— Хотелось сей год побольше сделать. Зато сейчас вот они наши карты и планы.
— Да, — Гиппельбаум снял очки и протер их, — планов у вас громадье. Только обоснований пока маловато.
— Прочитайте еще раз из доклада чудом у меня сохраненного на телефоне, — при этих словах заслуженный геолог неосознанно глянул в сторону древнего черного аппарата. — «По имеющимся, сегодня данным, ресурсы рудопроявления Няльм-1 составляют 7,5 тонн по платине и 4,3 грамма на тонну руды по золоту, Няльм-2 — 3,4 тонны по платине и 3,7 грамма на тонну руды по золоту, Оленинское — 3 тонны по платине и 3,1 грамма на тонну руды по золоту, ручей Ворговый — 28 тонн по платине и 0,6–2 грамма на тонну руды по золоту. Кроме того, золото и серебро найдены в месторождениях колчеданных руд Южного Прихибинья».
— Результаты на первый взгляд ободряющие.
— Так что, Рудольф Витальевич, сможем пробить наверху средства для разведки. Хотя бы для начала Терский район, Ермаковская группа кимберлитовых трубок, заодно поднимем разного другого.
— Простите, голубчик, но не рановато ли? Министерство пока в основном сосредоточено на Якутии и том месторождение, что под Архангельском. Рядом с последним крупный город и развитая инфраструктура. Здесь же у нас медведь не валялся.
— Ну какая-то дорога от Кандалакши имеется.
— Вот именно, что хоть какая-то, — Гиппельбаум водрузил очки на место и снова придвинул карты. — Работы много, Павел Иванович. Все с нуля начинать, сами знаете, что в нашем управлении в основном другие направления поисков. Платина, палладий и иные редкие металлы. Они очень востребованы в военной и электронной промышленности. Последней же нынче дан приоритет.
— Это я знаю, — Сметанин потянулся к розетке и подключил чайник, потом виновато глянул на хозяина.
— Включайте, я и сам хотел вам предложить чаю, у меня еще осталась морошка. Обожаю, знаете ли, этот полярный деликатес. Для здоровья полезно.
— Не откажусь. Что же по поводу палладия, то я уже передал, что помнил еще в самом начале, когда попал в семидесятые. Я же работал некоторое время в вашей партии, Рудольф Витальевич.
— Вот как? — пожилой геолог сощурил глаза.
«Не вспомнишь. Ты уже был древним стариком, легендой Хибин».
— Значит, можно было вот так просто получить паспорт, купить билет и поехать в Париж?
— Ну это не самое сложное. Вот получить Шенген иногда бывало и труднее.
— Что это такое?
— Нечто вроде общей визы в страны Европы. Частенько люди поступали проще. Получали визу в консульстве Финляндии, а потом ехали по Европе куда хочется. Но Финляндию посетить все-таки через какое-то время было надо. Туда даже ходили специальные автобусы для магазинных рейсов. Шопинг в наше время назывался.
— То есть и у вас оставался дефицит?
— Да нет, — Павел споткнулся, — товаров полно, но качество не такое хорошее. Вот и едут за настоящим, вернее, ездили. Как мы себе Крым вернули, дорого стало все, курс рубля упал.
— Ага, — Гиппельбаум потянулся за чайником, — странно все это слушать, но крайне любопытно. Может, и нам стоит стать более открытыми, дать людям возможность больше путешествовать. Да хоть по Союзу. Он такой огромный.
— Эх, ваши слова да в Политбюро уши.
Хозяин квартиры рассмеялся.
— Смелые вы все-таки, ребята из будущего. Наши побаиваются так шутить.
— Рудольф Витальевич, а кто же мне вот анекдоты про Генсека в партии рассказывал!
— Никак Мишка? Он могёт. Но ему терять нечего, дальше Арктики не сошлют.
— Так и здесь вскоре горнолыжный курорт будет. Я уже слышал о планах его строительства. Люди будут сюда на выходные и каникулы прилетать. Небольшие гостиницы, мотели, клубы по интересам. В городе станет веселее.
— Хорошо бы, — Гиппельбаум отхлебнул горячего чая и задумался, затем начал вспоминать. — Нам сложнее пришлось. Многие трудились подневольно, в голоде и холоде добывали стране новые месторождения. Но работали честно, не жалея себя.
— Я знаю, Рудольф Витальевич, мое поколение всегда будет благодарно вашему. Разница лишь в том, что вы верили, а мы уже нет.
Старый геолог вскинул глаза. Они до сих пор были ясными, каким бывает небо в хорошую погоду:
— Сейчас-то верите?
— Сейчас да.
Павел Сметанин по прозвищу «Геолог» смело встретил взгляд человека, которого безмерно уважал и кому принес показать свои наработки.
— Тогда в добрый час. Я нажму на все свои связи. Слава богу, за эти годы их наработал и мне вряд ли откажут. Будет у тебя собственная партия, геолог!
Глава 33 21 декабря 1976 года. Ленинград. Добролюбова 19.
— Кто звонил?
Любава взъерошила хохолок светло-пшеничных волос Николая и поставила на столик поднос с кофейником и конфетами «Мишка на севере».
— Мишка…
— Миша звонил?
— Нет, это же мои любимые конфеты! — Истомин мягко обхватил за талию девушку и благодарно прижался к ней. Сквозь тонкую ткань халата он ощутил мягкость и теплоту её близкого тела. Сразу нахлынуло и поманило к близости, но не сейчас. Сейчас он серьезно занят. Волевым порывом Николай унял восставшую похоть и взялся за кофейник.
