— Это ты ей скажи, — отвечает Филип с усмешкой, засовывая свой Ругер за пояс.
— Мы все чуть с ума от страха не посходили! — продолжает Ник. — Мы были в одной секунде от того, чтобы пойти на улицу и искать вас!
— Успокойся, Ники.
— Успокойся? Успокойся! Мы перевернули здесь всё с ног на голову в поисках вас! У Тары чуть истерика не началась!
— Это моя вина, — говорита Эйприл, вытирая грязь с шеи.
— Посмотри на нашу добычу, приятель! — Филип указывает на содержимое мешков.
Ник сжал кулаки.
— Потом мы услышали чертов взрыв! Что мы должны были думать? Это ваша работа? Что вы там устроили?
Филип и Эйприл обменялись взглядами, и Филип произнёс:
— Эта была, вроде как, наша общая идея.
Эйприл не может сдержать победоносную улыбку, когда Филип делает шаг в ее сторону, поднимая руку:
— Дай пять, дорогуша!
Они соединяют ладони, а Ник и Брайан глядят на них с недоверием. Ник готов сказать что-то еще, но кто-то появляется по другую сторону холла, проталкиваясь через внутреннюю дверь.
— О, мой Бог! — Тара врывается в комнату и приближается к сестре.
Она сгребает Эйприл в объятия.
— Боже мой, я так испугалась! Слава Богу, ты в порядке! Слава Богу! Слава Богу!
Эйприл успокаивает сестру: — Мне очень жаль, Тара, мне нужно было что-то сделать.
Тара высвобождается, её лицо пылает гневом.
— Я должна выбить всё дерьмо из вас. Серьезно! Я говорита этой маленькой девочке, что вы просто наверху, но она перепугалась так же, как и я! Что я должна была делать?
Это было чертовски глупо и безответственно! Но так чертовски типично для тебя, Эйприл!
— Что, чёрт возьми, это значит? — Эйприл смотрит сестре прямо в лицо.
— Скажи, что ты имеешь в виду прямо сейчас!
— Ты чёртова сука! — Тара заводится, она уже готова ударить младшую сестру, когда Филип ступает между ними.
— А ну-ка тише, дурочки!
Филип ободряюще поглаживает Тару.
— Остановись. Дыши глубоко, сестрёнка.
Филип кивает в сторону вещевых мешков.
— Я хочу тебе кое-что показать. Хорошо? Просто притормозите вашу схватку на секунду.
Он становится на колени и расстегивает молнию сумки, открывая содержимое. Остальные молча смотрят на вещи внутри. Филип выпрямляет спину и заглядывает Таре в глаза.
— Эта "чёртова сука" сегодня спасла наши задницы — вот пища и вода. Эта "чёртова сука "рисковала своей задницей, не зная, будет ли она в состоянии осуществить это, и не желая, чтобы кто-нибудь пострадал. Вам бы ноги целовать этой "чёртовой суке".
Тара отводит взгляд от сумок и смотрит на пол.
— Мы были обеспокоены, вот и всё, — произносит она подавленным голосом.
Ник и Брайан уже стоят на коленях возле вещевых мешков, просматривая сокровища.
— Филли, — говорит Ник: — Я должен признаться: вы, ребята, задали жару.
— Вы, ребята, круты, — почти под нос, с благоговением бормочет Брайан, когда обнаруживает в мешках туалетную бумагу, вяленую говядину и фильтры для воды.
Эмоционально-накалённая атмосфера в комнате начинает таять, словно облака. Улыбки озаряют все лица.
Вскоре, даже Taрa бросает сдержанные взгляды через плечо на содержимое вещевых мешков.
— Там есть сигареты?
— Вот три блока Мальборо, — говорит Эйприл, наклоняясь и вытаскивая сигареты.
— Наслаждайся, чёртова сука.
С милой улыбкой она швыряет коробки в сою сестру.
Все хохочут.
Никто не замечает маленькую фигурку, появляющуюся в дверях комнаты, пока Брайан не поднимает взгляд. — Пенни? Ты в порядке, детка?
Маленькая девочка толкает дверь и заходит в фойе.
Она все еще одета в пижаму, на её крохотном нежно-персиковом личике запечатлена серьезность.
— Тот мужчина… мистер Ча-мерс? Он только что упал.
Они нашли Дэвида Чалмерса на полу в спальне, посреди мусора из обрывков тканей и лекарственных препаратов. Кусочки битого стекла от упавшей бутылки лосьона после бритья ореолом окружают его дрожащую голову.
— Господи! Папа! — Тара склоняется над упавшим человеком, высвобождая его кислородную трубку. Посеревшее лицо Дэвида становится цвета никотина, когда он непроизвольно хватает ртом воздух, словно рыба, вытащенная из воды пытающаяся дышать в ядовитой атмосфере.
— Он задыхается! — Эйприл подбегает с другой стороны кровати, проверяя кислородный баллон, который лежит на полу, на боку у окна, запутавшийся в своей трубке. Старик, должно быть, стянул его с тумбочки, когда падал.
— Папа? Ты меня слышишь? — Тара несколько раз легонько шлёпает отца по пепельному лицу.
— Проверь его язык!
— Папа? Папа?
— Проверь его язык, Тара! — Эйприл устремляется обратно вдоль кровати, с кислородным баллоном и мотком трубки в руках. В это время остальные — Филип, Ник, Брайан и Пенни — наблюдают из дверного проема. Филип чувствует себя беспомощным. Он гадает, присоединиться, или просто наблюдать. Девушки, кажется, знают, что делают.
