Вроде уже не такой сердитый.
— Значит так, э-э-м… Егор, делаю тебе последнее китайское кхм… предупреждение, — говорит он отеческим тоном. — Ещё раз так сделаешь, будем с тобой по всей строгости кхм… поступать. Ты понял? То, что за дело стоишь, молодец, но против принятых решений э-э-м… нельзя идти. И мной прикрываться. Никак нельзя…
— Тебя Новицкая вызывала, — говорит Яна, когда я захожу в кабинет.
Парней ещё нет, она сидит одна.
— Ещё рабочий день не начался, а она уже вызывала? — удивляюсь я.
— Да, помощница её приходила, новенькая. Иванова.
— Понятно. Уже приступила?
— Выходит так, — пожимает Яна плечами.
— Ладно, — киваю я, — пойду, раз вызывала.
— Ох, я бы не советовала, — качает она головой.
— А что такое?
— Похоже ей с самого утра Пастухов прописал… касторки.
— В смысле? — хмурюсь я.
— Да… — неопределённо машет она рукой. — Вроде как разгонять нас будут…
— Чего⁈
Яна только бровями в ответ играет. Инерционность работы аппарата. Репрессии запустили, отбой давать не торопятся…
Иду к Ирине.
— О, вот он, — приветствует меня чёрная, как туча, Новицкая. — Надо же, сам Брагин и практически вовремя.
— Не практически, а вовремя, — уточняю я, — даже чуть раньше положенного.
— Вовремя была я. И Пастухов. Он меня с утра пораньше так пропесочил, что тебе и не снилось.
— За что это? — спрашиваю я.
— За что? Попробуй догадаться. За то, что без его ведома и без соответствующего решения готовим всесоюзное совещание. Теперь, конечно, отменять поздно, но это полное безобразие и за такие дела обычно простыми дисциплинарными взысканиями не отделываются.
— Да ладно, победителей не судят. Ты же хочешь быть победителем?
— Победителем? — угрюмо переспрашивает она. — Хочу, но примеряю маску проигравшего. Пока ты там прохлаждался на сессии, Толстиков в меня, как бульдог вцепился. Пастухов велел предоставить ему все материалы по всесоюзному совещанию. А ещё сказал, что Брежнев никаких распоряжений не давал и вообще не в курсе наших дел, так что меня ещё и во лжи обвинили. Вот такие пироги. Поэтому «Факел» всё-таки забирают у ЦК, хотят делать совет и сейчас решают, вводить ли в него меня или достаточно специалистов из различных отделов.
— Во блин…
Хорошего в этом вообще ничего. Контроль за официальными базами мы потеряем, бойцы останутся трудоустроены в «Факеле», а к нам будут приходить по остаточному принципу. Блин…
— Вот именно, — утвердительно кивает Новицкая. — Блин. Ещё какой блин.
— Слушай…
— Нет, — качает она головой. — Не хочу я больше тебя слушать. Пора и собственной головой подумать. А ты ищи себе работу. Думаю, правда, по комсомольской линии уже не получится. Вот такие новости. Но пока тебя не уволили, будь добр, иди и займись делом. И смотри, своим не говори ничего раньше времени.
— Да, они уже и так знают. Думаю, тут по всему аппарату звон идёт.
Она кивает.
— А Иванова где? Она вышла уже что ли?
— Вышла, да. Первый день сегодня. Побежала в кадры. Скажу ей, чтобы к тебе заглянула.
Я возвращаюсь в свой кабинет. Блин, Ильич, ну чего ты не дал команду заворачивать этого Толстикова обратно в ГлавПУР? Что теперь делать-то? М-м-м… Что делать? Вопрос стоит давно, вечно, практически, а вот ответ в голову всё не приходит.
Снимаю трубку и звоню Гурко.
— Марк Борисович, здравствуйте. Это Брагин.
— Здравствуй Егор, чем могу быть полезен?
— У меня к вам большая просьба, — начинаю я.
— Какая же? Ой, извини, я перезвоню.
В трубке раздаются короткие гудки. Ёлки… что бы это значило… Действительно, не может говорить или не хочет? Возможно, что-то уже разнюхал и теперь не хочет светить наши взаимоотношения.
Ну ладно, попробую ещё чуть позже. Занимаюсь работой а потом звоню Гурко ещё раз. Но нет, похоже, хочет переждать сгустившуюся надо мной тучу и отсидеться где-нибудь по-тихому. Наконец, когда все уже расходятся по домам, раздаётся звонок.
— Егор, мы не договорили. Слушаю тебя.
— Марк Борисович, — лечу я с места в карьер, не дожидаясь, когда он снова повесит трубку. — У меня просьба. Вы бы не могли помочь встретиться с Сусловым?
— Ничего себе! — удивляется он. — А звезду с неба тебе не нужно достать? Боюсь, что я такую встречу не смогу устроить. А чего тебе от него надо?
— Да… — не хочу говорить я. — У меня очень серьёзный личный вопрос.
— Настолько серьёзный?
Я не отвечаю. Конечно серьёзный. Потеря армии никак не входит в мои планы. Совершенно не входит…
— Ладно, — соглашается он. — посмотрим, что можно будет сделать.
Вечером звонит Цвет.
— Здорово, — приветствую его я. — Приехал?
— Приехал, да. Уж пару дней как.
— Всё нормально?
— Да, путём, — отвечает он. — Нормально. Слушай, тут этот чудак, Уголёк, предлагает поужинать, хочет обсудить дела кое-какие. Ты как, можешь?
