рием русского копья. Отрабатывать вложенные в их страну ресурсы. Какой там к черту социализм? Тут уже пахнет самым настоящим империализмом!
Хотя, может, и к лучшему. Усиление влияния и благосостояния, в результате более практичной политики, заметно даже по Восточной Германии. В свой последний приезд в ГДР, Вольфганг с удивлением заметил качественные перемены в обществе. Больше денег, больше товаров, меньше цензуры. Ему, выросшему в голодные пятидесятые, было приятно найти собственную страну пусть и не процветающей, но более зажиточной. Глядишь и вожжи можно будет вскоре отпустить. Хотя…как знать.
— Ты так и не открыл самую важную газету?
Севший, без приглашения, за столик усатый и загорелый до черноты импозантный брюнет говорил с некоторым акцентом, хоть и был рожден во французской колонии Сен-Мартен, что входила в состав заморского департамента Франции Гваделупа. Занятная личность, сам по происхождению креол, долгое время жил и работал в английском Белизе, сейчас трудится на спецслужбы США. Всегда старается выглядеть показательно панибратски, в меру обаятелен, но из породы тех людишек, к кому поворачиваться спиной смертельно опасно. Что еще можно было ожидать от ЦРУ? Прислали очередного подонка, которого в случае чего совсем не жалко. И они еще учат КГБ, как работать?
— Там есть что почитать? — также без приветствия ответил нахмурившийся немец.
— Третья страница, камерад.
— Да чтоб тебя! Сколько раз говорил, не называй так меня на людях!
— Почему? Ты все равно похож на немца. Я вас среди местной публики сразу узнаю. Даже голландцы ведут себя намного свободней и веселей. Если видишь в толпе унылую морду — это точно немец!
Шваниц кисло улыбнулся в ответ:
— Это ты в Москве еще не был, креол.
Седрик Авинель смешно вытаращил свои темные глаза, немец злорадно улыбнулся и открыл требуемую страницу «The New York Times».
В этом космополитичном издании редко можно было найти нечто стоящее. Хотя…третья страница и небольшая заметка:
«Сенаторы Хелмс и Джексон потребовали провести расследование странных финансовых махинаций, которые в последние месяцы участились на американских фондовых биржах. Они говорят о некоей третьей стороне и подозревают происки Советов. Это уже не первое расследование, связанное с ситуацией на рынке акций. Пока ни одно из них не принесло хоть какой-то ясности. Играют ли коммунисты на нашем фондовом рынке и какие акции они скупают черед подставных лиц? Какую информацию прячет от нас туманное будущее?»
— Ну как тебе новость?
— Так поэтому ты попросил купить эту газету? Только я здесь при чем? У меня в Париже, как ты знаешь несколько иная функция. Проводите сами эти чертовы расследования!
— Не все так просто, мой дорогой коллега, — Вольфганг при таких словах скривил лицо. Он не считал этого выскочку себе ровней. — Если русские и действуют на американских биржах, то через посредников и очень аккуратно.
— От нас вы что хотите? КГБ перед Stasi не отчитывается. Это же и дураку известно! Как и то, что Москва проводит сейчас более практичную политику. К власти пришли технократы, про идеологию в Кремле пока предпочитают не вспоминать.
— Пока? — неожиданно встрепенулся Седрик. — Что ты под этим сейчас подразумеваешь?
Немецкий разведчик поднял руку, подзывая гарсона. Ему вдруг резко захотелось выпить. Вот они и подошли к тому вопросу, зачем он здесь сейчас. Заказав коньяк и сок, он внимательно посмотрел на ЦРУшника. Авинель только производил впечатление беззаботного креола, волею судьбы оказавшегося в центре хитросплетения шпионских интересов. Это был на самом деле весьма умный и хитрый человек, и он отлично знал, что Штази через Шваница сливают его конторе ценную информацию. Сейчас же креол какого-то черта приперся сюда передать конкретный заказ своего начальства. Да за такую информацию ему русские башку на раз оторвут!
— Насколько мне известно, — Авинель подался вперед, ловя каждое слово, — русские коммунисты взяли тайм-аут. Их новая идеология будет представлена миру позднее.
Седрик, судя по его физиономии, был искренне обескуражен.
— Какого черта им тогда, вообще, идеология? Они получили преимущество, фору. Я бы на их месте рвал и метал! Наши шишки второй год жидко обсираются и предпочитают зря не злить русского медведя.
— Они не видят явный знак, подаваемый Москвой?
— Ты о практичности в политике?
— И о ней тоже, — вздохнул Вольфганг и благодарно кивнул гарсону. Седрик, заметив напиток, также себе заказал коктейль. Похоже, что у них сейчас будет по-настоящему серьезный разговор. Во всяком случае разведчик к этому вел дело.
— Черт поймешь нынче этих русских. Они полезли успокаивать Ближний Восток, но послали на хрен палестинцев, раззадорили евреев и в итоге получили там черт-те что! Была одна война, а стало несколько!
— Ну почему черт-те что? — деланно удивился немец. — Навели железный порядок в Ливане. Помогли очистить предполье Израиля. Сейчас там тишь и благодать. Скоро евреи освободят Голанские высоты.