Тара мягко раскрывает рот старика, заглядывая в его пищевод. "Всё чисто".
— Папа? — Эйприл становится на колени с другой стороны от него, размещая крошечный дыхательный аппарат под его крючковатым носом.
— Папа, ты слышишь меня?
Дэвид Чалмерс продолжает молча задыхаться, задняя часть его горла издаёт болезненные кудахчущие звуки, как поцарапанная пластинка. Его веки, дряхлые и полупрозрачные, похожие на крылья мухи-подёнки, начинают дрожать. Тара лихорадочно обследует заднюю часть черепа, в поисках признаков травмы.
— Кровотечения нет, — говорит она. — Папочка?
Эйприл щупает его лоб. — Он как ледышка.
— Кислород поступает?
— В полном объёме.
— Папа? — Эйприл осторожно перемещает старика так, что он оказывается лежащим на спине, с кислородной трубкой через верхнюю губу.
Они опять бьют его по щекам.
— Папа? Папа? Папа, ты слышишь нас? Папа?
Старик закашливается, его веки дрожат. Он моргает. Он пытается вдохнуть полные легкие воздуха, но его неглубокое дыхание продвигается рывками по горлу. Он закатил глаза и, кажется, находится в полусознательном состоянии.
— Папа, посмотри на меня, — говорит Эйприл, ее рука нежно разворачивает его лицо к ней.
— Ты видишь меня?
— Давайте его на кровать, — предлагает Тара. — Ребята, Вы не против нам помочь?
Филип, Ник и Брайан шагают в комнату. Филип и Ник подхватывают старика с одной стороны, а Тара и Брайан — с другой, и на счет три, они осторожно поднимают его с пола и кладут на кровать, заставляя пружины скрипеть и подвешивая трубку с одной стороны.
Спустя несколько мгновений, они прочищают трубку, и укрывают старика одеялами. Только его бледное, осунувшееся лицо виднеется над простынями. Его глаза закрыты, его рот чуть приоткрыт, он дышит урывками, и это звучит как двигатель внутреннего сгорания, который отказывается работать исправно. Каждые несколько минут его веки трепещут и за ними проскальзывает мерцание, губы растягиваются в гримасе, но потом его лицо вновь провисает. Он всё ещё дышит… с трудом.
Тара и Эйприл сидят по обе стороны кровати, поглаживая долговязую фигуру под одеялом. Долгое время никто ничего не говорит. Но вполне вероятно, что думают они об одном и том же.
— Вы думаете, что это инсульт? — тихо спрашивает Брайан несколько минут спустя, сидя у раздвижных стеклянных дверей.
— Не знаю, не знаю.
Эйприл расхаживает по гостиной и грызёт ногти, в то время как остальные в комнате наблюдают за ней. Тара в спальне, у кровати отца.
— Какие у него шансы, без медицинского ухода?
— А подобное уже случалось раньше?
— У него и раньше были проблемы с дыханием, но ничего подобного тому, что сейчас. — Эйприл останавливается. — Боже, я знала, что этот день когда-нибудь наступит.
Она утирает глаза, мокрые от слёз.
— У нас остался последний кислородный баллон.
Филип интересуется лечением.
— У нас есть его препараты, конечно же, но сейчас ему не станет от них лучше. Ему нужен врач. Старый упрямец продинамил последнее назначение месяц назад.
— Что у нас с медикаментами? — спрашивает ее Филип.
— Я не знаю, мы нашли кое-какую дрянь на верхнем этаже: антигистаминные и подобное дерьмо.
Эйприл делает несколько шагов.
— Мы достали пакеты первой помощи. Большое дело! Тут всё серьёзно. Я не знаю, что нам делать.
— Давайте успокоимся и доберемся до сути. — Филип вытирает рот. — Сейчас он мирно отдыхает, верно? Его дыхательные пути чистые. Вы никогда с подобным не сталкивались… возможно, он выздоровеет.
— А если нет? — Она замирает и смотрит на него. — Что если он не придёт в норму?
Филип встаёт и подходит к ней.
— Слушай. Мы должны сохранять ясность ума.
Он гладит её за плечи.
— Мы будем внимательно наблюдать за ним, мы что-нибудь вычислим. Он упрямый стреляный воробей.
— Он упрямый стреляный воробей, который умирает, — перечит Эйприл, и одинокая слеза катится по её щеке.
— Ты этого не знаешь, — отвечает Филип, стирая слезу с её щеки.
Она смотрит на него.
— Хорошая попытка, Филип.
— Да брось ты.
— Хорошая попытка. — Она отводит взгляд, подавленное выражение её лица словно печальная посмертная маска. — Хорошая попытка.
В ту ночь девочки Чалмерс сидят у постели своего отца, придвинув стулья по обе стороны кровати, фонарик на батарейке освещает мертвенно-серое лицо старика бледным светом. В квартире холодно, как в холодильнике для мяса. Эйприл видит облачка дыхания Тары.
Старик большую часть ночи неподвижно лежит на кровати, его впалые щеки иногда подрагивают от одышки. Его седые бакенбарды, похожие на металлические опилки в магнитном поле, двигаются от судорог его пораженной болезнью нервной системы. Время от времени его сухие, растрескавшиеся губы начинают бессильно шевелиться, в попытке сложить слово. Но кроме небольших сухих вдохов, он не произносит ни слова.