— Ты что творишь! — взвивается Бекштейн.
— Привет, Илья, — повторяю я и открыто улыбаюсь.
— Ты с ума сошёл⁈ — чуть не кричит он. — Ты знаешь, что это за документы⁈ Да каждая из этих бумажек стоит больше, чем твоя голова.
— Серьёзно? — округляю я глаза, беру сверху несколько листков и бросаю под потолок.
Бумаги красиво разлетаются, а я тянусь к следующей порции.
— Стоп! — резко взяв себя в руки, говорит он. — Я тебя слушаю.
Я вальяжно откидываюсь на спинку стула. Блин, для таких случаев нужно носить с собой сигару. Сейчас бы не спеша обрезал, раскурил и пустил в потолок густую ароматную струю дыма.
— Нет, Илья, это я тебя слушаю, — приглашающе киваю я. — Рассказывай, что у тебя случилось, что за форс-мажор.
— Что? — хмурится он.
— Рассказывай, говорю, что у тебя случилось, — повторяю я. — Чего не ясно-то?
— Случилось? — поднимает он брови. — Всё отлично. А у тебя что случилось? Ты ведёшь себя неприлично.
— Да? По-моему, минимально, что у нас случилось — это недопонимание. Ты помнишь, я тебе нашёл покупателя на маршрут? На эшелон твой.
— А-а-а, тянет он, вон в чём дело. Так я уже всё уладил с твоим человеком. Или это ты его человек, не знаю как там у вас устроено.
— Уладил? — удивляюсь я — Серьёзно? И как же ты уладил?
— Придёшь вечером отдам я ваши деньги, не бойся. Они не пригодились.
— Поясни, пожалуйста, что значит «не пригодились»?
— Что-о-о⁈ — высокомерно тянет он и поднимает брови.
— Я прошу, чтобы ты объяснил, что значит «не пригодились».
Он нетерпеливо хлопает себя по бедру.
— Что объяснять? Всё отменяется, деньги я отдам вечером. Первоначальный покупатель всё решил и мы вернулись к нашим договорённостям.
— А мы, значит, были страховкой, я правильно понимаю?
— Понимай, как хочешь. Я вижу, сотрудничество у нас как-то не ладится.
— Серьёзно?
— Мне работать надо, всё на этом. После шести жду тебя в «Океане». Я тебе столик забронирую, заодно и поешь нормально.
— Илюха, — качаю я головой. — Ты очень сильно ошибаешься и не догоняешь, что произошло. Большой человек напрягался, выручал тебя, пристраивал твой сраный груз, а ты говоришь, что больше в его услугах не нуждаешься. Это очень неправильно. Совершенно неправильно.
— Что⁈ — снова пылит он. — Большой⁈ Большой человек⁈ Он, значит, большой, а я маленький⁈
Он подскакивает ко мне и тычет пальцем в лицо:
— Я маленький, но не игрушечный! Ты понял? Заруби на носу! Маленький, но не игрушечный!
Повторив своё заклинание, Бекштейн бросается к двери, распахивает её но, оценив рекогносцировку, тут же снова закрывает и резко успокаивается.
Это всё, конечно, потешно, но надо уже ближе к телу, как говорил незабвенный Мопассан.
— Больше мне добавить нечего, — говорит он, на удивление спокойно. — Деньги отдам вечером.
— Хорошо, — киваю я, вставая. — Но только два конца. И это ещё очень щедро с моей стороны. Двести процентов. Двойную сумму. Сегодня после шести. И извинения. И ужинать у тебя я не буду.
Он набирает в лёгкие воздух, чтобы ответить, но в этот момент у него на столе звонит телефон.
— Минутку, — говорит он мне и снимает трубку. — Слушаю… Да… Да… Что⁈ Да вы что там⁈ Вы с ума сошли? Что значит состав, арестовали? Там же всё строго по накладным…
Он замолкает и некоторое время слушает, что говорят на том конце провода.
— Кто это, ОБХСС? Я сейчас Кардовичу позвоню… Что? Из Москвы? Причём здесь Главное Управление? Причём здесь оно?.. А где это случилось? Что это такое, это ещё Ленинградская область?
Он прижимает трубку к груди и опускается на стул. Некоторое время сидит, глядя в одну точку, а потом начинает торопливо набирать номер телефона.
— Майора Кардовича, пожалуйста, — говорит он. — Что? Бекштейн.
Наступает пауза.
— Да-да, — оживает он через некоторое время. — А когда он будет? Как это вы не знаете? Ну, примерно же можно понять? Он ведь регулярно туда… Что, простите? Да, конечно, мне срочно! Очень срочно!
— Ладно, — киваю я. — Вечером увидимся.
Он не обращает на меня никакого внимания. Я подхожу к двери и покидаю кабинет.
— Чего он там голосит? — усмехается рыжий боксёр Денис Старовойтов.
— Экспрессивный стиль общения, — пожимаю я плечами и киваю своим. — Пойдёмте, ребят.
Мы выходим из Бекштейновской стекляшки и садимся по машинам. Возвращаемся в отель и идём наконец-то обедать. Собственно, обедают парни, а я только кофе пью. Не то чтобы это прямо операция, да и от завтрака я сегодня не отказался, но небольшой мандраж имеется. Как перед экзаменом.
После ресторана я подхожу к междугородним таксофонам и звоню Злобину. Бросаю пятнадцатикопеечную монетку и набираю номер.
— Здравствуйте, Леонид Юрьевич. Это я.
— Привет, — отвечает он. — Как дела?
— Всё по плану. Поеду сегодня к шести в «Океан».
— Ясно.
— У вас как?
— У нас тоже будет всё хорошо, не беспокойся. Как говорится, будем работать без шума и пыли.
