– Конечно, видно. К тому же изнутри эти трубы обработаны специальным составом, для которого соленая вода хуже кислоты. А если учесть, что через Атлантику их везли на открытой палубе, которую все время заливало, то трубы могли испортиться. Хорошо, что моряки догадались эти длиннющие трубы с двух сторон забить деревянными пробками, а ящики со станками залить смолой.
– Молодцы, правильно сделали, – похвалил моряков Франко. – Значит, дело за малым, за тем, чтобы наказать излишне ретивых чиновников и дать зеленый свет канадским трубам?
– Не знаю, – пожал плечами Маркин, – может, наказывать никого и не надо, а вот ваш приказ как можно быстрее пропустить геологическое оборудование был бы не лишним.
– Считайте, что этот приказ уже отдан! – несколько выспренно произнес Франко. – Желаю успехов, и не только в поисках нефти. Передайте вашему президенту, что как хороший фашист он и впредь может рассчитывать на мою поддержку.
Знал бы самоуверенный каудильо, о чем идет речь и как ловко обвели его вокруг пальца, ни за что не пропустил бы через контролируемую им территорию ни геологов, ни буровые станки, ни, тем более, длиннющие трубы.
Началась же эта история с того, что как-то вечером в кабинет Скосырева ввалился неправдоподобно элегантный то ли мистер, то ли сэр, но явно не синьор, который хлопнул президента по плечу и на чистейшем русском языке прокричал:
– Здорово, прохиндей!
– То есть как, – начал было Борис, – как это – прохиндей? Что вы себе поз…
– Да иди ты к черту! – расхохотался посетитель. – Ишь чего возомнил: царь, король, президент, а на самом деле прохиндей. Обыкновенный, понимаешь ли, прохвост, штукарь и прохиндей, которого к тому же я посадил на этот трон, – сбросил он пальто и зашвырнул в угол шляпу.
– Батюшки-светы, – по-бабьи ойкнул Борис и бросился к визитеру. – Валька, Костин, ты ли это? Какими судьбами?
– А вот такими, – по-хозяйски уселся в президентское кресло Костин. – Креслице-то ничего. А ведь в нем должен был сидеть я. Разве не так?
– Да так, так, конечно, так! – зашелся от радости Борис. – Господи боже, неужели это ты? Какими ветрами? Ведь ты же был по ту сторону океана. Зачем ты тут? Почему не предупредил? Что-то случилось? – заглядывал он в глаза другу. – Не томи, выкладывай все сразу, а то меня разорвет от любопытства.
– Не торопись. Рассказывать буду долго, поэтому прикажи-ка ты по старой памяти накрыть приличный стол. Или в твоих закромах хоть шаром покати?
– Ты за кого меня держишь?! – сделал вид, что обиделся, Борис. – Чай, не лаптем щи хлебаем: едим со столового серебра, пьем из хрустальных кубков, вина – из лучших подвалов Европы, закуска – от икры и семги до грибов-лисичек и седла барашка. Что господин Костин предпочитает?
– Мечи, дружище, все! Я две недели болтался в море, наше корыто так мотало, а меня так укачивало, что в рот почти ничего не брал. Теперь готов съесть кабана!
Тут уж Борис расстарался вовсю: стол ломился от изысканных блюд, вин и коньяков! Как и в старые времена, господа офицеры пили и ели вкусно, смачно и весело. Они рассказывали анекдоты, вспоминали смешные истории и чуть ли не пускались в пляс. Но при всем при том оба как бы подкарауливали друг друга, чтобы расспросить о том, как жилось все это время, на что ушли силы и здоровье. Первым не выдержал Скосырев.
– Ты мне все-таки скажи, – подливая Костину, спросил он, – что тебя сюда занесло? Здесь же все-таки война, бывает, что и стреляют.
– А вот это и занесло! – бесшабашно улыбнувшись, махнул очередную рюмку Костин.
– Бизнес, что ли, такой? – нахмурился Борис.
– Какой там, в черту, бизнес, – отмахнулся Костин. – Этот поганый бизнес вот где у меня сидит! – чиркнул он ладонью по горлу. – Ну, навел я порядок в делах моей жены, ну, разогнал воров и прихлебал, ну, разобрался в этих паскудных акциях, контрольных пакетах, дивидендах и прочей хрени, а толку? Толку от этого никакого нет. И счастья нет! – грохнул он кулаком по столу.
– А дом, а семья, а Мэри? – робко вставил Борис.
– Ни дома нет, ни семьи, – поник головой Костин. – Я ведь как думал: если богатый, то, значит, счастливый. А это, оказывается, не так, совсем не так. Деньги – это одно, а счастье – совсем другое. Пока я, приумножая капитал, вертелся, как волчок, все шло вроде бы нормально, вернее, ничего нормального не было, просто я ничего не замечал. А потом, когда появилось свободное время, я подошел к зеркалу, посмотрел на свою ставшую, как у хорька, физиономию и понял, что надо либо стреляться, либо круто менять образ жизни.
– Этого еще не хватало, – начал его урезонивать Борис. – Уйти к праотцам – это, конечно, выход, но для этого нужна серьезная причина.
– А тоска, которая меня заела, это не причина?! – всхлипнул Костин. – А скука? Нет, ты знаешь, что такое не проходящая ни на минуту скука, когда изо дня в день одни и те же дела, одни и те же люди, одни и те же лица? Нет, Борька, ты этого не знаешь, потому что ты – счастливый, это видно невооруженным глазом.
