— Давай сюда, — приказывает Тара, размахивая оружием и направляя Ника к Филипу, Брайану и Пенни.
— Но что стряслось?
— Это не важно, просто делай, что я тебе говорю.
Ник нехотя подчиняется, но он абсолютно запутан. — Ради Бога, что здесь творится? Непроизвольно Ник смотрит на Филипа в поисках ответов в его расширенных глазах, но в первый раз, с тех пор как Ник знает Филипа Блейка, этот здоровяк выглядит почти оробевшим, потерянным в нерешительности и фрустрации. Ник переводит взгляд на Тару.
— Где Эйприл? Что стряслось?
— Не имеет значения.
— Что ты творишь? С чего это ты притащила все наши вещи…
— Ники, — монотонно произносит Филип. — Оставь. Тара сейчас сама нам расскажет, чего она от нас хочет. И мы это выполним, и всё будет хорошо.
Филип говорит Нику, но смотрит при этом на Тару.
— Послушай своего приятеля, Ник, — произносит Тара якобы Нику, но глядит она на Филипа. Её глаза так и сияют презрением, гневом и местью и кое-чем ещё, непонятным для Ника, чем-то смущающе интимным.
Теперь пришла очередь Брайан спрашивать:
— Что же именно ты хочешь, чтобы мы сделали?
Тара по-прежнему не отрывает глаз от Филипа и говорит:
— Убирайтесь.
Сперва это простое повелительное предложение звучит для Ника Парсонса, как риторическое высказывание. Для его ошеломленных ушей это звучит, как будто она не приказывает им что-то сделать, а просто высказывает своё мнение. Но это лишь первая реакция, которая сразу меняется после быстрого взгляда на выражение лица Тары Чалмерс.
— Выметайтесь.
Филип пристально смотрит на неё.
— Там, откуда мы пришли, это называется убийством.
— Называй это как хочешь. Забирайте своё дерьмо и уходите.
— Ты выгоняешь нас наружу без оружия.
— Я даже больше сделаю, — говорит она. — Я залезу на крышу с одним из ружей и удостоверюсь, что вы убрались достаточно далеко.
После долгого жуткого мгновения тишины Ник вопросительно смотрит на Филипа.
Филип отводит взгляд от коренастой толстухи с ружьём.
— Собери вещи, — говорит он Нику, — В моей сумке есть дождевик, надень его на Пенни.
Чтобы одеться и приготовиться покинуть здание у них уходят считанные минуты, при этом Тара Чалмерс стоит на страже как каменный истукан, но за это время Брайан Блейк успевает поразмыслить о том, что такого могло случиться. Зашнуровывая ботинки и надевая плащ на Пенни, он понимает, что все признаки указывают на какой-то нездоровый треугольник. Отсутствие Эйприл говорит о многом. Тара явно охвачена праведным гневом. Но что явилось его причиной? Мог ли Филип сказать или сделать что-то плохое? Что могло настолько глубоко обидеть девушек?
В один безумный момент ум Брайана бросается в прошлое к его сумасшедшей бывшей жене. Маниакальная, взрывоопасная, непредсказуемая Джоселин вела себя подобным образом. Она могла пропадать без следа неделями. Один раз, в то время как Брайан был в вечерней школе, она на самом деле выставила все его пожитки на лестницу многоквартирного здания, где они жили, как будто удаляла пятна из своей жизни. Но в этот раз всё совсем по-другому. Девушки Чалмерс раньше не выказывали никаких признаков нелогичного поведения или безумия.
Большее беспокойство у Брайана вызывает поведение его брата. На поверхности он кипит гневом и разочарованием, но на самом деле Филип Блейк выглядит почти смирившимся, может быть, даже утратившим надежду. Это ключ к разгадке. Это очень важно. Но, к сожалению, у него совершенно нет времени разгадывать загадки.
— Пойдёмте, пора выкатываться, — говорит Филип, перебрасывая свой рюкзак через плечо. На нём его джинсовая куртка, покрытая чёрной жирной грязью и запёкшейся кровью ещё со времён их ранних путешествий, он направляется к двери.
— Погодите! — говорит Брайан. Он обращается к Таре. — Хотя бы разреши нам взять немного еды для Пенни.
Она только меряет его ледяным взглядом и отвечает:
— Я и так позволяю вам уйти отсюда живыми.
— Перестань, Брайан. — Филип останавливается в дверном проходе. — Всё кончено.
Брайан смотрит на своего брата. Что-то в этом испещрённом морщинами, обветренном лице побуждает Брайана к действию. Филип его семья, его кровь. И они столькое пережили. Они выжили во стольких переделках не для того, чтобы умереть сейчас как бездомные животные, выброшенные на дороге. У Брайана возникает странное чувство, растущее в основании позвоночника, наполняющее его неожиданной силой.
— Отлично, — говорит он. — Если так должно быть…
Он не заканчивает предложение, здесь больше нечего сказать, он просто приобнимает Пенни и подталкивает её следовать за отцом.
Дождь одновременно и благословение и проклятие. Он хлещет по их лицам, когда они выходят из главного входа здания, но когда они пробираются под тонкими деревьями вдоль бульвара, выбирая дальнейшее направление, они обнаруживают, что шторм прогнал с улиц всех Кусак. Все стоки заполнены водой, по дорогам бегут потоки, серые небеса низко нависают над ними.