— Ну и отлично. Я и не сомневаюсь, просто уточняю.
Особо не поговоришь, в отеле полно иностранцев. Наверняка, вернее точно, всё пишется, так что достаточно и такого разговора. Значит всё хорошо.
Потом звоню домой, узнать, сдала ли Наташка. Сдала. Куда ей деваться, надо значит надо. Так, ладно. Где машины-то застряли? Давно уже должны были приехать… Как бы с транспортом, в принципе, всё решено, таксисты здесь, ждут, но куда пацаны делись, непонятно. Ну и, опять-таки, лишние глаза и уши мне ни к чему… Ладно подождём ещё.
Время потихонечку подходит. Перед отъездом подхожу на ресепшн и оставляю для парней записку. Когда приедут, будут регистрироваться, им отдадут…
Всё. Погнали. Пора…
Прыгаем по тачкам и едем в «Океан».
Останавливаемся и идём от машин к барже, на которой, собственно, и оборудован ресторан. Эта часть набережной заросшая и относительно безлюдная. Я подхожу ко входу, но дорогу мне заступает рыжий Денис с напарником.
— Что такое? — удивляюсь я.
— Закрыто, — усмехается Ден. — Санитарный день.
— Серьёзно? Ну ладно. А хозяин-то здесь?
— Чего? — вдруг бычится он. — У меня хозяина нет.
— У тебя нет, — пожимаю я плечами, — а у баржи есть. Илюха здесь?
— Не знаю, — холодно отвечает он.
— Блин, чё вы за люди такие, а? Пусти, Денис, я ведь всё равно зайду, ты же понимаешь.
— Возможно, Бро, — качает он головой. — Но только не так, как ты думаешь. Извини, земляк.
Океан, океан, океан,
Под великою звёздною крышей…
Это из Барыкина… Старая песенка… Не очень, кстати, так, просто вспомнилась. К слову пришлось…
— Позови начальника, — говорю я.
Но боксёр Денис только головой качает. Дверь за ним открывается и из неё появляются ещё двое бычков.
Я усмехаюсь. Поворачиваюсь и вижу, как с двух сторон к нам приближаются ещё семеро чуваков, включая тяжеловеса Саню, мечтающего, как сегодня выяснилось, о реванше. Семь да четыре — одиннадцать. И нас шестеро. Одиннадцать спортивных, накаченных и подготовленных быков против пяти списанных ветеранов и меня с отсрочкой от армии.
— Ну, — подмигиваю я Дену. — Диспозиция понятна. А чего вы хотите-то? Вернее, чего наниматель ваш желает?
Я ещё раз оглядываю всех потенциальных участников вечеринки.
— Прежде всего, — ухмыляется Саня, снимая спортивную куртку, — он хочет сделать вам невыносимо больно.
— Понятно, — киваю я и начинаю насвистывать:
Дремлет притихший северный город,
Низкое небо над головой,
Что тебе снится, крейсер «Аврора»
В час, когда утро встаёт над Невой?
Зря, по ходу, завтракал сегодня…
15. Время, вперед!
Эх, была бы у меня здесь база, парни бы сейчас достали волшебные бесшумные пушки и навели порядок. Или наоборот, беспорядок, это смотря, как подойти к проблеме. Впрочем, что толку гадать, ребята с машинами и, соответственно, стволами где-то застряли и выкручиваться придётся с помощью подручных средств. Как говорится, крылья-крылья, главное — хвост!
Я пожимаю плечами:
— У перфоманса имеется цель или ваша задача просто покуражиться?
— Сейчас узнаем, — усмехается Денис Старовойтов.
Просто, конечно, не будет. Здесь проход неширокий, что-то вроде трапа, ведущего с берега на баржу, так что те, кто стоят за ним, не смогут одновременно оказаться в гуще событий. Мне придётся брать на себя Дена, а заодно и создать затор, препятствующий проходу остальных.
Я, честно говоря, не ждал такого подхода от Ильи, но ничего, в конечном итоге от этого не лучше и не хуже, если не считать возможных последствий схватки. О, а вот и он.
Из двери выходит Бекштейн:
— Дайте, дайте пройти, посторонитесь!
Он проходит вперёд, раздвигая свои живые ракеты — «Першинги» и «Томагавки». Раздвигает и встаёт прямо передо мной. Пижон. Решил покрасоваться? Он находится на ступеньку выше, поэтому мы оказываемся примерно одного роста. Я невольно примеряюсь к его носу. Мне будет удобно боднуть его и хорошенечко расквасить пятачок. Ладно, живи…
— Это ты сделал? — высокомерно спрашивает меня он.
— Смотря что, — даю я резонный ответ.
— Ты знаешь, — злится он.
— Возможно, — соглашаюсь я. — Но не факт.
— Ты знаешь! Вагоны… Их арестовали. Твоя работа?
— Нет, конечно, это работа ГУБХСС.
— Но настучал ты? — гневно уточняет он и ноздри его раздуваются.
— Настучал⁈ — смеюсь я. — Ты не понял, Илья. Я не стучу, я даю команды. Ты умный и хитрый предприниматель, гений, практически, а задаёшь такие грубые и даже тупые вопросы. Что же ты меня не просчитал? Не понял, что нужно не ссориться со мной, а дружить? Я ведь тебя могу защитить в случае чего, а твои «постоянные партнёры»… ну, попроси у них защиты. Или в обкоме попроси. Понимаешь меня? Можешь и у дружбана своего из питерского ОБХСС. Да вот у Дена с Саней попроси, пусть они тебя от ментов отмажут. Ладно, считай, что это лабораторная работа, практическое занятие. Урок. Ты мои бабосики принёс?