— Ну что ж, — говорю сквозь зубы и сжимаю кулаки, — хочешь драки? Будет тебе драка. Только потом не жалуйся, что я тебе твою новую розовую морду подкорректировал.
Он снова прыгает на меня. Я готов — перехватываю его руку, кручу корпусом и бью локтем в живот. Стас даже не моргнул, только хрипло заржал.
— Слабо, — прохрипел он и зарядил мне в челюсть так, что перед глазами фейерверк. — Я думал, ты посильнее будешь!
Меня отшвырнуло метра на два, но я устоял. Кровь во рту уже привычная штука — почти как кофе с утра.
— Не плохо бьёшь, — вытираю губу и ухмыляюсь. — Но я тебя всё равно уложу. Правда, жаль будет — такой красивый розовый цвет испортить.
Началась настоящая драка. Стас теперь зверь — сила нечеловеческая, спасибо мутанту. Но я опытнее и разум не потерял. Жаль только дружба ему теперь до лампочки — он мне под глаз зарядил так, что синяк будет как пятно у панды. И тут замечаю боковым зрением — две барышни из разбитого минивэна смотрят на происходящее как на представление в цирке. Саша и Даша жуют чипсы и пьют пиво.
— Эй, девочки! — кричу им, уворачиваясь от очередного удара Стаса. — Может, билеты продавать будете? А то зрелище бесплатное получается!
— А что, неплохо дерётесь! — отвечает одна из них, хрустя чипсами. — Только розовый какой-то странный. Это мода новая?
— Да, — задыхаюсь, блокируя удар, — последний писк! Называется «мутант-стайл»!
— Заткнись! — рычит Стас и снова летит на меня. — Я тебя убью!
— Очередь большая, — отвечаю, отскакивая. — Записывайся в конец!
— Может, поможете⁈ — ору я и уворачиваюсь от очередного удара.
— Мы же девочки, — Саша пожала плечами с видом невинной овечки, — хотим сегодня без драк. Мы и так уже устали воевать. За мир во всем мире, знаешь ли.
— Ага. Но ты не переживай, Костя — я ставлю на тебя, — кивнула Даша, потягивая пиво, — ты хитрее. Хотя это не комплимент, учитывая твоего соперника.
— А я на розового, — Саша не отстает, — он злее. И честно говоря, выглядит так, будто готов сожрать тебя заживо. Романтично!
Стас опять пытается меня схватить, но я уворачиваюсь и толкаю его в плечо. Он чуть не падает, но держится.
— Дамы, — кричу я, отбивая новый выпад, — раз драться не хотите, будет вам другое дело! Проверьте туалет, крайнюю кабинку справа, может там анализы из этого мутанта выпали, а я не заметил.
Они смотрят так, будто я предложил им искупаться в выгребной яме с крокодилами.
— Мы в говне ковыряться не будем, — Даша сразу отрезает. — У нас маникюр свежий.
— Вот-вот! Даже за двойную оплату, — добавляет Саша. — Хотя за тройную… нет, все равно не будем.
— Тогда ставки хотя бы прекратите делать! — ору я, отбивая удар Стаса.
Но им только веселее стало, банки открывают новые, сидят как в кино на премьере блокбастера. А у меня силы на исходе — рука болит, кровь стучит, Стас звереет. Хватает меня за шею, и тут я понимаю — сейчас не время для игр.
— Стас, — хриплю я, — это же я, Костя. Твой лучший друг, помнишь? Мы вместе двойки получали!
В глазах у него что-то человеческое мелькнуло, но лишь на секунду.
— Знаю, — сквозь зубы выдает он, — поэтому и бью тебя. Наконец-то повод появился.
Вот же… сука! И снова в атаку. Я его за руку хватаю, пытаюсь развернуть, но он вырывается и так мне в ребра заезжает, что аж свист пошел из легких.
— Красиво, — Саша оценила, хлопая в ладоши, — технично! Прямо как в UFC, только без призовых.
— Костя сдается? — Даша удивилась. — А я думала, у него больше гордости. Разочарование года!
Но сдаваться я не собирался. Ясно было — если сейчас не остановлю этого придурка, потом сам себя убьет от стыда. Или он меня убьет от злости. Собираю остатки сил, хватаю его за плечи и со всей дури бью лбом о лоб. Стас шатается, взгляд вроде прояснился.
— Костя?.. Что происходит? — бормочет он, моргая.
— Проба, — коротко бросаю я, — держись, друг. Сейчас отпустит. Или не отпустит, и тогда мы оба покойники.
Но нет, розовый туман опять у него в глазах. С рыком кидается на меня. И я смотрю на девчонок так, что они чуть пивом не поперхнулись.
— Саша, Даша, — говорю медленно и зло, даже Стас на секунду тормозит, — если через минуту не увижу вас в том долбаном туалете — ваши телефоны полетят в канализацию. А потом и вы за ними. И это только начало моей мести!
— Ладно-ладно, — бурчит Даша, нехотя поднимаясь, — но если мы там что-то найдем и достанем — премию нам выпишешь, понял. И психотерапию оплатишь. У нас теперь травма будет.
— И дезинфекцию, — добавляет Саша. — Полную. С головы до ног.
— Ага! — подхватывает Саша и морщится, словно его угостили лимоном с солью.
— Двигайтесь! — рявкаю я и одновременно отбиваю еще один удар Стаса. — Или хотите посмотреть, как я превращу вашего друга в фарш для котлет?
