотошностью повторил резные пластины, некогда их украшавшие. Все восхищенно ахали, рассматривая сфинксов и цветки лотоса тонкой ручной работы. Обивщику предоставили свободу в оформлении сидений, и он выбрал золотой шелк, который гармонировал с позолотой корон сфинксов. На стульях во главе стола восседали Афродити и Саввас. Они выглядели как королевская чета на тронах. Афродити использовала элементы, которые восхитили археологов в Саламисе, и собрала их вместе в одном зале.
Стулья были не единственными предметами, над которыми трудились лучшие мастера Никосии. Тончайшие газовые занавеси, свисающие с высокого потолка, были вышиты золотой нитью и смотрелись единым ансамблем с позолоченными листьями, украшающими стены.
Это был храм, посвященный роскоши бытия, в котором отдавалась дань некоторым, если не всем, античным традициям. Пожалуй, материалы этой дорогостоящей стилизации были даже богаче, чем те, из которых были изготовлены оригиналы.
– Агапи му, тебе нравится?
– Мне кажется, наши гости должны это оценить, – тактично ответил Саввас, увидев в первый раз законченную работу, когда были повешены занавеси и расставлены в форме веера столы.
– Разве это не шикарно?
– Да, дорогая, это правильное слово.
Хрустальные бокалы, белые фарфоровые тарелки и начищенные до зеркального блеска приборы – все сверкало и переливалось в свете люстр.
В центре круга на полу красовалась увеличенная, но точная копия знаменитой мозаики из Саламиса, изображающая Зевса в виде лебедя. Это задумывалось как танцевальная площадка, например для первого танца жениха и невесты или для театральных и музыкальных представлений. В этом плане амбиции Афродити не имели пределов. Фамагуста была известна своими театральными и художественными традициями, и молодая владелица отеля хотела, чтобы ее заведение прославилось непревзойденным уровнем исполнительского искусства.
Желая достойно отметить завершение летнего сезона и начало их первой осени, Афродити воплотила свою мечту в жизнь. Она пригласила танцовщиков из Лондона исполнить «Лебединое озеро». На мозаичном полу в подобном интерьере это станет уникальным событием.
Саввас нервничал:
– Милая, это очень дорого…
– Саввас, нам необходимы такие мероприятия. Мы самый большой отель, но должны стать самым лучшим.
Танцевать на мозаичном полу было тяжело, но Афродити не сомневалась, что найдет выход. Было решено представить только самые знаменитые фрагменты балета.
В приглашении лаконично значилось «Лебеди». VIP-гости, прибывшие со всех уголков Кипра в этот самый шикарный отель острова, потеряли дар речи от того, чего удалось достичь супружеской чете.
Лишь немногие видели исполнение классического балета на круглой сцене, и когда прима-балерина закончила свой грациозный и полный драматизма танец, они не могли отвести глаз от этой волшебницы с лебедиными крыльями. Балерина и мозаика слились воедино. Зрители вскочили на ноги и устроили овацию, требуя исполнения на бис. Даже мужчины тайком утирали слезы.