Чем больше ей рассказывали, тем сильнее Хэйт обалдевала.
– Посадила, блин, кустик…
Итак, если сложить все услышанное, выходило, что: орден Балеона опозорен; дух Грегора – он же куст бузины, он же папоротник, он же древо искушения – оторвался по полной; Вескер стал знаменитостью за самую эпичную подставу; о ее роли во всем этом безобразии никому ничего не известно (если не считать саму Хэйт, древо и старшую жрицу Ашшэа). О, и последний нюанс: Грегор пропал. Статуя снова стала молчаливым каменным изваянием, а огромная очередь из изнывающих от безделья и долгого ожидания игроков начала догадываться, что дух добился того, чего хотел и… исчез. Народ злился, народ негодовал, однако поделать ничего не мог – древо не только оконфузило орден руками исполнителей, но и их самих надуло.
– Надо валить! – сделала однозначный вывод Хэйт и поспешила ретироваться.
Не хотелось ей очутиться посреди недовольной толпы: мирная зона, это, конечно, отлично, но неприятные моменты вроде тычков и подножек, не наносящих урона здоровью персонажа, вполне реализованы и в пределах городов.
Она пошла в трактирчик Сорхо, чтобы тихо, мирно, без назойливого шума постряпать. Ведь что может быть умиротворительнее, чем размеренная прокачка кулинарии, без спешки, с тщательной подборкой и обработкой ингредиентов? Самое то для человека, случайно наворотившему таких дел, что всколыхнули Велегард и близлежащие области!
Днем позже, стоило только Хэйт зайти в игру, обнаружилось, что ее уже ждали: фея со свитком от Маськи и сама Маська, благополучно завершившая эпопею с очередным возвратом молота Гэхарта в обмен на обучение ремонтному мастерству. Гнома, которую вредный кузнец Вальх загнал на копи – трудиться по профилю на благо и обогащение предприимчивого непися, изнывала от желания кого-нибудь прибить. И потому звала Хэйт «развеяться» в Бараках Гоблинов. Профит мероприятия был очевиден: власти Велегарда платили за каждое гоблинское ожерелье, снимаемое с трупа, по десять серебряных. Хэйт, отчаянно нуждающаяся в деньгах, не стала ломаться и помчалась к обговоренному в письме месте встречи – собственно, тем самым Баракам…
– Мась, они мне не нравятся, – с сомнением протянула квартеронка.
– Не наводи панику, нормальные гоблины. В первый раз их видишь, что ли? – любовно поглаживая топорик, ответила гнома. И тут же призналась: – Я, вообще-то, тоже…
– Меня напрягает плотоядный блеск в их глазах. Я, конечно, девушка привлекательная, но не будем льстить себе – хотят они нас не… эээ… в общем, жрать они нас собираются.
– Фи, тоже мне, привлекательная! – фыркнула Маська. – Бюст из тряпок выпирает, это ж неудобно, дылда, зад отрастила… Хоть зубы ровные, и то счастье!
– Не всем нравятся субтильно-недоразвитые дети, – оскорбилась Хэйт. – Вот встретим первого попавшегося мужика, спросим.
Тут им пришлось отвлечься от выяснения отношений на тему женской красоты. Ими заинтересовался гоблин, столь же любознательный, сколь и пахучий (и пах он отнюдь не ландышами). Зеленокожего встретила новеньким, намедни приобретенным, щитом гномка: большим, в рост самой гномы, кирпично-красным, в тон ее остального облачения, суженный книзу, с вызолоченными рунами по краям. Щит первый натиск гоблинца выдержал. Из-за прикрытия донеслось Масино фирменное:
– Шарю! – и следом, не прерывая череды скорых замахов секирой, гномка обрушила на наглеца мощный оглушающий удар. – Глянь, как я теперь умею!
Мася не была бы Масей, если б забыла похвастаться новым умением и дорогущим щитом в разгар боя!
– Пфф, нашла, чем удивлять, – фыркнула в ответ Хэйт и включила все три ауры. А заодно и опробовала тлен – мглисто-серое облако окружило монстра, за раз снеся тому четверть здоровья.
Двойного напора соскучившихся по хорошей драке подружек гоблин, разумеется, не пережил – упало искалеченное тело в траву, побледнело (результат изуверских действий гномки, всюду ищущей обогащения), а после Маськиного: «Тырю!» – и вовсе сгинуло в черной вспышке.
– Ауры круты, темноухая, одобряю, – с видом знатока сообщила гнома. – И ожерелка каждой, верно?
Квартеронка кивнула.
– Ты на статы глянь, – ухмыльнулась она. – Полюбовалась? Можешь забыть.
Хэйт отключила ауры стойкости и вдохновения, оставив только ауру мужества.
– Верни вкусняшку! – незамедлительно потребовала Мася, притопнув ногой для убедительности.
– Вдохновение до пятого уровня для меня бесполезно, а тебе и вовсе – как собаке пятая нога, – невозмутимо возразила Хэйт. – Со стойкостью меньше входящего урона и медленней растет живучесть. Я лучше отлечу, заодно подкачаю регенерацию.
– Знаешь, ты временами такая зануда! – в сердцах выпалила гномка. – Включи стойкость обратно, хочу кое-что проверить.
Под «кое-чем» подразумевался забег к группе родственников недавно убиенного гоблинца. Прохаживались они в количестве девяти штук вокруг кривенького шалашика, внутри кольца забора, ощетинившегося иглами-кольями, и размышляли над своими гоблинскими бедами. В число бед две полоумные особи (Хэйт просто вынуждена была присоединиться к авантюре Маськи), с ревом несущиеся на них, явно не входили…
Очнулись подруги уже в Велегарде, потирая ягодицы (отчего-то после воскрешения больше всего болели именно они) и тихонько ругаясь – каждая на свой манер.