И они наконец поплелись к туалету — медленно, как похоронная процессия. Ну а я опять смотрю на друга. В глазах у него мутно, будто кто-то туда розовой краски налил, кулаки висят тяжёлые, как гири. Проба уже берёт своё — не отпускает. Химия творит чудеса, что тут скажешь.
— Ну что, граф, — Стас снова замахнулся, покачиваясь, как пьяный маятник, — хочешь получить по полной, или так, для разминки? А то я уже соскучился по хорошему мордобою.
— Да я всегда за, — я увернулся, сразу пошёл в ответку, — но ты же знаешь, я не из тех, кто отступает. К тому же, мне нравится твоя новая причёска — такая… растрёпанная. Не дождёшься капитуляции!
— Какой трогательный момент, — хрипло усмехнулся Стас, вытирая кровь с губы. — Два идиота колотят друг друга в подвале. Наши мамы были бы так горды.
И мы снова сцепились — по-простому, по-мужски, как два петуха на птичьем дворе, только менее грациозно.
В Москве
Мария Фёдоровна стояла у окна, наблюдая за дождём, который превращал императорский сад в болото. Как символично — даже природа знает, что творится в этом дворце.
— Ваше величество, — тихо сказала графиня Мишустина, входя в покои. — Вы меня звали?
— Елизавета Николаевна, — Мария Фёдоровна повернулась резко, будто выстрелила этим именем. — Садитесь. Поговорим о семейных ценностях.
Мишустина села на край кресла, словно готовясь к бегству. Умная девочка — инстинкт самосохранения не дремлет. Императрица подошла к столу, достала флакон с мутной жидкостью и мешочек с монетами.
— Вот скажи мне, графиня, что для тебя верность? — спросила Мария Фёдоровна с улыбкой хищницы. — Только не говори про честь и долг. Мы же не в театре.
— Ваше величество… я… — Елизавета запнулась.
— Не торопись, дорогая, — усмехнулась императрица. — Верность — понятие растяжимое. Муж мой верен империи, идеалам, высоким материям… А мне верен исключительно по брачному контракту. Романтика, не правда ли?
Мишустина молчала, понимая, что каждое слово может стать эпитафией.
— Ты красивая, Елизавета Николаевна, — продолжила Мария Фёдоровна, обходя кресло медленно, как кошка мышь. — Молодая. Свежая. Мужчины на таких теряют остатки разума, даже если этих остатков изначально было немного. И главное — ты не дура. Хотя это может быть и недостатком в нашем деле.
— Ваше величество… я боюсь, что не понимаю…
— Александр слишком много думает, — перебила её императрица с досадой. — Философствует. Мучается совестью. Очень неудобно для правителя — совесть это такая штука, которая мешает спать спокойно. А мне нужно знать, что творится в его голове. Какие демоны его терзают… И что он обо мне думает в минуты откровенности.
Елизавета побледнела — картина прояснилась без лишних объяснений.
— В этом флаконе — жидкая искренность, — императрица подняла бутылочку к свету. — Пара капель в вино — и самый скрытный человек становится болтливее попугая. А эти монеты… — она потрясла мешочек, — твоя пенсия. Весьма щедрая, учитывая специфику работы.
— Вы хотите, чтобы я… — голос Мишустиной дрожал.
— Хочу, чтобы ты стала его любовницей, — Мария Фёдоровна произнесла это тоном, каким обычно заказывают чай. — Временно, конечно. Ровно настолько, чтобы выудить все его секреты. Считай это… государственной службой. Патриотический долг, так сказать. Только вместо медали за отвагу получишь золото за… гибкость.
Графиня подскочила с места и отступила назад — глаза как у зайца, который только что понял, что удав не вегетарианец.
— Ваше величество… это… это невозможно. Я не могу!
— Можешь, — Мария Фёдоровна даже бровью не повела, словно обсуждала погоду. — И сделаешь. Потому что альтернатива тебе точно не понравится. От покойного мужа твоего остались не только воспоминания и портреты на стенах — долги тоже остались приличные, а кредиторы уже топчутся у порога. Причём некоторые из них имеют весьма творческий подход к взысканию задолженности. — Императрица улыбнулась так, будто только что вспомнила анекдот про похороны. — Я не прошу тебя любить его. Я прошу сыграть роль. Ты умеешь играть? Тут все мы актёры — кто хуже, кто лучше. Правда, у нас антреприза немного специфическая — за плохую игру не освистывают, а расстреливают.
Елизавета плюхнулась в кресло, как мешок с костями. Всё вокруг казалось чужим и холодным — прямо как семейный ужин.
— Ну и что вам надо узнать? — пробурчала она, почти не двигая губами. — Размер его… эго?
— Всё, — отрезала императрица, не моргнув. — Его опасения, хитрые планы. И главное — что он про меня думает. Может ему что-то любопытное известно про меня. И возможно он даже имеет какие-то не совсем весёлые планы на меня. — Она наклонилась ближе. — Знаешь, дорогая, в нашем деле паранойя — это не болезнь, это профессиональное требование.
Графиня кивнула, типа у неё был выбор. Как у приговорённого к смерти — можешь выбрать последнее блюдо, но финал всё равно предрешён.
Мария Фёдоровна сунула ей пузырёк и мешочек с золотом — всё по классике, как в хорошем детективе, только без счастливого конца.
— Действуй как человек, не как шпионка из дешёвого сериала, — буркнула она. — Встретилась случайно, закинула удочку, позвала куда-нибудь. Мужики, они простые — если им чуть-чуть помочь, — кивнула на пузырёк, — то готовы рассказать не только государственные тайны, но и где у них родинки. — Императрица встала. — Всё, пошла. Время не резиновое, а терпение моё ещё менее эластично.