При этих словах Борис густо покраснел, но уточнять, почему он выглядит таким счастливым, не стал. «Не буду же я ему рассказывать про Терезу, – подумал он. – А может, и расскажу, но попозже, когда выясню, что там у него с Мэри».
– А тут еще на глаза стали попадаться газеты с рассказами о том, как ты здесь лихо правишь, как стал королем, царем и президентом Андорры одновременно. «Эх, – подумал я тогда, – и какого черта я подарил эту идею Борьке, сидел бы сейчас в президентском кресле сам и был бы занят серьезными государственными делами!»
– Не думай, что это так просто, – поджал губы Борис. – В том кресле, в котором ты сейчас сидишь, я бываю редко, страна у меня хоть и маленькая, а забот полон рот.
– Я и не думаю, что руководить страной просто, – миролюбиво заметил Костин, – тем более в то время, когда у твоих границ идет война. И это главное! – вскочил он. – Когда я понял, что самым страшным врагом человечества является фашизм, то тут же решил, что мое место среди тех, кто с этим порождением ехидны борется.
– Ты что, – уточнил Борис, – хочешь вступить в интербригаду? Их у республиканцев семь штук, могу посодействовать.
– Нет, – отмахнулся Костин, – в интербригаду я вступать не буду. Такую бригаду, а вернее, батарею я создам сам.
– Какую еще батарею?
– Зенитную! – схватил он тросточку Скосырева и с силой рассек ею воздух. – Как мне известно, самолетов у республиканцев мало, и немецкие, как, впрочем, и итальянские летчики, города и села бомбят безнаказанно. А я ведь все-таки артиллерист, и, если ты помнишь, неплохой артиллерист.
– Послушайте, господин артиллерист, – скептически усмехнулся Борис, – а где вы возьмете орудия? – Республиканцы их не дадут, зенитки у них на вес золота.
– А я их привез с собой! – победно хохотнул Костин.
– Как это? – не понял Борис. – Неужели в этом саквояже? – решил съязвить он.
– Да, – шутливо ткнул он Бориса в живот, – в этом саквояже. Если б ты знал, что в этом саквояже, то не стал бы так ерничать. В этом саквояже проект договора канадской фирмы «Костэн энд компани» на проведение геологических работ по поиску месторождения нефти в республике Андорра.
– Какая еще нефть, нет у нас нефти! – неподдельно возмутился Борис. – И что это за Костэн с компанией?
– Костэн – это я, – сделал клоунский реверанс Костин. – Как ты знаешь, тридцать процентов населения Канады – бывшие французы, вот они и переиначили мою фамилию на французский лад. А что касается нефти, – подошел он вплотную к Борису, – то есть она, или нет, никто не знает. До середины прошлого века, например, никому и в голову не могло прийти, что в Техасе или Оклахоме целые подземные озера черного золота, а теперь нефтяных вышек там больше, чем кактусов. Улавливаешь, к чему я веду?
– Нет, – честно признался Борис.
– Я нашел геологов, которые за приличную мзду составили карту подземных богатств Андорры. В числе меди, никеля и свинца, которые ты уже добываешь, они указали и на нефть: она, мол, наверняка есть, но чтобы в этом убедиться окончательно, надо произвести разведочное бурение.
– Все равно я ничего не понимаю, – с досадой грохнулся в свое президентское кресло Борис. – Зачем тебе это кино?
– Эх, Борька, Борька, – взъерошил его тщательно уложенный пробор Костин, – я всегда говорил, что с воображением у тебя проблемы. А кино нужно затем, чтобы из врага сделать союзника.
– Ты это о ком?
– О генералиссимусе Франко, – как о чем-то само собой разумеющемся бросил Костин.
– Ты с ума сошел! – вскочил Борис. – Ты хочешь стать союзником Франко?
– Ни в коем случае. Это он станет моим союзником.
– Слушай, Валька, – обессиленно раскинул руки Скосырев, – не тяни из меня больше жилы, расскажи все без хитроумных вывертов.
– А без вывертов не обойтись! – азартно потер руки Костин. – Слушайте, штабс-капитан, что я придумал. На свои кровные я купил десять зенитных орудий и двадцать зенитных пулеметов: их как якобы отслужившие свой век списала канадская служба противовоздушной обороны. Купить-то я их купил, но как доставить в Испанию? И тогда я придумал всю эту историю с нефтью. Короче говоря, на борт сухогруза, который шел в Лиссабон, мы погрузили два буровых станка, кучу всевозможных запасных частей и черт-те сколько труб. А перед этим орудия и пулеметы разобрали, стволы засунули в трубы и, прекрасно понимая, что груз будут досматривать, забили трубы деревянными пробками: это, мол, для того, чтобы уберечь их от пагубного действия морской воды.
– Ну, ты даешь! – восхищенно воскликнул Борис. – Такого не придумают и в кино.
– Да вот, – подыграл ему Костин, – мы такие. Судно уже в Лиссабоне, его разгрузили и трубы лежат на пирсе. Теперь их надо доставить в Андорру, и, по сценарию, в дело должен вступить ты.
– Я? – удивился Борис. – Я-то тут при чем?
– Ты должен послать к Франко надежного человека, который бы убедил его дать разрешение на доставку буровых станков и всего остального в Андорру. Проблема в том, что он издал приказ, запрещающий пропускать через контролируемую им территорию крупногабаритные грузы: а вдруг в этих громадных ящиках разобранные танки, пушки или самолеты?