Бывают такие дни, когда все видится в черном цвете. Опускаются руки еще до начала действия, нелепая смерть кажется позором и клеймом на репутации…
– Я неудачница, – выдохнула Хэйт. – Адептка-недоучка. Мась, брось меня, какая из меня напарница?
– Будешь ныть, отлуплю! Подымайся, чего расселась? – Массакре повысила голос. – Пойдем, надо показать гадам, чего стоит злющий дварф и психованный дроу!
– Не хочу… Они снова нас убьют…
– Встала, кому говорят! Отмораживая задницу, опыта не наберешься, – гномка яростно замотала малиново-чернявыми хвостиками.
Грустно вздохнув, Хэйт поднялась с каменного круга воскрешения, признавая правоту подруги. Минута слабости миновала.
– Спасибо тебе, мелочь. Что б я без тебя делала?
Очень, очень нескоро, когда Массакре станет всеми уважаемой, солидной гномкой, а сероглазая Хэйт – многоопытной жрицей тьмы, известной своим бесстрашием, никто не сможет поверить в правдивость этой истории. Впрочем, ее и не будут рассказывать. Никому. Ни квартеронка, ни гнома.
Гоблинов они раскатали. Больше того – каждого моба в локации они хотя бы по разу, да убили. Так как гады были социальными (зацепишь одного – агрятся все в радиусе двадцати метров), Хэйт растаскивала часть «семейки», прокидывая лозу и пыльцу: лоза стопорила монстров, а дот потихоньку тикал себе, поглощая хп. Маська же в это время активно махала топориком, сея смерть и разрушение в гоблинских рядах.
Самым «сладким», конечно же, стал момент сдачи ожерелий – у каждой их получилось по сотне, подруги специально добивали зеленокожих до круглого числа. Десять золотых монет и чувство выполненного долга стали им наградой.
– Мстить приятно, да, остроухая? – подмигнула Мася приятельнице. – Еще кружок по Баракам?
– Запросто, только в Гильдию магов заскочу, надо обновить скиллы.
Вместе с мелочью, что нападала из мобов, у Хэйт скопилось двадцать три золотых, которые она намеревалась сразу же пустить в дело – усиление своего персонажа.
Гномка тряхнула хвостиками:
– Тогда встречаемся через полчаса на западных воротах.
Хэйт с облегчением кивнула: пусть гнома пополнит запас эликсиров или бородатых своих соотечественников навестит, с целью подшлифовать навыки, главное – погуляет где-то на стороне, и у нее (Хэйт) будет целых тридцать минут покоя от неугомонной мелюзги.
– Кстати… Я тут подумала, – замялась Массакре. – А не завести ли мне зверушку?
– Какая еще зверушка, тебе тех, что мы истребляем, недостаточно? – всплеснула руками Хэйт.
– Обыкновенную… Медвежонка вон, приручить, или тигренка, смотри, какие миленькие! – гнома лучилась жизнерадостностью, впрочем, это было нормальное для нее состояние. На невысоком постаменте напротив здания ратуши дрессировщик выпустил рекламы ради несколько животных.
– Ага, давай. Как раз медвежатины-то и не хватает в нашем рационе. Как прихлопнут твоего медвежонка, будет у нас экзотический ужин.
– Злая ты, Хэйт, – надулась Мася. – Бу на тебя!
Квартеронка привычно проигнорировала ребяческий выпад приятельницы, ведь что взять с недоросли? Жуткое детство, промозглые рудники, костный язык…
– Нет, мелочь, я реалистична. Мы сами зачастую еле отбиваемся, а зверушке твоей вообще в момент шею свернут.
Гнома сверкнула глазками, молча развернулась и пошла в обратном направлении. Не сказать, чтобы это сильно расстроило Хэйт…
– До встречи на западных! – крикнула она в спину Маське. Догонять подругу, спорить с нею, переубеждать и в мыслях у Хэйт не было, ведь если уж эта ходячая юла себе что-то вбила в голову, здравая аргументация бессильна.
В Гильдии она закупила два манускрипта улучшения умений – для лозы и регенерации. У останавливающей лозы время действия заклинания возросло с десяти до двенадцати секунд, а малая регенерация восстанавливала теперь по двадцать хп в секунду.
Несмотря на затраты, Хэйт была довольна – это был необходимый вклад, потому как, по ее мнению, лучше бегать в недорогой броне, но с максимально развитыми умениями, чем в самом лучшем эквипе, но со слабыми скиллами. На той же радостной ноте все свободные очки были определены в интеллект – во время сумасшедших гонок с мобами на хвосте повышались живучесть и мудрость (мана улетала только так – и Маське регенерацию накинуть, и монстров заставить стоять на месте, и дот на каждую зеленую рожу по откату навесить), а вот интеллект даже на пункт не поднялся.
До запланированной встречи девушка успела забежать в ремонтную мастерскую, подлатать вещи, а также пробежаться по овощному рынку – прицениться, с рецептами нового уровня уже недостаточно было мародерства на капустных полях, адекватнее выглядело закупать ингредиенты, все-таки кладовые Сорхо бездонным рогом изобилия не были. Цены приятно удивили, неписи буквально за бесценок продавали с лотка фрукты и овощи. Приправы стоили дороже, но тоже вполне приемлемо. Приценившись, но ничего не купив (нарезать круги с ватагой гоблинов на хвосте с перегрузом блестящей идеей не показалось), Хэйт зашагала к воротам.