— Да что обсуждать? — хмыкаю я. — Пока рано. Надо съездить, поговорить там с человеком, который уже очень хорошо работает на месте, посмотреть точки соприкосновения, оглядеться, по твоим каналам всё проверить, а потом уже конкретные дела планировать. А так очень похоже на шкуру неубитого медведя.
— Так-то оно так, но послушать-то можно. Я и тебя тоже послушать хочу. Расскажешь, как там с Карпом встреча прошла. Я так понимаю были рамсы внеплановые.
— Я бы это по-другому назвал, — отвечаю я.
— Ну вот, давай, встретимся и обсудим всё, а потом и с этим перетрём, что он там хочет.
Я соглашаюсь. В принципе, встречаться с Угольком мне не хочется, но получается, что просит меня об этом Цвет. То есть, он мог бы сам встретиться с этим парнем, но обращается ко мне. И это довольно важный момент, в плане его и моего статуса. Я для него, как партия, без руководящей и направляющей роли которой никуда нельзя. Соглашаюсь только, чтобы закрепить это положение.
Встречаемся мы в казино, но не в «Москве». В бывшем катране. Вернее, не так уж и бывшем. Публика здесь собирается традиционно блатная. И хотя мы сюда тоже поставили классное оборудование, атмосфера, милая сердцу завсегдатаев, поменялась мало. Правда, порядка стало значительно больше, чем раньше.
— Здорово, Бро, — обнимает меня Цвет. — Давай, присаживайся. У нас же здесь шашлычник козырный. Умар. У него мясо, просто атас. Сейчас сам убедишься.
— Мясо атас? Из кого он шашлык делает?
— Не из людей, не бойся. Барашек, свежайший, халяль, всё, как надо, даже ещё лучше. Ну давай, рассказывай, а то, этот кент скоро прибежит, своё перетереть не успеем.
Я рассказываю, всё что произошло в «Кавказской кухне» на встрече с Карпом.
— Карп не тянет, я тебе, как есть говорю. Он чел нормальный, я помню, и за меня вкупался когда-то, но реально не по зубам ему задача. Туда надо человека целеустремлённого и энергичного. И чтобы чувствовал себя хозяином.
— Наверно, надо забрать его в Геленджик, — хмуро размышляет Цвет. — Если его просто понизить и поставить под кого-то, он обиду затаит. А это плохо, сам понимаешь… Не знаю… Ладно, я подумаю ещё, что с ним сделать. При себе тоже вечно держать не будешь. Если к Старому приставить, тот недоволен будет…
— Да, надо его к кому-то приставить, не на самостоятельную работу. Исполнитель он вроде неплохой, можно, наверное, и к Старому. А можно и в Красноярск или Новосиб. У тебя земель много, куда хочешь, туда и посылай.
— Нужно иметь в виду, — качает головой Цвет, — сейчас в любом месте могут быть наезды и попытки прессануть. Кутеп этот не просто так появился. Сейчас среди воров недовольство зреет. Кутеп — это только цветочки, а ягодки ещё даже и не обозначились. Война может конкретная начаться.
— Моих людей по согласованию со мной можно использовать. Регионы, в которых мы есть, не прогнутся, так? Надо расширять географию и подминать под себя остальные. Сейчас если с Питером всё выгорит, мы капитально усилимся. Опять же такой момент. Если твои люди будут хорошо организованы и гражданских трогать не будут, или хотя бы для начала умерят аппетиты, понимаешь меня? Можно будет и на поддержку местных жителей рассчитывать.
— А как они поддержат? Это ж овцы. Волкам их поддержка похеру.
— Хорошо поддержат, я тебе точно говорю. Даже менты поддержат, у которых преступность понижаться начнёт. Всех беспредельщиков, всех залётных гастролёров, всех несистемных — бритвой по горлу и в колодец. Улучшай личный состав, и тогда мы многого добьёмся. Всех воров под контроль. Всё по команде, никакой несанкционированной ерунды.
— Ну, ты хватанул, конечно, — смеётся Цвет. — Воровской коммунизм хочешь построить?
— Ну, типа… Царство. А царём-то ты будешь.
— Буду-буду, — хлопает он меня по плечу. — Цвет Первый, он же Великий. Так что ли?
— Посмотри, где ты был год назад, или чуть больше года, и где ты сейчас. Думаю, ты и сам об этом уже думал, да? Широко шагаем однако.
Цвет не отвечает.
— Слушай, — меняю я тему. — А Уголёк этот… он реальный чел или балабол? Просто он такой слишком… экспрессивный, что ли…
— Да, есть такое дело, — соглашается Цвет. — Но при этом, как ты говоришь, реальный чел, не ботало. Авторитет имеет, дела делает. В Питере он важная фигура.
Я киваю.
— Здорово, кенты! — раздаётся голос Уголька.
— Моё почтенье, дон Вито, — усмехаюсь я. — Присаживайся.
— А чё за подъ**ки? — сразу щетинится он. — Я не понял.
— Присаживайся, дорогой, — киваю я. — Здесь ты среди друзей, так что расслабься, пожалуйста, и не искри.
— Ты хочешь сказать, что от меня напряжённость идёт? — хмурится Уголёк.
— Он хочет сказать, — вступает Цвет, — что сейчас шашлык принесут. Давай, садись.
— А, — улыбается Уголёк, — заказали уже? Ну, ладно, хорошо.
Шашлык приносит сутулый и угрюмый дядька в чёрном. Официант и рабочий кухни. Девушек мы здесь не держим. Единственная, кто здесь бывает по служебным делам — это Лида.
— Ага! — восклицает Вито, потирая руки. — Попробуем, что вы тут в своей Москве едите. М-м-м, нормально. Я думал дрянь будет, если честно, но ничего, есть можно.