— Ты называешь порядком уничтожение всех лишних? Советы никогда этого себе не позволяли!
— Новая политика, — пожал плечами разведчик. — Зачем им чертовы придурки — палестинцы, от которых только одни проблемы. Они решили их всех выслать оттуда и переправить к других арабам.
— Создав, в свою очередь, кому-то проблемы? — Авинель оживился. — Слушай, а не предали ли палестинцы русских в будущем? Вот откуда эта показная жесткость.
— Да какая разница? Русские действовали абсолютно цивилизованными методами — убирали проблему с корнем из сердца долой. Именно так всегда поступают англосаксы.
Агент ЦРУ набычился. Он никак не мог относить себя к англосаксам, но это были его работодатели. Он сам придерживался их общей императивы.
— Какая это к черту цивилизованность, убивать тысячи людей за их политические взгляды?
Немец холодно посмотрел в глаза креолу:
— Мне перечислить, что творила Америка и Англия за последнюю сотню лет? Боюсь, это затянется надолго.
— Я понял твой посыл! — примирительно поднял руки Авинель. — Потому мои боссы писают которую неделю кипятком. Подобное бьют подобным, и они бессильны.
— Я уже отмечал, что нынче в Москве правят технократы. С ними проще договориться, чем противостоять.
— Спасибо. Я так и передам.
Авинель отпил из бокала и о чем-то усиленно размышлял. Он получил четко означенный слив и можно было заканчивать разговор.
— Тьфу, здесь не умеют делать тропические коктейли, — наконец проговорил он.
— Пей кофе и коньяк, — сухо улыбнулся Шваниц. — Мы ведь в Париже. Театры, клубы и француженки. Вот зачем сюда едут люди.
— Мне пока не до этого, — креол облизнул губы и заметно напрягся. — Что насчет нашего заказа по акциям?
— Ничего не могу тебе обещать. Если русские там и в самом деле замешаны, то действуют через четвертые руки и здорово все секретят. Это не наш уровень.
— Что, знаменитые наглые штази боятся пошарить по карманам КГБ?
Реакция немца была разительно показательна. Он мгновенно выпрямился, его серые глаза сверкнули стальным блеском:
— Авинель, впредь могу тебе посоветовать держать свой поганый язык за зубами!
Мгновенное преображение из расслабленного туриста в настоящего волчару здорово подействовало на развязного агента ЦРУ. Забыл, с кем имеет дело! В глазах Седрика на какую-то долю секунды мелькнул откровенный страх. Вольфганг в глубине души усмехнулся. Что взять с этих южных народов? Они горячи, пылки, могут даже в порыве совершить громкий подвиг, но дают слабину стоит лишь на них по-настоящему надавить. Истинная отвага присуща только северным народам!
Разведчик не любил нацистов всем сердцем, но в целом был согласен с нордической теорией. Лишь англосаксы и германцы могут идти во главе человечества. Это они его настоящие герои. Но Гитлером и его приспешниками из других европейских стран была допущена одна чудовищная ошибка. Они почему-то не посчитали такой чисто северный народ как русские нордическим, и в итоге жестоко просчитались. Именно русским, а не остальным славянам оказались присущи такие качества, как беззаветная храбрость, хитроумность и отвага.
Вольфганг много общался с ветеранами Второй Мировой. Они всегда ставили русских в качестве врага на первое место, только в некоторых позициях приближая к тем англичан. Это был их кровавый опыт. Да и из своих командировок в Россию немец вынес впечатление, что настоящие русские по складу характера и упёртости больше похожи на европейцев, чем многие исконные жители Европы. Просто большая их часть совершенно не разбиралась в России, причисляя к русским другие народы, живущие там. Собственно, и американцы ни черта не смыслят в понимании их главного врага. Поэтому вскоре поимеют большие проблемы.
— Я проконсультируюсь со своим руководством, но ничего не обещаю.
— Смотрите сами, — Авинель уже пришел в себя и, как ни в чем не бывало, смаковал пирожное. — Я могу только заявить, что тогда у немцев открылось бы «окно возможностей».
Шваниц молча смотрел на агента ЦРУ и никак не мог понять, отчего руководство американской разведслужбы для такой важной миссии выбрало этого хитрожопого креола? В чем здесь секрет? Но слова, прозвучавшие только что, могли означать начало невиданной доселе шпионской игры «на выбывание». Острый интеллект разведчика уже нарисовал в уме несколько замысловатых схем. Ему было очень интересно поучаствовать в предстоящем бедламе. Пожалуй, надо сходить в тир, лишний раз потренироваться.
Глава 18 9 ноября 1976 года. Лэнгли, штат Виргиния, США. Central Intelligence Agency
Джорджа Герберт Уокер Буша всегда бесили длинные коридоры этого здания. Была бы его воля, то он бы все тут переделал или вовсе съехал в другое место. Но Буш отдавал себе отчет, что в ЦРУ он пока новичок и не готов на поспешные шаги. Мало того что Агентство и так переживало не самые лучшие деньки, так еще и за океаном в полный рост выросла невиданная доселе угроза. Тут поневоле начнешь нервничать. Буш спешным шагом двигался в сектор Directorate of Operations, Оперативное управление, где было назначено секретное совещание.