— Ты как-то сам обмолвился в воспоминаниях.
— И ты запомнила. Какая ты у меня, Любашка, все-таки молодец!
— Какой ты молодец! — девушка села на высокий стул, что стоял напротив. Она любила так сидеть и смотреть на своего такого странного, но бесконечно милого мужчину. — С твое машинерией точно не совладаю.
— Я еще и сам изучаю. Больно уж отличается этот компьютер от тех, к каким я привык. С ума сойти, всего пара десятилетий и все так поменяется в этом мире. А звонил мне Стас из Минска. Спросил, как дела. Я же, — Николай повернулся к небольшому ящику с клавиатурой и монитором, — оказался не готов к подобной машинерии.
— И что же делать?
— Обещали оказией прислать инструкцию. В случае чего после Нового года сам смотаюсь к ним, так сказать, на курсы кройки и шитья.
Любава засмеялась, затем серьезно посмотрела на своего любимого.
— У тебя же роман не дописан.
— Придется по старинке. Готова снова по ночам печатать?
— Спрашиваешь! — девушка откусила конфету и застыла в немом восхищении. — Очень вкусно. Я себе такие дорогие позволить не могла. Балуешь ты меня, Снайперенок.
— Куда же еще гонорары девать?
— Ну я знаю, сколько денег ты на своих обормотов тратишь.
Николай бросил взгляд поверх фарфоровой чашки:
— Слишком много?
Битюкова махнула рукой:
— Нам на все хватает! Как видишь, не бедствуем.
Николай помрачнел, затем со вздохом произнес:
— Извини, все про тебя забываю. Ты достойна большего. Давай так, вместе в Минск поедем.
Любава грустно охнула:
— Коленька, мы не в твоем золотом времени. У нас нет новогодних каникул. Третьего как штык на учебу. Мне еще к семестру готовится.
— Так давай в твои каникулы куда-нибудь махнем. Где у нас хорошо в феврале?
— Хочу туда, где теплее.
— Я подумаю. Спрошу у ребят. И как раз гонорар к тому времени за серию получу. Там ведь еще первые книги дополнительным тиражом выпустили, обещали сосчитать и доплатить.
— Если закончишь последнюю книгу.
— Твоя правда.
Истомин с грустью выключил кнопку и экран первого советского персонального компьютера «Азбуки» погас. Поначалу предлагали назвать его «Альфа», но потом решили остановиться на русской интерпретации. И вправду, сколько можно тащить отовсюду иностранщину. Стал же «Спутник» словом, который знают во всем мире! Да и благодаря славянской азбуке серию названий можно продолжать. В комплект поставки персонального компьютера входили клавиатура, монитор и накопитель на магнитной ленте. Внешне он напоминал американский ПС Commodore PET. А вот начинка уже была вовсе другая, более продвинутая. Просто создатели решили, что для многочисленных потребителей из числа офисных работников и учащихся техникумов, а также институтов такой дизайн подойдет лучше всего. Прочный и простой. Опять же, кассетные магнитофоны уже перестали с недавних пор быть ужасным дефицитом.
Николай перешел за свой обычный столик и пододвинул ближе пишущую машинку, потом вставил свежий лист. Придется еще некоторое время насиловать пальцы. Так, сколько у него осталось времени? Минус сегодня, итого восемь дней. Ого, пять авторских листов за такой короткий срок это круто! Но сам напросился. Серия должна быть закончена вовремя. Хорошо хоть весь сюжет уже в уме, осталось его «озвучить» и покрасочней расписать. На душе было на редкость мирно. Хотя не сказать, что последние месяцы прошли для него так просто. Вернее, ох как непросто! Недоброжелатели, завистники, заурядные дураки, прямые и бескомпромиссные враги. Ну у настоящего мужчины обязательно должны быть враги. Иначе жизнь пресна!
Но именно эти шквалы ледяных ветров показали сколько у него здесь настоящих друзей и товарищей. А этого дорогого стоит! И любимая всегда рядом! Наверное, ради такого он обязан прожить и эту жизнь ярко и красиво. Иначе зачем они здесь? Просто существовать? Заново испытывать судьбу на прочность? Внезапно в его голове сам собой начал созревать новый сюжет. Более глобальный чем все, что он до этого писал. Старый дурак! Ты пропагандируешь и несешь свет в такой узкой среде, когда перед тобой мощнейший маяк просвещения! Эти журналы издаются миллионными тиражами. Нужна новая серия. Из коротких рассказов и повестей. Надо потихоньку вкладывать в умы читателей самые передовые идеи современности, как бы подталкивая их к дальнейшим действиям. Да не верит Николай, что нет в стране хороших молодых людей и девушек, что встанут грудью за новое общество. Не так они воспитаны. Это потом их заметут под ковер истории, заставят смириться с быдловатой действительностью. Пальцы сами застучали по клавишам. Все еще впереди!
Глава 34 21 декабря 1976 года. Алтайский край. Шебалино
«Газик» остановился около, крепких по-алтайски, деревянных ворот. Из автомобиля на снег вышел сухощавый мужчина, крепче запахнул полушубок и только после этого заметил тропку, ведущую к дому мимо ворот. На днях в Горном Алтае прошла знатная метель, и не везде был убран свежий снежок. Мужчина прошел к большому дому и настойчиво застучал по двери. Сначала в окне показалась чье-то скуластое лицо, затем послышались шаги в сенях и, наконец, распахнулась дверь. Грубоватым голосом мужчина лет пятидесяти спросил: