– Ты дал мне прозвище, – наконец произнесла она.
– Уверен, этого не могло быть.
– Ты называл меня кошечкой…
Осторожнее! Его чайная ложка со звоном ударилась о пол. Подняв ее, Мэнди обнаружила, что Ренцо сильно побледнел.
– Я это говорил?
– Несколько раз. Это была шутка. Все дело было в моих зеленых глазах и черных волосах.
– Я еще что-нибудь говорил?
– Ты сказал, что я изящная и грациозная, как кошка. – Она издала смешок. – Я ответила, что всегда была неловкой, и ты тут же согласился.
– Как смело с моей стороны, – ответил он с деланой веселостью.
Но затем напряжение дало о себе знать.
– Зачем ты сюда приехала? – неожиданно спросил он. – Почему сейчас, два года спустя?
– Я думала, что ты погиб, иначе приехала бы раньше. Я совсем недавно узнала, что ты жив.
– И приехала, чтобы узнать, как у меня дела. Это очень мило с твоей стороны, но зачем?
Ответ чуть не сорвался с ее губ.
Потому что мы были близки душой и телом. Потому что незадолго до падения ты признался мне в любви, и я не могу это забыть. Но самое главное – потому, что у нас есть сын.
Но вместо всего этого она сказала:
– Разве удивительно, что меня волнует твоя судьба? Мы вместе провели два дня в хижине, полуголодные, замерзшие. Мы разговаривали в темноте, ждали спасателей.
– Ах, да, – пробормотал Ренцо, – Опасность делает людей ближе друг другу, не так ли?
– Да, – ответила Мэнди, обнадеженная.
– Они становятся друзьями.
Мэнди подавила разочарование.
– Да, – непринужденно сказала она. – Друзьями. А друзья заботятся друг о друге
Ренцо поднял голову, и она взглянула на него другими глазами. Его черты были прежними, разве что он стал чуточку старше. Но они были напряжены, а в глазах больше не горели озорные огоньки. Его взгляд был холодным, напряженным, усталым.
– Спасибо, – вежливо произнес Ренцо. – Хорошо иметь друзей. Как получилось так, что мы разъединились?
– Ты пошел в «запретную» комнату.
– Запретную?
– Мы так ее называли, потому что там не было передней стены. Мы заходили туда, только когда нам нужно было посмотреть, что делается снаружи. Я нашла тебя там. Ты ждал вертолет спасателей. Затем хижина затряслась. Ты успел толкнуть меня в безопасное место, а сам туда не успел. Пол у тебя под ногами стал разваливаться, и ты начал сползать вниз. Я закричала и потеряла сознание. Очнулась я уже в больнице. Позже мне рассказали, что в районе хижины с вертолета была высажена группа спасателей. Они нашли меня. Домой из больницы меня забрала моя подруга Сью. Я тебе о ней рассказывала. С тех пор мы живем вместе.
Она была со мной, когда я родила нашего ребенка.
Но об этом было еще слишком рано говорить.
– А как ты? – спросила она. – Должно быть, ты серьезно пострадал.
– Сломал кости таза и повредил позвоночник.
– Однако упрямо отказываешься пользоваться инвалидной коляской. Хочешь себя угробить?
– Если я не буду ходить, то никогда не смогу полностью восстановиться, – отрезал он. – А я не собираюсь просидеть до конца жизни в этой штуковине.
– Но ты поступаешь неблагоразумно, отказываясь от нее слишком часто. Впрочем, ты никогда не отличался благоразумием.
– Это я-то неблагоразумен? – рассердился он. – Посмотри на себя. Это ты спятила, когда решила вместе со мной идти на поиски Генри. Я тебя предупреждал, но что толку? Ты упряма как осел.
Это напомнило ей прежнего Ренцо, и она почувствовала небольшое облегчение.
– Значит, ты это помнишь?
– Да, внезапно всплыло в памяти. Не знаю, почему.
– Потому что ты разозлился. Отлично.
– Многим людям не нравится, когда я выхожу из себя.
– Еще бы. Вчера ты так напугал того беднягу.
– Тот бедняга пытался обмануть меня на крупную сумму. Он думал, раз мое тело повреждено, значит, и ум тоже. Он ошибся, и я с удовольствием ему это доказал. Если он предпримет что-то против меня, то я заставлю его пожалеть, что он родился на свет.
– И будешь при этом испытывать наслаждение.
– Да!
После напряженной паузы Ренцо продолжил:
– Разве человек не имеет права на последние удовольствия, которые ему остались?
– Конечно, имеет. Вот только твои удовольствия какие-то грустные.
– Большинство других мне недоступны, поэтому приходится довольствоваться тем, что есть. Я нечасто выхожу в свет, потому что мне не нравится, как на меня смотрят люди.
– Наверное, они просто тебе сочувствуют.
– Некоторые из них. Большинство нет. Особенно женщины. Они изображают пародию на флирт, думая лишь о том, может он или нет и стоит ли это проверить.
– Нет, – в ужасе возразила Мэнди. – Должно быть, ты ошибаешься. Они не могут быть настолько жестокими.
– Да что ты можешь об этом знать?
– Возможно, они действительно находят тебя привлекательным.
– Нужно быть очень тщеславным, чтобы так думать.
– Или, возможно, они просто пытаются быть с тобой приветливыми.
– То есть жалеют. Уделяют немного внимания несчастному калеке, у которого так мало осталось в жизни. Думаешь, я этого хочу? – Он ударил ладонью по подлокотнику кресла.
Глубина его страданий так потрясла Мэнди, что она не сразу смогла ответить.
– Я просто имела в виду, что ты не можешь знать, что другие думают на самом деле, – наконец произнесла она.
– Не говори мне, что я знаю, а что нет. В прошлом я общался с женщинами, которые ставили мужчинам оценки по десятибалльной шкале, и теперь за это расплачиваюсь. Уверяю тебя, я точно знаю, что они думают.
Внезапно Ренцо так быстро поднялся, что пошатнулся и был вынужден схватиться за мебель. Мэнди инстинктивно выставила руку, но он посмотрел на нее с такой яростью, что она в ужасе отпрянула.
– Не трогай меня.
Мэнди испугалась, но он тут же смягчился.
– Не обращай на меня внимания. Иногда на меня что-то находит, и я срываю зло на тех, кто оказывается рядом.
Ренцо сел обратно в инвалидное кресло. Это было похоже на поражение.
– О чем мы говорили? – устало спросил он.
– О том, что я решила идти вместе с тобой за Генри. Ты сказал, что это опасно, но я подумала, что тебе понадобится поддержка. Это было глупо с моей стороны. Фактически…
– В чем дело? Скажи мне. – Он схватил ее за руку. – Скажи!
– Если бы я не пошла с тобой, Джоан и Питер не присоединились бы к нам и были бы сейчас живы. Ты прав. Это моя вина.
– Нет, я этого не говорил. Я ни в чем тебя не обвиняю.
– Ты и не должен. Я сама знаю, что виновата.
Его пальцы сильнее сжали ее ладонь.
– Послушай меня. Даже не смей так думать. Иначе твоя жизнь превратится в ад. – Он понизил голос. – Поверь мне, я знаю, что такое ад.
– Да, знаешь, – прошептала она.
– Впустив в свою душу демонов, ты никогда от них не избавишься. Не впускай их, Мэнди.
– Слишком поздно, – ответила она. – Они были со мной все это время. Не только Джоан с Питером, но и ты. Ты спас мне жизнь, толкнув меня в безопасное место. Среагируй я быстрее, протяни тебе руку, ты бы не упал.
– Ты не могла этого сделать, – мягко сказал он. – Ты ударилась головой о стену.
– Я часто думала, что было бы, если бы ты схватил меня и мы вместе бросились в дальний конец комнаты. Возможно, мы оба были бы в безопасности.
– Или оба свалились в пропасть. Времени на размышления не было, поэтому я решил в первую очередь обезопасить тебя.
– Если бы я осталась в дальнем конце комнаты, тебе не пришлось бы меня спасать и ты успел бы спастись сам.
Он прижал палец к ее губам, и она увидела, что его глаза потеплели.
– Ты ни в чем не виновата.
– Но как ты можешь это знать, если ничего не помнишь? – спросила Мэнди.
Это была ошибка. Ренцо отпрянул.
– Я не знаю, что я помню, – ответил он. – Вещи, которые я считал реальными, оказались плодом моего воображения, и наоборот. Вот почему мне так полезно с тобой разговаривать.
Он нарочно употребил слово «полезно». Створка раковины, в которой он прятался, снова захлопнулась. Ее сердце упало.
Его лицо снова стало мрачным и суровым, глаза затуманились от боли, которая была сильнее физической.
– Поговори со мной, – взмолилась она. – Мне тоже пришлось нелегко. Мы можем друг другу помочь.
– Возможно, – ответил Ренцо. – Или, напротив, сделать еще хуже.
Мэнди все поняла. Он боялся, что она выпустит на свободу демонов, которых он так отчаянно подавлял, и это приведет к катастрофе, которая его погубит.
– Как ты справляешься? – прошептал Ренцо.
– Я не так одинока, как ты. Мне помогают.
– Ах да, твоя подруга Сью.
Мэнди глубоко вдохнула, зная, что сейчас был подходящий момент рассказать ему о Дэнни. Этот малыш сможет подарить ему новую жизнь, как когда-то подарил ей.
– Не только.
Он накрыл глаза ладонью, и Мэнди замолчала.
– Не надо, – отрезал он. – Я не спрашивал.
– Но я с радостью тебе расскажу.
– В другой раз. Мне нужно побыть одному.
Возможность была упущена и ей пришлось с этим смириться.
– Хорошо. На сегодня с тебя достаточно. Отдыхай.
Ренцо кивнул с еле заметной улыбкой. Не в силах сдерживаться, Мэнди коснулась его лица. Сначала он не шевелился, но затем взял ее ладонь и приложил к своей щеке. Его глаза закрылись, тело затряслось, и она вдруг осознала, что он плачет. Неожиданно он оттолкнул ее руку.
– Уходи.
– Мне вернуться завтра?
– Нет… да… я не знаю. Я позвоню тебе.
– Я буду ждать.
Ренцо не ответил, и ее сердце сжалось от боли за него. Когда Мэнди обернулась у двери, он по-прежнему сидел в инвалидном кресле спиной к ней. Ее ладонь все еще была мокрой от его слез.
Мэнди ждала, что Ренцо ей позвонит, но он не сделал этого ни на следующий, ни через день.
На третьи сутки она разозлилась. Он не имел права обращаться с ней как с надоевшей поклонницей, ловящей каждое его слово. Если он думает, что она будет сидеть в четырех стенах и ждать, когда он удостоит ее своим вниманием, он заблуждается. В конце концов, она находится в Милане, одном из главных городов в мире моды.