Ник, прищуриваясь, глядит на юг, на улицах относительно чисто.
— Лучше всего пойти туда! Там больше всего безопасных зон.
— Хорошо, идём на юг, — соглашается Филип и оборачивается к Брайану.
— Ты можешь снова посадить её к себе на спину? Я рассчитываю на тебя, приятель. Следи за ней.
Брайан отирает дождь с лица и показывает брату большой палец.
Поворачиваясь к ребенку, Брайан начинает осторожно поднимать её к себе на спину, но внезапно резко останавливается. На какой-то момент он просто стоит уставившись недоуменно на маленькую девочку. Она также держит большой палец вверх. Брайан глядит на своего брата и мужчины понимают всё без слов.
А Пенни Блейк, с её дерзко выступающим подбородком, просто стоит и выжидает. Ее нежные маленькие глазки сияют от дождя, и на лице у неё выражение, свойственное её покойной матери, когда та была раздражена мужской глупостью. В конце концов, девочка произносит:
— Я не ребенок… мы можем уже идти?
Они пробираются за угол, низко пригнувшись, медленно из-за дождя, поскальзываясь на скользкой дорожке. Практически мгновенно дождь пропитывает их лица, одежду, всё тело. Ледяной, пронизывающий осенний ливень и не думает прекращаться.
Впереди несколько убогих, гниющих зомби толкутся возле заброшенной автобусной остановки. Грязные, похожие на мох волосы опутывают их мёртвые лица. Они, как будто, ждут автобуса, который уже никогда не придет.
Филип проводит свою группу под навес за углом. Ник указывает путь к первой безопасной зоне — городскому автобусу, застопоренному в половине квартала к югу от пешеходного моста. Быстрый жест Филипа рукой, и они спешат вдоль витрин в сторону автобуса.
— Я говорю, мы возвращаемся, — слышится ворчание Ника Парсона, который присев на полу автобуса, обследует свой рюкзак. Дождь стучит по крыше автобуса, словно приглушенная очередь автомата Томпсона. Ник находит футболку, достает её и вытирает влагу с лица.
— Она всего лишь одинокая девушка, и мы можем отобрать это место у неё. Мы возвращаемся и выпинываем ее к чертям.
— Думаешь, мы сможем отобрать его у нее, ха?
Филип стоит на площадке возле руля, занимаясь поиском перегородки для вещей позади водителя. — У тебя есть пуленепробиваемый жилет в рюкзаке?
В автобусе, тридцатифутовом корпусе с литыми сидениями вдоль обеих сторон, витает призрачный запах бывших пассажиров, похожий на запах влажного собачьего меха. В задней части автобуса, на предпоследнем месте, рядом с Пенни в её мокрой трикотажной рубашке и джинсах, дрожит Брайан. У него плохое предчувствие и это не потому, что они оставлены умирать в объятой грозой городской пустыне Атланты.
Чувство обречённости Брайана больше связано с произошедшим в квартире прошлым вечером. Он не может перестать задаваться вопросом о том, что произошло между 5 вечера (когда Филип и Эйприл отправились на расследование) и 5 часами следующего утра (когда всё внезапно на их глазах разрушилось). От сиплого и натянутого голоса брата и холодного выражения его лица, Брайану стало ясно, что именно он является причиной конфликта. И их главная первоочередная задача сейчас — выживание. Но Брайан не может перестать думать об этом. Разгадка находится где-то глубоко и что-то грызёт Брайана, чего он не может выразить словами.
На улице полыхает молния, словно вспышка фотографа.
— Мы поступим правильно, если вернёмся, — продолжает Ник плаксивым и нетвёрдым голосом. Он встаёт, схватившись за поручень. — Там наше оружие, мужики. Это ведь мы сделали всю работу? Всё добро там такое же наше, как и их.
— Оставайся на месте, Ник, — категорически произносит Филип. — Я не хочу, чтобы хоть один гнойный мешок увидел нас здесь.
Ник приседает.
Филип садится на место водителя. Раздается скрип рессоры. Он проверяет коробку-планшет на панели и не находит там ничего полезного. Ключ находится в зажигании. Филип поворачивает его, но раздается только щелчок.
— Я не буду повторять этого снова. То место больше не для нас.
— Ну почему же? Почему мы не можем вернуть его, Филли? Мы справимся с толстой сучкой. Нас ведь трое!
— Прекращай, Ник, — говорит Филип, и даже Брайан, находящийся в задней части автобуса, слышит ледяные нотки в голосе брата.
— Я просто не понимаю, — жалуется шёпотом Ник. — Как что-то подобное могло произойти…
— Бинго! — Наконец Филип нашёл что-то полезное.
Стальной четырехфутовый шток, судя по ширине и весу короткого, отрезок железной арматуры, присоединён к скрепкам под боковым окном водителя. Подвешенный конец, вероятно, используется как инструмент, чтобы дотягиваться из кабины к складывающейся двери (для ручного закрывания). И сейчас, когда Филип держит в руках этот предмет, в сумрачном свете он выглядит словно превосходное импровизированное боевое средство.
— Прекрасно, — бормочет он.